Послание святого Апостола Павла к Римлянам истолкованное святителем Феофаном (41)

б) Как они должны действовать, как члены гражданского общества или государства (13, 1 — 14) аа) Первое здесь — повиновение властям (13, 1 — 7) Глава 13, стих 1. Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть. «Образовав нравы (то есть показав в предыдущей главе, какими должны быть христиане по нраву), Апостол повелевает и начальствующим воздавать подобающую честь. Ибо, как преизобильно приявший благодать Всесвятого Духа, предвидел, что иные, водясь паче кичливостию, нежели ревностию (к доброму), будут пренебрегать мирских начальников, почитая себя высшими по ведению; притом же делает это, чтоб подавить распространившуюся об Апостолах молву; ибо клеветали на них, будто бы низвергают общественные порядки; и одни говорили: иже развратиша вселенную, сии и зде приидоша (Деян. 17, 6); а другие: они вводят иные обычаи (ср.: Деян. 16, 21). Посему-то поставил неизлишним постановить закон и о сем» (блаженный Феодорит). «Апостол много рассуждает о сем и в других Посланиях, когда говорит о подчиненности, как слуг господам, так и подначальных начальникам. А чрез сие желает он показать, что Христос ввел Свои законы не для испровержения общего гражданского устройства, но для исправления и улучшения оного; и вместе хочет научить, чтобы мы не предпринимали лишних и бесполезных войн. С нас довольно тех козней, какие устрояют против нас за истину; а лишних и бесполезных искушений прилагать не должно. Заметь же, как кстати завел Апостол речь об этом предмете. После того как предложил слушателям различные требования христианского любомудрия, настроил их жить в мире с друзьями и врагами, научил быть полезными и для счастливых, и для несчастных, и для нуждающихся, коротко сказать — для всех, насадил уставы общежития, приличные Ангелам, истощил гнев, низложил высокоумие и совершенно умягчил их сердца, — после всего этого предлагает свои увещания о повиновении властям. Он призывает нас к повиновению представлением долга. И, желая внушить, что заповедь его простирается не на одних мирских людей, но на всех, и на священников, и на монахов, объявляет о том наперед, говоря так: всяка душа властем предержащим да повинуется. Хотя бы ты был Апостол, хотя бы Евангелист, хотя бы Пророк, хотя бы другой кто, повинуйся. Подчинение власти не подрывает благочестия. Апостол здесь разумеет не простое повиновение, но подчинение (смиренное, с преклонением главы). Первое основание такого установления, удовлетворяющее разуму верных, состоит в том, что власти учреждены от Бога. Несть бо власть аще не от Бога — говорит Апостол. Как это? Ужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то, говорю я, ответствует Апостол. У меня идет теперь речь не о каждом начальнике в особенности, но о самом начальстве. Что есть начальства, что одни начальствуют, а другие подчинены им и что нет того неустройства, чтоб происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам, — все сие я называю делом Божией премудрости. Посему Апостол не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но, рассуждая вообще о начальстве, говорит: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть. Подобно сему, когда Премудрый говорит, что: от Господа сочетавается жена мужеви (ср.: Притч. 19, 14), — разумеет чрез сие, что брак установлен от Бога, а не то, что Бог сочетавает каждого вступающего в брак. Ибо видим, что многие вступают в брак с худыми видами и не по закону, чего, однако ж, никак не можем вменить Богу. Но что сказал Христос: Сотворивши искони, мужеский пол и женский сотворил я есть; и рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей (ср.: Мф. 19, 4 — 5), то же самое разумел и Премудрый. Поелику равенство часто доводит до ссор, то Бог установил многие виды начальства и подчиненных, как то: между мужем и женою, между сыном и отцом, между старцем и юношею, рабом и свободным, между начальником и подчиненным, между учителем и учеником. И дивиться ли такому установлению между людьми, когда то же самое учредил Бог в теле? Ибо Он так устроил, что не все члены имеют равное достоинство, но один ниже, другой важнее, и одни управляют, другие состоят под управлением. То же самое замечаем и у бессловесных животных: у пчел, у журавлей, в стадах диких овец. Даже и море не лишено такого благоустройства, но и там во многих родах рыб одна управляет и предводительствует многими, и под ее начальством они отправляются в отдаленные путешествия. Напротив, безначалие везде есть зло и производит замешательство» (святой Златоуст). Впрочем, из других мест Писания видно, что и начальники, такие или другие, бывают по Божескому промыслительному устроению; только добрых и благодетельных поставляет Бог, а худых попускает быть начальниками в наказание за грехи людские. Так пишет блаженный Феодорит: «если благоволит Бог, то дает начальников, почитающих справедливость. Ибо сказано: дам вам пастыри по сердцу Моему и упасут вас разумом (ср.: Иер. 3, 15); и еще: приставлю судии твоя, якоже прежде, и советники твоя, яко от начала (ср.: Ис. 1, 26). Но чтобы вразумить погрешающих, попускает Бог начальствовать и злым начальникам. Ибо сказано: поставлю юноши князи их, и ругатели господствовать будут ими» (ср.: Ис. 3, 4). Стих 2. Темже протпивляяйся власти, Божию повелению противляется: противляющиися же себе грех приемлют. «Апостол, сказав, кем установлены начальства, присовокупил: темже противляяйся власти, Божию повелению противляется. Смотри, куда ведет дело, чем устрашает и как доказывает, что повиноваться начальству есть наша обязанность. Дабы не сказал кто из верующих: ты нас унижаешь и делаешь презренными, подчиняя (земным) начальникам тех, кому предоставлено Небесное Царство, — Апостол доказывает, что и в настоящем случае подчиняет их не (земным) начальникам, но опять Богу. Ибо подчиняющийся начальству повинуется Богу. Впрочем, Апостол не говорит сего прямо и такими словами: кто слушается начальства, тот повинуется Богу; но устрашает противным и то же самое подтверждает с большею силою, сказав: кто не повинуется начальнику, тот противится Богу, узаконившему начальства; как и везде старается внушать, что повиновение начальству есть не добровольная какая с нашей стороны уступка, а наш долг. Такими наставлениями Апостол и верных побуждал к повиновению, и неверных начальников располагал в пользу христианского благочестия. Тогда повсюду носилась молва, будто Апостолы — мятежники и нововводители, которые словом и делом стараются подорвать общественные уставы. А доказав, что общий нам Владыка всем Своим чтителям повелевает соблюдать сии уставы, можно и заградить уста клеветников, обвиняющих нас в нововведениях, и с большею смелостию защищать истинное учение. Итак, не стыдись подчиненности, говорит Апостол. Этот закон дал Бог и грозно отмщает презрителям оного. Если ослушаешься, то Он накажет тебя, накажет не легким, а самым строгим образом; никакие отговорки не спасут тебя, напротив, и от людей понесешь жесточайшее наказание, потому что никто за тебя не вступится, и Бога сильно прогневаешь. Сие-то самое внушает Апостол, говоря: противляющиися же себе грех приемлют» (святой Златоуст). Грех приемлют, κρίμα λήμψονται, — приимут κρίμα — осуждение и наказание вследствие того: ибо означает то и другое. Стих 3. Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли не боятися власти? Благое твори, и имети будеши похвалу от него. «Подействовав страхом, Апостол доказывает пользу повиновения и убеждает из разума, говоря так: князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым (то есть «делающим добрые дела, но злодействующим» [Экумений]). Прежде нанес глубокую рану, привел слушателей в страх; теперь делает опять послабление и, как мудрый врач, дает успокаивающее врачевство, утешает, говорит: чего боишься? Чего ужасаешься? Разве начальник бранит делающего добро? Разве он страшен для ревнующего о добродетели? — Посему Апостол и присовокупляет: хощеши же ли не боятися власти, благое твори, и имети будеши похвалу от него. Видишь ли, как он делающего добро примиряет с начальником, показав, что начальник поставлен хвалить его? Видишь ли, как обезоруживает всякое негодование» (святой Златоуст). Стих 4. Божий бо слуга есть тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся, не бо без ума (всуе) мечь носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему. «Божий бо слуга есть тебе во благое. Начальник не только не страшен для тебя, но еще и хвалит тебя; не только не препятствует тебе, но еще способствует. Если же хвалит и помогает, для чего не подчиняешься? Он облегчает тебя в подвигах добродетели даже и тем, что наказывает злых, а добрых осыпает благодеяниями и почестями, содействуя тем воле Божией, — в каком смысле Апостол и назвал его слугою Божиим. Смотри же: я советую тебе быть целомудренным; и он того же требует по законам. Я убеждаю тебя не быть любостяжательным, грабителем; и он над тем же поставлен судиею. Следовательно, он нам сотрудник и помощник; на то он и поставлен Богом. Итак, в двояком отношении достоин он нашего уважения, — и как Божий посланник, и как приставленный к одному с нами делу» (святой Златоуст). «И тебе он есть служитель во благое, будучи слугою Божиим. Как же он есть тебе служитель? Ограждая тебя от злых, предотвращая вред, который они могли бы тебе причинить, и доставляя тебе простор делать благое. Служит он тебе во благое и тем, что страшит за зло и тем от него тебя отвращает, а к добродетели направляет» (Фотий у Экумения). «Аще ли злое твориши, бойся. Итак, не начальник причиною страха, но наши собственные пороки. Не бо всуе мечь носит. Видишь ли, что Апостол представляет его вооруженным подобно воину, дабы соделать страшным для преступников закона? Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему. А дабы ты, слыша о наказании, казни и мече, не побежал прочь, Апостол снова подтверждает, что начальник исполняет Божий закон. Какая тебе нужда, если он и сам того не знает? Довольно того, что так учредил Бог. Итак, если начальник, наказывает ли он или награждает, Божий есть слуга, потому что защищает добродетель и гонит порок, чего Сам Бог хочет; то для чего противишься тому, кто производит столько добра и споспешествует твоей пользе? Многие сначала старались жить добродетельно для начальников, а впоследствии прилепились к добродетели из страха Божия. На людей грубых не столько действует будущее, сколько настоящее. А кто и страхом, и почестями предрасполагает сердца людей, чтобы они были способнее принять слово учения, тот справедливо называется Божиим слугою» (святой Златоуст). Отмститель в гнев, εις όργήν, — не в наказание, а на страх: ибо наказание уже содержится в слове: отмститель, воздаятель, — что в отношении к злым исполняется чрез наказание. «Начальник как служит Богу, хваля добрых, так и, наказывая злых, подражает Богу тем, что гневается на них и взыскивает с них» и тем страх на них наводит (см.: Фотий у Экумения). Стих 5. Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть. Повиноваться должно не только по страху наказания, но и по совести, по сознанию долга. Совесть всегда стоит за познанную волю Божию. Почему Апостол, указав в начальстве слуг Божиих и повиновение им освятив волею Божиею, заключает: повиноваться должно не по одному страху, но хотя бы не было никакого страха, по совести. Блаженный Феодорит пишет: «гневом Апостол назвал наказание (страх наказания). Повелевает же повиноваться по той и другой причине: и по страху наказания, и чтобы выполнить должное; ибо сие назвал совестию». «Хотя бы и никакого не было страха от начальства, прибавим слова Фотия, совесть понуждает слушаться его и повиноваться ему. Злые и нехотя повинуются ему из страха, а ревнители порядка и добра должны повиноваться ему по совести, добровольно и от сердца». Святой Златоуст так толкует сие место. «Что значит: не только за гнев? Ты должен повиноваться, говорит Апостол, не потому только, что, не подчиняясь начальнику, противишься Богу и тем от Бога и людей сам навлекаешь на себя великие бедствия; но и потому, что начальник, как охранитель мира и гражданского благоустройства, есть величайший твой благодетель. Тысячами выгод государства обязаны своим правительствам. Как скоро упразднить начальство, все рассыплется; не устоят ни города, ни селения, ни домы, ни торжище, ни какое другое заведение; напротив, все испровергнется оттого, что сильнейшие поглотят слабейших. Итак, если бы неповинующихся и не преследовал гнев, тебе и тогда надлежало бы соблюдать подчиненность, дабы не оказаться бессовестным и неблагодарным благодетелю». Стих 6. Сего ради и дани даете: служители бо Божии суть во истое сие пребывающе. «Сего ради и дани даете. Не перечисляя всех благодеяний, какими государства обязаны своим правительствам и каковы суть: благочиние, мир и другие услуги, как по военной, так и по гражданской части, Апостол на все то приводит одно следующее доказательство. Платя дань правительству, говорит он, сим самым ты свидетельствуешь, что оно благодетельствует тебе. Заметь мудрость и искусство блаженного Павла. То, что признавалось тягостным и несносным, то есть налоги, обращает он в доказательство попечительности правительства. За что, спрашивает он, даем царю дани? Не за то ли, что он промышляет о нас? Не есть ли это награда правителю за его попечения? Мы не стали бы платить даней, если бы наперед не знали, что покровительство начальства будет для нас полезно. Напротив, издревле, с общего согласия, всеми принято, чтобы правители содержались на наш счет; потому что они, оставив собственные дела, пекутся о делах общественных и все свое время проводят в заботах о том, чтобы наша собственность была неприкосновенна. Приведши побуждения, заимствованные отвне, Апостол опять возвращается к прежнему своему доказательству; ибо таким образом он удобнее мог привлечь на свою сторону верных. Посему снова показывает, что так угодно Богу, чем и заключает свои убеждения, говоря: служители бо Божии суть. Потом, изображая труды и беспокойства, сопряженные со властию, присовокупляет: во истое сие пребывающе, — то есть на то посвящена вся жизнь их, о том все заботы их, чтобы ты наслаждался миром. (Пребывающе, προσκαρτεροϋντες, — а это слово означает: корпеть над чем неусыпно). Посему и в другом Послании Павел повелевает не только подчиняться начальникам, но и молиться за них; причем показывает и общую от того пользу, присовокупив: да тихое и безмолвное житие поживем (1 Тим. 2, 2). Ибо начальники немало содействуют к спокойствию настоящей жизни нашей тем, что вооружаются против врагов, отражают их, усмиряют внутренние мятежи, решают всякие споры. Не говори мне, что иной употребляет власть во зло; напротив, обрати внимание на стройность гражданского постановления и рассуди, сколько было мудрости в том, кто узаконил сие в начале» (святой Златоуст). Стих 7. Воздадите убо всем должная: емуже убо урок, урок: а емуже дань, дань: а емуже страх, страх: и емуже честь, честь. Урок, φόρος, — дань, τέλος. Блаженный Феодорит толкует сии слова так: «Апостол уроком называет поземельную подать; данию же — сбор за право торговли», пошлину. А Экумений с блаженным Феофилактом так: «отдавайте всякому, как долг, то, что следует ему отдавать по роду вверенного ему начальствования: кому следует отдавать урок, φόρος, — поголовную подать, тому отдавайте урок; а кому следует отдавать дань, τέλος, — взнос за землю, тому отдавайте дань». — Святой же Златоуст, оставя деньги, обращает все внимание на то, что требуется словами: страх — и: честь, — то есть на нравственную сторону дела. «Апостол продолжает еще прежнюю мысль и повелевает в дань начальникам приносить не только деньги, но честь и страх. — Как же он сказал выше: ежели хочешь не бояться власти, то делай добро; а теперь говорит: воздадите страх? Здесь под страхом разумеет он высшую степень почтения, а не страх, происходящий от худой совести, какой разумел выше. И не сказал: дайте, — но: воздадите; притом присовокупил: должная. Ибо исполнение этого не есть дар, но долг; и если не выполнишь сего, то будешь наказан, как неблагодарный. — Не думай, что унизится и потерпит ущерб честь твоего любомудрия, если в присутствии начальника встанешь или откроешь голову. Ибо ежели Апостол так узаконил, когда начальниками были язычники, то кольми паче надлежит наблюдать сие ныне, когда имеем начальников-христиан. Если же скажешь, что тебе самому вверено больше (разумеются вера и благодатные дары); то знай, что еще не пришло твое время. Теперь ты странник и пришлец; а будет время, когда окажешься сильнее всех. Ныне жизнь твоя сокрыта со Христом в Боге; когда же Христос явится, тогда и вы с Ним явитеся во славе (ср.: Кол. 3, 3 — 4). Итак, не ищи себе воздаяния во временной жизни; но, если бы нужно было тебе и со страхом предстать начальнику, не считай сего унижающим твое благородство. Так угодно Богу, чтобы приявший от Него почесть власти начальник имел свою силу. А для тебя послужит сие еще к большей чести; ибо человек унижается еще не тем, что оказывает другому почтение, а тем, что не оказывает оного. Да и начальник тебе же удивляться больше станет и, если бы даже он был неверный, прославит за то Господа». Блаженный Феофилакт согласно с Экумением так толкует сие место: «не одни только деньги давайте, воздавайте и страх, то есть почтение, благоговение и отменную почесть. Поэтому присовокупляет: емуже честь, честь. Страх двух родов. Один страх тот, которым боятся преступники, — страх, происходящий от нечистой совести: этот страх еще прежде отверг Апостол. Другой же страх тот, который имеют любящие к любимому, то есть высшая степень почтения». Но можно страх относить ко всем начальственным лицам, а честь — ко всем другим почтенным в обществе лицам. Такую мысль выражает Амвросиаст: «страх изъявлять пристойно пред начальством и властию, потому что страх не допускает до погрешностей и преступлений (преследуемых властию). А в отношении к родителю и господину сын и раб должны оказывать честь из чувства благодарности. Можно указываемую здесь честь относить к лицам, высоким по-мирски в мире, чтоб они, видя смирение рабов Христовых, более хвалили, а не укоряли евангельское учение». бб) Второе, в гражданском отношении (13, 8 — 14): α) исполнение всех обязанностей общежития (см.: 13, 8 — 10), с: β) удалением, однако ж, от худых обычаев, получивших гражданство в языческом обществе (см.: 13, 11 — 14). α) Хранение исправной гражданской жизни (13, 8 — 10) Апостол говорит в сем отделении (стихи 8 — 10) о соблюдении обязанностей общежития, законом определенных. Эти законы он и указывает (стих 9). Все они отрицательного свойства: того не делай, другого не делай — и взяты из второй скрижали Десятословия. Для язычника, и даже для иудея, достаточно не делать, а для христианина мало сего: надобно еще иметь добрую основу неделания. Апостол указывает ее в любви. О любви к братиям он уже говорил; теперь говорит о ней как об основании и источнике достохвальной жизни гражданской. Он говорит как бы: законов тут много; но люби, и ты все исполнил, хоть бы ты и не знал законов, любовь сама научит тебя законному действованию, и с нею ты всегда будешь самый исправный гражданин. Глава 13, стих 8. Ни единому ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга: любяй бо друга закон исполни. Пред сим указал, что должностным лицам, какою бы то ни было властию облеченным, надлежит воздавать должное, всякому свое по чину его. Рождается вопрос: а в отношении к другим согражданам что есть должное? Ни единому ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга. Тут неуплатимым долгом своим имейте любовь. Поголовную или поземельную подать отдал, пошлину уплатил, — и свободен; а любовь считайте всегдашним долгом, всегда его уплачивайте, но никогда не считайте вполне уплаченным. Святой Златоуст говорит: «Апостол снова обращается к матери благ, к совершительнице всякой добродетели, — к любви, и говорит, что она есть долг наш не временный, каковы подать или пошлина, но всегдашний. Ибо он хочет, чтобы долг сей никогда не был выплачен, и хотя всегда уплачиваем, но не вполне, а так, чтобы все еще оставаться в долгу. Потому что это такого рода долг, что непрестанно уплачивается, но никогда не выплачивается. Сказав же, как должно любить, Апостол открывает и выгоды любви, говоря: любяй бо друга закон исполни». В этом и заключается ответ на вопрос, как действовать должно в отношении к другим. Люби, — и все должное в сем отношении исполнишь. Ибо любовь есть исполнение закона, — она и указывает должное, и силу дает к исполнению того; она есть исполнительная сила закона, источник, из которого исходит все законное и одно законное. У любви только и дела, что творить законное, не потому, чтобы закон навязывал ей сие совне, а потому, что если она в движении, то ничего не может делать, кроме законного, сознает ли она сие законное или не сознает. Она же есть основа мира, благоденствия и спокойствия общественного. Когда бы сделалась она общедвижущею силою, тогда не нужно было бы ни охранителей порядка, ни судов. Все спелось бы стройно само собою. А без любви общежитие не прочно. Внешно все одно, а внутренно разрознены: это куча песку несцепленного. «Если нет любви в нас, то весь состав тела расторгнут» — говорит святой Златоуст. Стих 9. Еже бо не прелюбы сотвориши, не убиеши, не украдеши, не лжесвидетельствуешь не похощеши: и аще кая ина заповедь, в сем словеси совершается, во еже: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе. Показывает, как любовь исполняет закон. Перечисляет такие дела, которые и гражданским законом преследуются, и внушает, что любовь не допустит ни до одного из сих и подобных дел. Любящий друга может ли позволить себе соблазнить жену его? Может ли поднять руку на него или протянуть ее к его собственности? Повернется ли у него язык, чтоб взнесть на него что ложное? И сердце подвинется ли пожеланием чего-либо, что принадлежит другу его, или позавидовать ему? И ничего другого неприятного и вредного другу его не позволит он себе сделать ему. Так что, где любовь, там только одни законные дела, — и дела не только правды, но и взаимносодействия, помогания и поддержания. Блаженный Фотий у Экумения пишет: «как любящий ближнего исполняет закон, видно из следующего. Любящий не покусится расторгнуть брачный союз любимого, понаветовать против того, что есть самое главное в жизни, и в этом главном причинить ему вред. Но и смертоубийственных рук не вооружит он против него, ни украсть что-либо у него не позволит себе, ни другим каким-либо образом насильственно отнять что-либо у него не решится, потому что не может поблажить похотению того, елика суть ближняго его. Ничто такое не свойственно любящему. Ни ложного свидетельства не даст он против ближнего, ни клятвопреступной клятвою не поклянется во вред ему. Оградивший же себя такими расположениями какую другую добродетель не приложит к сказанным? Так что любящий ближнего воистину является верным исполнителем всего закона». И аще ина кая заповедь, в сем словеси совершается, во еже: возлюбиши. — Совершается, άνακεφαλαιοΰται, — возглавляется, под это заглавие подходит: еже возлюбиши, — и в нем содержится, и в исполнении его исполняется. Святой Златоуст говорит: «Апостол сказал не просто: дополняется, — но: άνακεφαλαιοΰται, — то есть в сей заповеди сокращенно вмещается весь состав заповедей. Ибо начало и конец добродетели есть любовь. Она есть и корень, и необходимое условие, она и вершина добродетели. А если любовь есть начало и полнота, то что ей равняется? Впрочем, Апостол требует не просто любви, а любви в высшей степени, ибо не просто сказал: возлюбиши, — но присовокупил: яко сам себе». Стих 10. Любы искреннему зла не творит: исполнение убо закона любы есть. Существо любви — жертвовать собою и всем своим для любимого и делать ему всевозможное благо. Если таково свойство ее, то как возможно, чтоб она сделала какое-либо зло? Апостол эту вторую сторону любви, — что она зла не творит, — выставляет, имея в виду гражданскую жизнь. Закон гражданский преследует нарушителей добрых взаимных отношений, делание же добра предоставляет совести каждого. Почему, хочешь ли быть граждански исправным, не делай зла. Но чтобы быть тебе сильным не делать зла и быть исправным пред гражданским законом, — люби. Если любишь, все гражданские законы легко будут тобою исполнены, и тебе нечего будет бояться и беспокоиться в этом отношении. Такая мысль здесь по течению речи. Но если взять сии слова отвлеченно, то в них выражаются общие черты любви. Святой Златоуст говорит: «видишь ли, что любовь имеет то и другое совершенство: как воздержание от зла, — ибо сказано, что она зла не творит, — так и делание добра, — ибо сказано, что она есть исполнение закона? Любовь не только преподает нам сокращенное учение о том, что должно делать, но и облегчает исполнение нравственных законов. Она не только заботится о том, чтобы мы познали свои обязанности (это делает и закон), но и много способствует нам к исполнению сих обязанностей и совершает в нас не одну только какую-нибудь часть заповедей, но целую добродетель во всей ее полноте. — В ней для нас Царство Небесное, в ней наслаждение благ, в ней всякое утешение, в ней веселие, в ней радость, в ней блаженство, и, что бы ни сказал я о сем благе, ничто не изобразит его вполне: оно дознается только опытом».