Блаженный Августин / О 83-х различных вопросах (7)

Вопрос 72. О вечных временах Могут спросить, в каком смысле сказано апостолом Павлом: «Прежде вечных времен» (Тит.1:2). Ведь если времена, то каким образом вечные? А если вечные, то почему времена? Разве только желает он, чтобы это понимали в смысле 'прежде всяких времен', поскольку если бы сказал: «Прежде времен», и не добавил: «вечных», то могли бы подумать, что прежде неких времен, имевших ранее себя другие времена. А предпочел сказать «вечные», а не 'всякие', возможно, потому что время не берет начало от времени. И не обозначил ли [апостол] «вечными временами» век, а между ним и временем та разница, что первый — постоянен, а второе — изменчиво? Оглавление Вопрос 73. О том, что написано: «И свойством оказался как человек» (Флп.2:7) 1. Мы говорим 'свойство' (habitus) во многих смыслах: или свойство души, когда восприятие какого-либо учения усилено и укреплено благодаря опыту, или свойство тела, и с этой точки зрения мы говорим, что один другого стройнее или силь-нее (это обычно более точно называют сложением), или же свойство того, что снаружи прилаживается к нашим членам, и в силу этого мы называемся одетыми, обутыми, вооруженными и прочее в том же духе. В отношении всех этих родов ясно (если к тому же это название происходит от глагола habeo 'обладать'), что говорят 'свойство' о том, что привходит кому-то таким образом, что он мог бы и не обладать этим. Ведь учение привходит душе, крепость и прочность — телу, и уж несомненно одежда и оружие привходят членам, так что и невежественной может быть душа, если не будет свойственно ей учение, и худым и вялым тело без плотности мяса и крепости, да и человек может быть и нагим без одежды, и невооруженным без оружия и босым без обуви. Итак, 'свойство' говорят в отношении того, обладание чем для нас привходяще. Однако различие здесь в том, что нечто из привходящего нам не изменяется нами, чтобы сделаться свойством, но само изменяет нас в себе, оставаясь целостным и незыблемым. Такова мудрость, ибо когда становится она присуща человеку, то не сама изменяется, а изменяет человека, делая его из глупого мудрым. А некие вещи привходят таким образом, что и изменяют и изменяются. Такова пища, ибо она и сама обращается в наше тело, потеряв свой вид, и мы, перерабатывая пищу, из худых и вялых становимся мощными и крепкими. Третий род — когда само то, что привходит, изменяется, чтобы образовать свойство; и некоторым образом оформляется тем, чье свойство образует. Такова одежда, ибо когда ее снимают или надевают, не имеет она формы, свойственной ей, когда она надета и покрывает члены. Поэтому, будучи одета, она приобретает форму, не присущую ей снятой, тогда как сами члены и когда одеты, и когда раздеты, остаются теми же самыми. Может также существовать и четвертый род, когда то, что привходит, и не изменяет для образования свойства того, чему становится присущим, и само от этого не меняется. И таков перстень [надетый] на палец, если не вникать в это слишком тонко. Однако этот род или вовсе не существует, если ты внимательно рассудишь, или, во всяком случае, весьма редок. 2. Поэтому апостол, когда говорил о Единородном Сыне Божием, то, рассуждая о Его Божестве, согласно тому, что Он является истиннейшим Богом, сказал, что «Он равен Отцу», причем это свойственно Ему не хищением, то есть не чужого потребовал Он, ведь Он всегда пребывает в этом равенстве, даже если и не пожелал бы облечься в человека и явиться людям, как человек. Но «Он смирил Себя Самого», не изменив Своего образа, но приняв образ раба, и не обратившись или переменившись в человека и лишившись неизменного постоянства, но через восприятие истинного человека Сам Воспринявший «сделался подобен человекам» не ради Себя, но для тех, кому явился в [образе] человека, «и свойством оказался как человек», то есть обладая человеком, был обретен как человек. Ибо Он не мог быть обретен имевшими нечистое сердце и неспособными видеть Слово у Отца иначе, как посредством восприятия того, что они были в силах увидеть и при помощи чего возводились к внутреннему свету И это свойство не первого рода, ведь природа человека, пребывая в себе, не изменила природы Бога; и не второго, ведь неверно, что человек и изменил Бога и был Им изменен; и не четвертого, ведь не так воспринят был человек, что и сам не изменил Бога, и Им не был изменен; но вероятнее всего это относится к третьему роду, ведь [человек] был воспринят таким образом, что изменился в лучшее и приобрел [от Бога] образ невыразимо более превосходно и тесно, чем одежда, когда надевается она человеком. Итак, этим именем «свойства» апостол достаточно показывает, в каком смысле сказал он: «сделался подобным человекам», ведь сделался Он таким не пре-образившись в человека, но свойством, так как облекся в человека и, неким образом соединив и сообразовав его с Собою, приобщил его бессмертию и вечности. Впрочем, свойство, состоящее в усвоении мудрости и учения, греки называют έξις, а то, сообразно которому мы говорим о вооруженном и одетом, скорее именуют σχήμα. И из этого понятно, что слово «свойство» сказано апостолом в последнем смысле, ведь в греческих рукописях написано σχήμα, что по-латыни переводим как habitus 'свойство'. На основании этого именования надлежит думать, что Слово не было изменено восприятием человеческой природы, как и члены, облекаясь в одежду, не изменяются, хотя это восприятие невыразимо приобщило воспринятое Воспринявшему. Но насколько человеческие слова способны соответствовать невыразимым делам, дабы не считали вос-принявшего человеческую бренность Бога измененным, было избрано, чтобы это восприятие называлось по-латыни habitus 'свойство', а по-гречески — σχήμα. 'вид'. Оглавление Вопрос 74. О том, что написано в послании [апостола] Павла к Колоссянам: «В Котором мы имеем искупление и прощение грехов, Который есть образ Бога невидимого» (Кол.1:14-15) Следует различать образ, равенство и подобие: ведь где образ, тотчас и подобие, но не обязательно равенство; где равенство, сразу же подобие, но не непременно образ, где подобие, не необходимо образ, не необходимо равенство. Где образ, тотчас и подобие, но не обязательно равенство: так в зеркале присутствует образ человека, и поскольку оно воспроизводит его, [этот образ] необходимо является также и подобием, однако не равенством, ибо у образа отсутствует многое из присущего тому, чем он отпечатлен. Где равенство, сразу же подобие, но не непременно образ: так у двух равных яиц, поскольку присутствует равенство, присутствует и подобие; и все, что присуще одному, присуще и другому; однако образа нет, поскольку одно не отпечатлено в другом. Где подобие, не необходимо образ, не необходимо равенство; ведь всякое яйцо в силу того, что яйцо, подобно всякому яйцу; но яйцо куропатки, хотя, будучи яйцом, подобно яйцу курицы, однако не является его образом, поскольку не отпечатлено им и не равно, поскольку и меньше, и принадлежит другому роду живых существ. Но когда говорят 'не необходимо', имеют в виду, что в некоторых случаях это вполне возможно. Поэтому может быть некий образ, которому присуще также и равенство, как у родителей с детьми мы видим образ, равенство и подобие, если не брать во внимание промежуток времени; ведь подобие сына отпечатлено от отца, так что верно называется образом, и может [это подобие] достигнуть того, что будет оно верно именоваться равенством, если не считать, что родитель предшествует в отношении времени. Из этого понятно, что и равенство иногда обладает не только подобием, но и образом, что выяснилось из предшествующего примера. Могут также иногда присутствовать подобие и равенство, хотя образ отсутствует, как мы сказали о двух яйцах. Могут и подобие и образ быть, хотя нет равенства, как мы обнаружили в зеркале. Может и подобие быть там, где наличествуют образ и равенство, как мы упомянули в отношении сыновей, не принимая во внимание времени, в силу которого родители предшествуют. Ведь точно так же мы говорим, что слог равен слогу, хотя один предшествует, а другой идет следом. А поскольку в отношении Бога временные условия не имеют силы, ибо не может оказаться верным то, что Бог во времени родил Сына, Которым устроил времена, то как следствие Сын явля-ется не только Его образом, поскольку от Него, и подобием, ибо Образ, но также обладает таким равенством, что нет здесь никакого временного промежутка в качестве препятствия. Оглавление Вопрос 75. О наследии Божием 1. Так как апостол говорит в послании к Евреям: «Завещание утверждается смертью завещателя» (Ср. Евр.9:16-17), то объявляет тем самым, что Новый Завет был утвержден, когда Христос умер за нас. А подобием Нового Завета был Ветхий Завет, в котором смерть завещателя предызображалась жертвой. Поэтому если спросят, каким образом мы, согласно слову того же апостола, «сонаследники Христу», и «дети и наследники Богу» (Рим.8:17), то, поскольку и наследие также утверждается смертью предшествующего владельца, и никак иначе нельзя понять наследия, мы отвечаем, что после того, как Сам Христос умер, мы сделались наследниками, ибо названы также и сынами Его: Не «постятся, — говорит Он, — сыны жениха, пока с ними жених» (Ср. Мф.9:15). Итак, мы называемся наследниками Его, поскольку Он оставил нам во владение мир церковный по вере в совершающееся во времени домостроительство. И этим [миром] мы владеем в настоящей жизни, что засвидетельствовал Он, говоря: «Мир Мой даю вам, мир оставляю вам» (Ин.14:27). А сонаследниками Его мы сделаемся, когда в конце века поглощена будет смерть победою (Ср. 1Кор 15:54). Ведь тогда «мы станем подобными Ему, поскольку увидим Его, как Он есть» (Ср. 1Ин 3:2). И это наследие мы обретаем не смертью того Отца, Который не может умереть, ведь Сам Он становится наследием нашим, в соответствии с написанным: «Господь — часть наследия моего» (Пс.15:5), — но поскольку, когда начнем мы созерцать лицом к лицу, умрет то самое, что мы видели гадательно. Ибо призваны мы были еще детьми и мало годными к созерцанию духовного, и Божественное милосердие простерлось вплоть до малейших наших помышлений, чтобы мы как-либо возвысились к знанию того, что созерцали не ясно и не отчетливо. Ведь точно так же именуется умершим и то, что прекратилось: «Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится» (1Кор 13:10). Таким образом, для нас как бы умирает Отец в загадке, и Он же становится наследием, когда созерцаем Его лицом к лицу. И бывает так не потому, что Сам Он умирает, но поскольку наше несовершенное созерцание Его уничтожается созерцанием совершенным. И однако если бы первое нас сначала не питало, хо не сделались бы мы пригодными к другому, полнейшему и яснейшему [созерцанию]. 2. И если благочестивый разум допускает это также в отношении Господа Иисуса Христа не как Слова Божия в начале, Бога у Бога (Ср. Ин.1:1), но как Младенца, возраставшего в летах и премудрости (Ср. Лк.2:40, 52), — и притом соблюдена особенность восприятия [Им человеческой природы], которое не было общим для Него с другими людьми, — то ясно, что как бы смертью этого [Младенца] получил и Он Сам наследие. Ведь не можем мы быть Ему сонаследниками, если Он не является наследником. А если благочестие не допускает того, что сперва отчасти обладал знанием Господний Человек, а потом целиком, хотя сказано, что Он возрастал в премудрости, то следует думать, что Он наследник в теле Своем, то есть в Церкви, сонаследники которой мы, точно так же, как называемся сынами ее, а она матерью, хотя и состоит из нас. 3. Но снова могут спросить, чьей смертью и мы также сделались наследием Божиим, в соответствии со следующими словами: «Дам Тебе народы в наследие Твое?» (Пс.2:8). Разве не [смертью] этого мира, во власти которого мы прежде содержались? И затем, после смерти обладавшего нами [прежде], когда мы говорим: «Мир распят для меня, и я для мира» (Гал.6:14), владеет нами Христос. А умираем мы для мира и он для нас тогда, когда мы отрекаемся от него. Оглавление Вопрос 76. О том, что говорит апостол Иаков: «Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» (Иак.2:20) 1. Апостол Павел, проповедуя, что человек оправдывается верой без дел, был неверно понят принявшими сказанное в том смысле, что, как полагали они, раз они единожды уверовали во Христа, то спасены через веру, даже если поступают дурно и живут порочно и постыдно. А данное место послания Иакова объясняет смысл [сказанного] апостолом Павлом [и показывает], как надлежит понимать его. И потому [Иаков] использует пример великого Авраама, [чтобы показать], что вера пуста, если человек не делает добрых дел, ведь и Павел также пользовался примером Авраама, чтобы доказать, что человек оправдывается верой без дел закона (Ср. Рим 4:2). Ибо когда Иаков упоминает о добрых делах Авраама, сопутствовавших его вере, то убедительно показывает, что на примере Авраама апостол Павел учил об оправдании человека верой без дел не в том смысле, что если кто уверовал, то не нужно ему делать добрых дел. Скорее Павел имел в виду то, чтобы никто не считал себя достигшим дара оправдания заслугой благочестивых и добрых дел, ибо оправдание — в вере. Ибо тем жаждали превознестись иудеи над язычниками, уверовавшими во Христа, что называли себя достигшими евангельской благодати при помощи заслуг добрых дел, [предписанных] в законе. Поэтому многие уверовавшие из них соблазнялись тем, что Христова благодать преподается необрезанным язычникам. Из-за этого и говорит апостол Павел, что человек может оправдаться верой без предшествующих дел. А, оправдавшись верой, разве может он поступать в дальнейшем иначе как праведно, хотя прежде, не делая ничего праведного, он достиг оправдания верой не по заслуге добрых дел своих, но по благодати Божией? Эта благодать не может в нем остаться бездеятельной, и теперь уже он способен, движимый любовью, поступать хорошо. Так что, если после того как уверует он, тотчас покинет эту жизнь, с ним останется оправдание веры; и этому не предшествовали добрые дела, поскольку достиг он этого не заслугой, но благодатью, и не следовали за этим [добрые дела], в силу того, что ему не позволено было остаться в этой жизни. Поэтому ясно и то, что сказал апостол Павел: «Ведь мы считаем, что человек оправдывается верой, без дел» (Ср. Рим 3:28). Однако не следует понимать это в том смысле, что, если, приняв веру, он останется в живых, мы назовем его праведником, даже если будет он жить дурно. Одним и тем же примером Авраама пользуется и апостол Павел, поскольку без дел закона, которого не получил, верой был оправдан [Авраам], и Иаков, поскольку, разъясняя, как следует понимать возвещенное апостолом Павлом, показывает, что из веры Авраама следовали его добрые дела. 2. Ведь те, кто полагают, что высказывание апостола Иакова противоречит мнению апостола Павла, могут решить, что и сам Павел противоречит себе. Ибо он говорит в другом месте: «И не слушатели закона праведны у Бога, но делатели закона будут оправданы» (Ср. Рим 2:13); и в ином месте: «Но вера, действующая любовью» (Гал.5:6); и снова: «Ибо, если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим.8:13). А что такое дела плоти, которые надлежит умертвить делами духа, показывает он в другом месте, говоря: «Дела плоти известны; они суть: разврат, нечистота, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, ереси, ненависть, пьянство, бесчинство и подобное этому, о чем предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гал.5:19-21); и в послании к Коринфянам: «Не заблуждайтесь: ни развратники, ни идолопоклонники, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни стяжатели, ни пьяницы, ни злоречивые, ни грабители — Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас, но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (Ср. 1 Кор.6:9-11). Этими изречениями он в высшей степени ясно научает, что они не предшествующим добрым делом достигли оправдания веры; и не по их заслугам дана была благодать, ведь говорит: «И такими были некоторые из вас». Но когда говорит он: «Поступающие так Царства Божия не наследуют», достаточно показывает, что, уверовав, должны они уже поступать хорошо. Это говорит и Иаков, и во многих других местах тот же самый апостол Павел возвещает подробно и ясно, что должно жить праведно всем уверовавшим во Христа, чтобы не подпасть наказанию. Об этом напоминает и Сам Господь, говоря: «Не всякий говорящий Мне: «Господи, Господи!» войдет в Царство Небесное, но кто исполняет волю Отца Моего, Который на небесах, тот войдет в Царство Небесное» (Ср. Мф.7:21); и в другом месте: «Что вы говорите мне: Господи, Господи! — и не делаете того, что Я говорю вам?» (Лк.6:46); и: «Всякого, кто слушает эти слова Мои и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне» и так далее. «И кто слушает эти слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке» (Мф.7:24-27) и так далее. Поэтому не противоречат друг другу изречения двух апостолов, Павла и Иакова, когда один говорит, что человек оправдывается верой без дел, а другой утверждает, что вера без дел — мертва, ибо первый рассуждает о делах, предшествующих вере, а второй — о тех, что следуют за верой, как во многих местах утверждает и сам апостол Павел. Оглавление Вопрос 77. О страхе, является ли он грехом Всякое волнение — претерпевание, всякое вожделение — волнение; следовательно, всякое вожделение — претерпевание. А когда в нас есть какое-либо претерпевание, то мы претерпеваем и самим этим претерпеванием и насколько это — претерпевание; значит, когда в нас присутствует некое вожделение, мы претерпеваем самим этим вожделением и претерпеваем, насколько это — вожделение. А всякое претерпевание, в том отношении, что мы претерпеваем самим этим претерпеванием, не является грехом. Так точно и если мы претерпеваем страх, то это — не грех. [Ход рассуждения здесь похож на то], как если бы сказали: «Если нечто двуного, то это не домашнее животное». И если в подобном случае нет [логического] следования на том основании, что существует много двуногих домашних животных, то нет [логического] следования и в нашем случае из-за того, что многое из претерпеваемого нами — грехи. Ибо против говорят, что из претерпевания нами страха не следует, что страх — не грех. А ты говори, что из претерпевания нами страха следует, что это — не грех, однако признав [при этом], что нечто из претерпеваемого нами — грехи. Оглавление Вопрос 78. О красоте изображений То высшее Искусство всемогущего Бога, посредством Которого из ничего было сотворено все (Ср. Ин 1:3), именуемое также Его Премудростью, Само действует также и через мастеров, чтобы делали они прекрасное и соразмерное. Хотя они производят [уже] не из ничего, но из некоей материи, а именно из дерева, мрамора или слоновой кости и из любого другого вида материи, подчиняющейся рукам мастера. И они не могут произвести чего-либо из ничего, ибо действуют посредством тела, однако при этом те элементы и соразмерность очертаний, которые посредством тела придают они телу, они берут в душе от высшей Премудрости, придавшей гораздо более искусно всему телу мира, произведенного ею из ничего, сами элементы и саму соразмерность. В этом [мире] находятся также и тела живых существ, которые производятся уже из чего-либо, а именно из элементов мира, но гораздо более могущественно и прекрасно, чем когда искусные люди те же самые фигуры и формы тел повторяют в своих творениях. Ведь не всю соразмерность человеческого тела можно обнаружить в статуе, однако всякая [красота], обретаемая здесь, переносится душою мастера от той Премудрости, которая естественным образом производит самое тело человека. И поэтому не следует высоко ценить тех, кто делает подобные произведения или восхищается ими, ибо душа, привлеченная меньшими вещами, создаваемыми телесно посредством тела, меньше обращается к высочайшей Премудрости, от которой имеет таковые способности. И пользуется она ими плохо, пока упражняет их во внешнем, ибо, любя то, в чем она упражняет их, она презирает их внутреннюю постоянную форму и становится беднее и немощнее. И из этого можно понять, насколько уклонились от истины те, кто даже почитают подобные творения. Ибо если бы они почитали сами тела живых существ, произведенные гораздо более совершенно и служащие образцом для этих [изображений], то что может для них быть более жалким, [чем это]?