Свт. Иннокентий Херсонский / Слова по случаю общественных бедствий (7)

34. Слово после победы Приветствуем вас, братие, с победою. Враг поражен и посрамлен! Вы поступили как истинные русские воины; честь вам и слава! Благословенны от лица Святой Церкви. Теперь радость наша полетит на крыльях в Отечество, обрадует сердце Царево, распространит веселие по градам и весям, утешит старцев и детей, все и везде будут говорить: "Вот что сделано нашими храбрыми моряками! Так и так сражались они! Не посрамили имени русского! Дали знать врагам, что значит Русский флот". Падем же, братие мои, пред Господом и возблагодарим Его за победу нашу. Возблагодарим не словами, а делами нашими. Как хорош и любезен Богу и людям победитель, который не гордится своею победою, а приписывает ее помощи свыше! Аминь. Оглавление 35. Слово в первое служение после сражения Не даром, видно, досталась нам победа, возлюбленные! Я не вижу между вами некоторых; иные из них, страдая от ран - даст Бог - явятся снова между нами, а иные расстались с нами навеки; такова участь войны! Такова цена победы! И может ли быть иначе? И детские игры оканчиваются нередко слезами, а у нас была игра не детская, не детская! Надобно дивиться еще, как мало жертв берет война, судя по ее лютости. Чего не видели мы среди сражения! Это было подобие ада: и пули, и ядра, и огнь, и вода, и вопли, и стоны... Тут можно было лечь многим, и однако же легло немного, да и из тех многие встанут. Отчего так мало обошлась победа? Оттого, что при помощи Божией сражались храбро, оттого, что никто не терял духа, каждый бестрепетно делал свое дело сколько мог. А сражение - вещь чудная! В нем чем храбрее действуют, тем менее несут потерь; и напротив, чем более жалеют себя и прячутся, тем более теряют и падают. И понятно от чего. Храбрость скорее решает победу и кончает сражение, а неповоротливость, тем паче трусость, длят собою сражение и умножают жертвы воинов. Помните сие, возлюбленные, и при будущих сражениях поставьте за правило, если еще не знаете того, что после помощи Божией от вашей храбрости и мужества зависит не только победа, но и то, чтобы она стоила как можно менее жертв. И однако же жертвы всегда будут; таково, повторим, свойство войны! Такова цена побед: победа без борьбы - не победа! Будем ли жалеть о тех, смертью коих куплена победа настоящая? Конечно, мы лишились в них храбрых сотрудников и товарищей; но они ничего не потеряли, умерли за веру, Царя и Отечество. Что земная жизнь в сравнении с небесною, где для любящих Бога нет ни печали, ни воздыхания? Одно страшно -умереть нераскаянными грешниками; но они, без сомнения, умерли с чувством покаяния, омыв, между прочим, какие были грехи собственною кровью. Кто пролил за нас на Кресте Собственную Кровь, Спаситель наш, не может не принять той крови, которая за Него пролита, и не может не воздать за нее венцом милосердия пролившим оную. Будем же покойны за павших сотоварищей наших. Сама Церковь не престанет до конца мира возносить молитвы об упокоении душ их. Они сделали свое дело - легли с честью, купив победу. Да поможет Господь и нам, когда придет время, не уклониться от своего дела, подобно им. Аминь. Оглавление 36. Слово по удалении неприятелей из Крыма Ныне день и память святых первоверховных апостолов Петра и Павла; посему о них бы надлежало быть и нашей беседе с вами. И какой предмет мог бы более представить всем нам назидания, как не апостольские труды сих не человеков, а ангелов во плоти? Петр - это камень веры, как назвал его Сам Началовождь и Совершитель нашей веры. Павел - это труба, вострубившая благовестие во все концы вселенной, это молния, пожегшая и испепелившая все храмы идольские, все хврастие (терновые кусты) язычества. Самые затмения этих светил, подобно как затмения тел небесных, поучительны более света других, и служат посему, без сомнения, и допущены Промыслом к исправлению грешников, к ободрению самых отчаянных. Но при всем богатстве сего предмета, мы должны обратить речь свою на другое, обратить не произвольно, а по указанию Самого Промысла. Ибо в каких обстоятельствах мы видимся теперь с вами? Видимся в первый раз после прошедшей войны, которая на всех краях Отечества была крайне ощутительна и тягостна; а на ваш край и на ваш город легла всею тяжестью своею. Итак, вот предмет нашего собеседования, предмет, как я сказал прежде, не избранный нами произвольно, а данный и указанный свыше. Я сказал: "Свыше". Да, братие мои, это первая и последняя мысль, из которой проистекает все прочее; это прошедшее, коего мы все были столь близкими свидетелями и даже соучастниками, было не следствием слепого какого-либо случая и обстоятельств, а двигалось и происходило по манию и под перстом Всевышнего. Так должен думать христианин о всех происшествиях жизни, тем паче о прошедшей брани, в коей участвовал едва не весь мир, где стеклось столько неожиданностей, которые попутали собою не только весь обыкновенный порядок вещей, но и смешали самые понятия и суждения человеческие. (Не окончено.) Оглавление 37. Слово по случаю землетрясения Призираяй на землю и творяй ю трястися: прикасаяйся горам, и дымятся (Пс. 103; 32) Под конец прошедшего собеседования нашего я уже коснулся, братие, необыкновенного события, приведшего многих в ужас и потрясшего недавно всех нас, и указал несколько на цель его. Но поелику событие сие продолжает быть главным предметом разглагольствий и в собраниях и при встречах, то я решился последовать общему направлению мыслей и побеседовать ныне с вами о том же. Ах, сердца слушателей наших так редко сотрясаются от силы слова нашего, что служителям слова должно дорожить теми минутами, когда они потрясены хотя чем-либо! Но для чего я говорю: "Чем-либо"? Пусть выражается таким образом мудрость человеческая; пусть испытатели природы исследывают сие событие, судят, вникают, спорят, примиряются, чтобы наконец остановиться - на чем-либо. Мы говорим к вам о имени Того, пред очами Коего вся... нага и объявлена (Евр. 4; 13), Коего слова суть ей и аминь (2 Кор.1; 20), посему можем и должны говорить ясно и твердо там, где земная мудрость не знает, что сказать. Что же мы скажем вам теперь?.. Скажем то, что говорил пророк, который, может быть, сто раз видел сотрясающуюся под собою землю и дымящиеся пред собою горы и, что важнее, наблюдал все сие во свете не собственного ума, а Лица Божия. Вы желаете знать причину прошедшего ужасного события? Вот она! Господь воззрел, особенным образом воззрел на землю, - и она сотряслась! Вы думаете, что подобные события происходят от воспламенения огнедышащих гор? Может быть, но самое воспламенение гор есть следствие того же Божественного действия. Господь прикасается горам, - и они дымятся! Зачем останавливаться на вторых причинах, когда так видна первая? Для чего слагать вину на творение, когда причиною Сам Творец? Он Сам производит сие, и Сам говорит, что Он Сам, а не другой кто, производит сие! Призираяй на землю и творяй ю трястися: прикасаяйся горам, и дымятся! Итак, по свидетельству пророка, земля сотрясается, когда Господь призирает на нее. Ужели взор Господа так грозен и гневен, что земля не может перенести его? Нет, взор сей, по самому существу своему, есть взор преблагий и всеоживляющий; посему для Ангелов и для душ праведников нет большего блаженства, как наслаждаться светом Лица Божия. На самую землю Господь призирал некогда, и она не тряслась, а радовалась и веселилась, ибо Господь видел, что на ней вся... добра зело (Быт. 1; 31). Чем же теперь земля согрешила пред Богом, что, подобно рабу неверному, не может стать пред Лицем Его без трепета?.. С какой стороны ни рассматривайте землю, не найдете вины ее пред Богом и человеком. Ей велено обращаться вокруг солнца: и, несмотря на неизмеримость сего пути, что может сравниться с точностью и скоростью ее бега? Ей приказано вращаться вокруг себя самой, дабы таким образом производить день и ночь; и когда не было дня или ночи? Зиму, весну, осень и лето - и когда недостало какого-либо из времен года? За одно можно было бы винить землю, что она нередко возращает терние и волчцы там, где человек сеет розы и пшеницу. Но и это действие не самой земли, а плод семян от запрещенного древа, коими человек засеял все лицо земли. Какою же виною виновна бывает земля, что Господь не может воззреть на нее без гнева, а она на Господа без трепета?.. Виною владыки своего, человека. Проклята земля в делех твоих (Быт. 3; 17), - сказано Адаму по его преступлении; и слово проклятия тотчас отразилось на всех концах земли, проникло все силы и все существо ее, отняло совершенство у всех ее произведений, покрыло ее всеми видами безпорядков и нестроений. Впрочем, и стонущая под игом проклятия земля не всегда равно чувствует тяжесть его; недуг ее, можно сказать, иногда приемлет ослабу, а иногда ожесточается. Легче становится земле, когда воды ее освящаются погружением в них Святого Креста, когда воздух оглашается песнопениями во славу Вседержителя, когда поверхность земли украшается святыми храмами. Легче становится земле, когда испытатель естества, рассматривая поверхность и недра ее, научается и сам доходить и других доводить до следов премудрости и благости Божией; когда земледелец, возделывая ниву, испрашивает ей благословения Божия; когда вода, омывая нечистоты наши, не приемлет скверн греховных; когда воздух, наполняемый словами, не поражается словами праздными и гнилыми. Еще легче становится земле, когда увеличивается на ней число избранных Божиих, кои, сосредоточивая в себе благодать, распространяют ее на все, их окружающее. В таком случае Сам Господь, призирая на землю и находя предметы, достойные благоволения, творит ю не трястися, а покоиться, препоясываться миром и радостью. Напротив, когда живущие на земле забывают Живущего на небесах, когда осужденные в поте лица возделывать землю покрываются потом единственно от пресыщения туков ее, и от занятий предметами суетными и ничтожными становятся сами земными и бренными, то земле становится тяжелее и хуже. А когда среди развращения земножителей не находит себе места и голос покаяния, тогда земля, вслед за растлением людей, сама еще более растлевается; вопль беззаконий проходит облака, восходит во уши Господа Саваофа и принуждает Его, яко верховного Домовладыку, обратить взор Свой на землю. Он обращается, но гневный, - и земля трясется; хотела бы, по выражению тайновидца, бежать от лица Господня (Откр. 20; 11), но не может. Так принужден был взирать на землю Господь перед потопом, и следствием сего взора была погибель всего живущего на земле; так принужден Он был взирать на землю во время столпотворения Вавилонского, и следствием взора было смешение языков и рассеяние всех людей по лицу земли; так взирал Господь на землю, обремененную грехами Содома и Гоморры, - и Мертвое море на месте их осталось навеки следом сего взора. Так воззрел Он на Египтян и фараона в море Чермном, и не осталось никого, кто бы возвестил о погибели их в Египте. Так воззрел Он на Иерусалим, убивший своего Мессию, и после сего не осталось там камня на камени. Мы не знаем еще следствий недавно бывшего взора Божия на землю; и дай Бог, чтобы слух наш не огласился вестью о бедствиях, подобных тем, от коих не раз страдали страны, чуждые нам! Но поелику и теперь земля вострепетала под стопами нашими трепетом явно нерадостным, то, без сомнения, вострепетала от взора гневного; а поелику взор Господа был гневен, то, конечно, обращен на землю не добродетелями человеческими. Где произошло зло? В какой стране преисполнилась мера неправд? Откуда подана жалоба на небе? Не знаем. Но и не зная сего, можем сказать, что не грехи людей, не ведущих Истинного Бога, произвели сие; не просвещенные светом истинной веры они извинительнее христиан, не верных своей вере и закону. Христианам принадлежит теперь несчастное преимущество - сильнее других народов отягощать своими грехами землю, чувствительнее раздражать ими небо, быть нестерпимее для взора правды Божией. А когда так, братие, то можем ли мы обезвинить в сем случае самих себя? Напрасно ли сотряслась земля под стопами и нашими? Не опасайтесь, я не буду увеличивать ваших грехов, а спрошу только, где мы живем? Не на тех ли горах, где впервые воссияла благодать Божия для всего Отечества? Не у той ли реки, которая, по справедливости, может называться Иорданом Российским? И, что важнее, не у подножия ли целого сонма святых Божиих, здесь нетленно почивающих? Какая добродетель не воплощена пред нами? В лице их, можно сказать, самая жизнь вечная и будущая низведена пред нами в круг жизни настоящей, подведена под наше зрение и осязание. Что же, каковы мы? Много ли во всех нас света веры? Елея любви? Слез покаяния? Нетления духа? Скажите сами, какою добродетелью мы отличаемся от жителей прочих градов отечественных? Какого порока и соблазна, от коих страдают прочие страны, нет у нас? Суды наши не только светские, но и духовные не отягчены ли множеством жалоб и пререканий? Торжища наши не оглашаются ли шумом и нестроением, бранью и клятвами? Храмы наши не остаются ли нередко пустыми, и когда наполняются в праздники, то кем более - смиренными поклонниками или презорливыми (гордыми, надменными) соглядатаями? Чего бы не могли сказать противу нас самая земля и самые горы наши, если бы им дано было говорить? Ах, сказали бы они, мы тяжко страдали, когда вершины наши покрыты были истуканами Перунов и Волосов, и думали опочить, когда они украсятся храмами Бога Истинного: идолы пали, храмы воздвиглись, но люди - те же!.. Перестанем же, братие, носиться мыслью по лицу вострепетавшей земли, и приникнем в вострепетавшую совесть нашу; она яснее скажет нам, где источник гнева небесного, где вулкан огнедышущий! Здесь, в нашем сердце! Здесь, в наших страстях! Посмотри на себя каждый во время гнева: не пламенеет ли лицо, не горит ли кровь твоя, как от огня? Посмотри на себя в припадке зависти: не бледнеешь ли ты, как бы под тобою открывалась бездна? Посмотри на себя в припадке скупости: не трясется ли рука твоя от малой монеты для нищего, как бы под тобою колебалась земля? Что же удивительного, владыка земли, если подвластная тебе область подражает твоему примеру и отражает в себе твой образ? Удивительно то, что страшный беспорядок стихий не научит нас доселе дорожить порядком в.круге своей жизни, что мятущаяся под стопами нашими земля не принудит нас быть твердыми и непоколебимыми в законе Господнем. В самом деле, много ли следов оставило и прошедшее землетрясение не в земле и домах, а в совести и душах наших? Градоправительство радуется, что жилища наши целы; а Церковь сетует, что сердца не сокрушились. Ибо чем отозвались мы на глас Божий, так грозно возгремевший перед сотрясением земли нашей? Один говорит: "Я устремился тогда посмотреть на часы, или барометр"; другой: "Я поспешил взять такую-то вещь, дабы бежать вон из дома"; третий: "Я вообразил, что в моем доме произошел ужасный пожар"; четвертый: "Я предан был в это время сну..." Творец неба и земли! Итак, Ты мало сотряс под нами землю, ибо мы не пробудились! Призри снова на нее, призри грознее, да сотрясутся вместе с землею души и сердца наши! Коснись еще горам, да воздымятся сильнее, и принудят нас возвести очи свои к небу! Но, Боже праведный, моему ли гласу пререкать безднам милосердия Твоего? Если Ты укротил гнев Свой, то, без сомнения, узрел, что и между нами не все погружены были в сон нечувствия, что и между нами нашлись люди, кои за себя и за нас воздели к Тебе чистые руки свои. А между тем, братие, далеко ли все мы отстояли тогда от последнего часа жизни? Долго ли было обрушиться жилищам нашим и погрести нас под развалинами? Что было бы тогда с нами? Как предстали бы мы на Суде? Что изрекли бы в свое оправдание?.. Что мы восхищены внезапно? Но может ли быть внезапность для тех, коим с младенчества непрестанно твердят о необходимости спасения, кои сами, из бесчисленных случаев, знают, что нет и не может быть завета со смертью? Опасность прошла, земля паки отвердела под стопами нашими, но надолго ли? Кто поручится, что Господь паки не призрит на нее оком правды и суда? И одно ли потрясение земли может прервать нить жизни нашей? Ах, она рвется нередко от слабого дыхания ветра. Будем же благоразумны, и престанем быть врагами самих себя. Скоро отверзется пред всеми дверь покаяния. Поспешим войти в нее - все, навсегда, невозвратно. Когда омытые слезами покаяния мы примиримся с Богом и своею совестью, тогда ничто не возмутит покоя души нашей, тогда хотя бы горы прелагались в глубины морские, хотя бы досталось идти нам посреди сени смертной (а непременно каждому достанется когда-либо), мы не убоимся зла; ибо Господь, Сам Господь, будет с нами и за нас. Аминь. Оглавление 38. Слово перед молебствием по случаю чрезвычайной засухи и пожаров земных, мрака и дыма в воздухе Наконец, братие мои, нас всех учит само небо! И как учит! Как учило некогда древних Египтян - огнем и мраком! Странное и страшное зрелище! Мы со всех сторон окружены огнем, и в то же время покрыты тьмою! Страждем от засухи, и не видим солнца! Таков гнев небесный! Таков и здесь - во времени, на земле милосердия; что же будет там - в стране воздаяний, где во всей силе воздействует закон суда и правды? Но точно ли над нами гнев небесный? Не случай ли это и неблагоприятное стечение причин естественных? Ах, может ли быть случай там, где все движется под перстом Всемогущего и Всеведущего? Что такое природа, со всеми ее силами, как не видимое и разнообразное облачение единой невидимой силы Творческой? Если в дому благоразумного домовладыки не может произойти ничего важного без его ведома и воли, тем паче вопреки его намерениям, то может ли быть что-либо подобное в дому Домовладыки Небесного, Который везде есть и все исполняет Своим Существом и силою? И если мрачное чело и грозный вид домовладыки служат верным признаком, что в дому есть нечто для него нетерпимое, то мрачный вид нашего неба, пылающее лицо нашей земли не ясно ли сказывают нам, что среди нас и в нас есть нечто такое, на что Царь неба и земли не может взирать без гнева? Что такое именно? Это доведомо Ему единому. Для нас довольно знать, первое - что всякий грех есть мерзость пред очами святости Божией, а мы все грешники, и нет греха, коего не нашлось бы между нами; второе - что для отвращения гнева небесного нет другого средства у грешников, кроме покаяния и исправления своей жизни. Посему, прежде нежели приступим к престолу Благодати, и дерзнем воздеть руки с молением об отвращении казни, нас облежащей, обратимся к себе самим, приникнем в нашу внутренность, и посмотрим, что там? каков воздух в нашей душе? какова земля нашего сердца? нет ли и здесь мрака и тьмы, и, может быть, Египетской? нет ли и здесь засухи и окаменения, может быть, Вавилонского? нет ли здесь огня и пламени, может быть, адского? Нам даны все средства к тому, чтобы не оставаться в духовной тьме, выйти из естественного неведения о Боге и душе, об участи, ожидающей нас за гробом, и о средствах к нашему вечному спасению; солнце откровения Божественного всегда над главою нашею; книга слова Божия всегда в руках наших; Церковь, сие училище Божие, открыта со всех сторон каждому: читай и поучайся, слушай и поучайся, смотри и поучайся. Кругом свет и истина. Но много ли светлых и богопросвещенных? Посмотрите на миллионы собратий в низкой доле, и спросите их о чем-либо, касающемся веры и упования христианского; они вместо ответа скажут вам: "Мы люди темные!" Обратитесь к людям так называемым образованным, заговорите с ними о пути ко спасению, Самом Спасителе; редко не окажется, что и они, при всех дарованиях, при всех, часто обширных, познаниях в земном, в отношении к небесному - люди темные! Кругом тьма и неведение! Отчего? Оттого, что не хотят озаряться светом небесным; оттого, что не почитают нужным знать, что будет с ними за гробом; оттого, что все читали и изучали сто раз, а, может быть, ни разу не брали в руки Библии и книг церковных. Вправе ли же мы, когда внутри нас такая тьма, требовать, чтобы вне нас всегда было светло и ясно? Не скорее ли должно желать, чтобы совершенно померк, хотя на время, всякий свет чувственный, дабы вспомнили, что есть свет духовный, и начали им пользоваться? Нам даны все силы и средства, потребные к животу и благочестию, к тому, чтобы мы в сем веке были тверды и непоступны (неподвижны) в истине, жили праведно, целомудренно и благочестно, и являлись плодоносны во всяком благом деле. Для сего облака дарований духовных всегда носятся над землею сердец наших; роса благодати всегда готова к их освежению; в семенах духовных ни для кого нет недостатка; самые бразды в душе и сердце во множестве проводятся невидимою рукою Провидения - посредством событий в жизни нашей. Как бы не прозябать благим мыслям и чувствам! Как бы не цвести в нас вере и любви христианской! Не зреть плодам смирения, милосердия, чистоты и правды! Но осмотритесь кругом себя: где святость мыслей и чистота намерений? где подвиги любви и самоотвержения? где плоды правды? Везде сухость и бесплодие, терн на терне, камень на камени! Отчего? Оттого, что преданы плоти и крови, работают всем существом миру и его похотям, а попечение о едином на потребу, о душе и совести считают, если только считают, самым последним из своих попечений. Ах, если бы хотя сотая часть того времени и труда, кои иждиваются на возделывание полей, на усовершенствование домашней экономии, на забавы и удовольствия, употреблялась на возделывание души бессмертной, далеко не то было бы с нашими нравами и жизнью! После сего вправе ли мы требовать, чтобы попираемая стопами нашими земля была лучше духа и сердца нашего? чтобы она постоянно разверзала недра и возвращала нам семена сторицею, когда мы заключаем утробу при виде брата бедствующего? (1 Ин. 3; 17). Не должно ли, напротив, желать, чтобы хотя по временам стихии отказывались служить нам, чтобы иссякали источники всех чувственных прибытков и удовольствий, дабы мы перестали упиваться из них на погибель душе своей, и вспомнили о воде, текущей в жизнь вечную? У христианина, наконец, есть средство к пресечению самого пламени страстей своих - это благодать Духа Святаго! К угашению самого огня гнева небесного- это Кровь Сына Божия, нашего Искупителя! Какого искушения препобедить, какого врага нельзя преодолеть с помощью Духа Вседержителя? Какой правде удовлетворить, какого греха очистить нельзя посредством искупительной Крови Агнца Божия? Оставалось бы только окропляться в духе веры сею Кровью; и мы были бы белы, как снег; и все неправды наши были бы заглажены навек. Оставалось бы только облекаться силою благодати свыше, действовать всеоружием духовным, нам данным; и мы были бы целы, крепки и неприступны. А мы если и являемся во время исповеди пред зерцало правды Божией, то не обличенные, в силу заслуг Христовых, с чувством лжеправедности фарисейской, а не в духе мытаря и разбойника благоразумного; оттого и отходим без истинного мира в совести, без божественного глагола прощения в душе. А мы если и покушаемся иногда стать против искушения на грех, то употребляем для сего одни силы или, лучше сказать, одну немощь своего ума и совести; оттого падаем непрестанно и разбиваемся в прах. И так поступают еще лучшие из нас; а как поступает большая часть? При малейшей искре соблазна, вместо того чтобы гасить пламень греховный, раздувают его всеми способами, обращают в пожар сердечный, и, объятые с ног до главы огнем, вместо того чтоб вопиять о помощи небесной, веселятся и торжествуют подобно лишенным ума; и сожженные, наконец, в своей совести, с торжеством восседают на развалинах и пепле храма души своей. И мы удивляемся после сего, как око неба помрачается негодованием, как лицо земли воспламеняется гневом! Подивимся скорее, как солнце может сносить зрелище всех нечистот и злодеяний, кои принуждено освещать ежедневно и ежеминутно! Как земля не изнеможет под тяжестью неправд человеческих и, последуя примеру своего жителя и владыки, сама не уклонится с пути вокруг солнца! Как воздух, непрестанно наполняемый словами гнилыми и зловредными, не растлится вконец от нечистого нашего дыхания! Как, наконец, все стихии, непрестанно всяким образом злоупотребляемые человеком, исторгаемые из своего чина, уклоняемые от своей цели, не выйдут, наконец, совершенно из порядка, им назначенного, не восстанут против своего притеснителя, не устремятся на всеобщего возмутителя, не разразятся всегубительством над главою врага Божия! И не будем думать, что силы природы, нас окружающей, бесчувственны, а потому для них все равно, как мы ни поступаем с ними; нет, в мире Божием все жизнь и действие, везде чувство и смысл. Апостол слышал некогда, как вся тварь (заметьте выражение - вся тварь) стонет и воздыхает оттого, что человек своим грехопадением лишил ее свободы чад Божиих и поверг в тяжкую работу суете и тлению. Воздыхает, но не выходит из повиновения человеку, заставившему ее томиться в узах; воздыхает, но продолжает работу самой суете. Почему? Потому что так заповедано ей Тем, Кто не хочет смерти грешника, но дает ему время, во еже обратитися... и живу быти (Иез. 33; 11). В силу сего закона милосердия, без сомнения, и теперь мрак, нас облежащий, рассеется, и мы паки узрим солнце во всей лепоте его, но что узрит сие солнце в нас? Узрит ли хотя единую слезу покаяния на лицах наших? Узрит ли какое-либо бедное семейство, какого-либо беспомощного сироту, взятых на попечение богачом? Узрит ли раздранным рукописание бедного должника, не имеющего, чем воздать заимодавцу? Узрит ли слугу, переставшим терпеть от жестокости и прихотей своего господина? Узрит ли храмы Божий более полными, Таинства более приемлемыми и чтимыми, домашнюю молитву более наблюдаемую? Узрит ли менее шумных полночных игр, убивающих душу и тело, честь и состояние? Менее кощунства и слов праздных?.. Без сомнения, и земля престанет гореть вокруг нас, ибо еще не наступил тот страшный час, когда стихии... сжигаемы разорятся, и земля со всеми делами, яже на ней, сгорит (2 Пет. 3; 10). Но что будет с теми плодами, кои она паки начнет износить из недр своих? С плодами, омытыми потом и слезами бедного земледельца? Не отымутся ли они, по-прежнему нещадно, от гладных уст его семейства? Не пойдут ли в пищу роскоши и прихотей? Не отдадутся ли за предметы совершенно безполезные и даже душевредные? Не поставятся ли прямо в цену беззакония и соблазна? Не на устыдение и укоризну, а в поучение и общее назидание говорю сие; говорю по необходимости; среди огня гнева небесного, коим окружены мы, нельзя быть хладным свидетелем неправд человеческих. И кто же возглаголет, когда мы умолчим? И как молчать, когда само небо и земля вопиют противу нас? Завеса мрака равно простерта десницею всемогущею над проповедающим, как и над слушающими. Всем должно смириться; всем должно осмотреться! Возвестите, что подлежит в нас исправлению, и мы с радостью приложим слух словам вашим. И без того мы чувствуем вполне недостоинство наше; и - сошедши с сего места, на которое заставил войти нас долг звания нашего, готовы стать у прага церковного и воззвать с мытарем: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк. 18; 13). Но доколе стоим здесь, мы должны вещать истину, как бы ни была она неприятна для чувственности; и горе нам, если мы изменим гласу ее в то время, когда самые стихии предваряют нашу проповедь! Итак, братие мои, если вы, тронувшись не силою нашего скудного слова, а всемощным гласом Того, Кто повелел небу и земле вещать ко всем нам огнем и мраком, решитесь отселе быть внимательнее к делу вашего спасения, исправить и в жизни, и в нравах, и в образе мыслей ваших то, что противно Евангелию, не согласно с уставами вечной правды Божией, пагубно для собственной души вашей, то мы смело приступим к престолу благодати, начнем с дерзновением толкать в двери милосердия; и можем быть уверены, что нам не будет отказано в милосердии. А если... Но ваши взоры, ваши вздохи, ваши слезы, все ваше положение показывает, что мы не напрасно собрались сюда, что десница Божия, на нас отяготевшая, достигла своей цели, что гнев небесный проник действием своим до глубины душ и сердец, что каждый из нас вполне чувствует важность настоящих минут и не забудет их во всю свою жизнь. Да предначнется же молитва сердец смиренных и духа сокрушенного! Да возгласится покаянный псалом царя Израилева, столь приличный нашему положению! Да отверзутся царские двери милосердия! Господи и Владыко живота и смерти нашей! Если мы дерзаем в настоящий час стать пред Тобою, подобно Аврааму, с молитвою за град сей и страну нашу, то дерзаем, надеясь не на чистоту наших собственных молитв, а на то, что уже зрим пред Тобою стоящего за нас великого Ходатая и Посредника неба и земли, возлюбленного Сына Твоего, Искупителя нашего. О имени Его отверзаем пред Тобою уста нечистые, и воздеваем к Тебе руки непреподобные. Призри на нас сквозь пречистые язвы Сына Твоего, и повели солнцу Твоему воссиять на нас, повели огню угаснуть, и земле восприять прохладу и свежесть. Сотвори над нами сие знамение во благо (Пс. 85; 17), да увемы, что Ты един Господь и Владыка всяческих, Ты убиеши и жити сотвориши (Ин. 5; 24). Аминь.