Троицкие Листки (141)

610. Чем отгонять леность духовную? Раз Христос Спаситель учил в одном доме в Капернауме: народу собралось множество, и за дверьми даже стоял народ: слушали все с необыкновенным вниманием, тишина была невообразимая, всем хотелось расслышать каждое слово. Но вдруг эта тишина прерывается шумом... Что это? — Четверо несут расслабленного; за многолюдством пройти нельзя, и вот они влезли на крышу дома, разобрали потолок и спустили расслабленного к ногам Иисуса Христа, молча, без слов, одним действием прося ему исцеления. Господу была благоугодна такая вера, по вере Он и грехи простил, и болезнь исцелил. Чадо, отпущаются тебе грехи твои, — востани, возьми одр твой и ходи, сказал ему Господь. И расслабленный встал, взял постелю и пошел здоровый по телу и по душе. — Грустно, тяжело быть расслабленным по телу. Но не столько страшно расслабление телесное, сколько душевное. Да, братья: бывает и расслабление душевное, бывает, и многие, очень многие им страдают. Вот вы чувствуете какое-то разленение, вялость в душе, сухость в сердце, не хочется молиться, не хочется идти в храм, в храме стоите рассеянно, без внимания, пришел пост — не хочется говеть, или если и говеете, то с леностью, неохотно; не радует вас таинственное соединение со Христом через принятие Тела и Крови Его; тяжело вам взяться за книгу божественную; нехотя идете на помощь ближнему... Что все это показывает? Видимое дело — душа ваша болит, она страдает расслаблением сил своих, у нее нет крепости на добро, нет готовности, быстроты к совершению подвигов добродетели. — Кто бы ни был ты, страдающий подобной болезнью, подумай: ужели в таком состоянии остаться? Ужели так и жить, примириться с ним, как будто так и должно быть? Но если так жить, то скажите: что же мы заготовим себе для будущего, когда ничего не делаем в настоящем? За что будем ждать венцов, когда не совершаем никаких подвигов, никаких трудов? Не уподобимся ли мы тогда тому ленивому рабу, который взял от господина талант, пошел и закопал его? — Вот как опасно оставаться в духовном разленении; значит надобно принимать меры, как бы выйти из этого состояния. — Таким разленением душевным болел один инок; чтобы подвигнуть себя на делание духовное, он вот что делал: всякий раз, как пробили часы, он начинал размышлять: "Горе мне бедному! Вот прошел еще час моей жизни и мне за него нужно отдать отчет в день судный!.." И затем он решался следующий час проводить лучше, чем прошедший, и таким образом победил в себе леность. Так и вы говорите себе: часы за часами, дни за днями, месяцы за месяцами, годы за годами проходят; время для души пропадает без пользы, бесследно; как же мне тяжко придется отвечать, что я время жизни не употребил, как должно и на что должно! Ах, если бы мы помнили скоротечность жизни, неизвестность конца ее и суд Божий за гробом, мы не такими бы были, как сейчас! Но мы забываем смертный час и оттого живем кое-как... Преподобного Ахиллу спросил один брат: "Отчего я, отче, унываю в келии и готов бы из нее бежать?" — "Оттого, — отвечал авва, — что ты не созерцал ни вечного покоя, которого ожидаем, ни вечной муки, которой будут подвергнуты ленивцы беззаботные. Если бы ты о том и другом по крайней мере размышлял, то нисколько бы не унывал". Преподобномученица Евдокия была прежде великая грешница и неверующая. Но вот случилось ей однажды ночевать в гостинице рядом с той комнатой, где поместился для ночлега один монах. Ночью, совершив молитвенное правило, монах раскрыл Евангелие и начал вслух читать его; читал он те места, где говорилось о блаженстве праведников и о вечных муках грешников; чтение свое он прерывал слезами. Все это слышала Евдокия и на нее это так подействовало, что она целую ночь не могла заснуть, а наутро сама пришла к иноку и просила его подробнее рассказать о том, что она слышала. И кончилось тем, что она уверовала во Христа, — мало того: ушла в монастырь, долго подвизалась и наконец пострадала за Христа и причислена к лику святых. А святой Благоверный Князь Владимир почему, между прочим, решился принять Христианскую веру? Потому, что он был поражен картиной Страшного Суда, где было изображено блаженство праведных и мучения грешных. Так вот как действует на душу представление о мучении грешных! Да, братья, чаше и чаще нам нужно размышлять о том блаженстве, которое ожидает праведников за подвиги, и которого можно лишиться за нерадение, — чаще нужно думать и о лютости тех мучений, которые могут постигнуть нас за беззаботность. — А преизобильно изливаемая на нас любовь Божия ужели не может и в нас возреть любовь к Богу, чтобы иметь попечение о благоугождении Ему? Вспомни в самом деле, грешник, чего-чего не делал Господь, любя тебя, для блага души твоей? Ты грешишь, а Он долготерпит; ты о Нем забываешь, а Он тебя помнит: Сына Своего единородного на смерть Он предал для тебя, кровью и телом сего Сына питает тебя; слово Божие, пастырей дал тебе, таинства учредил для тебя. Сверх того, Он наделил тебя земными благами: Им мы живем, движемся и существуем. Размышляй чаще об этой любви Божией, и тогда чувство благодарности за эту любовь заставит тебя отложить леность, беспечность свою и горячо работать для Господа своего. Особенно чаще размышляй о Христе Спасителе. Чаще мысленно поставляй себя на Голгофе перед висящим на кресте Спасителем твоим. Вот где открылось море любви к тебе! За твои грехи эти раны, эта струями льющаяся кровь, этот томный лик, эта запекшаяся гортань, эти насмешки, поругания, оставление даже Отцом Небесным!.. Ах, почему ты так мало размышляешь об этих страданиях, претерпенных за тебя? Если бы ты помнил о них, тебе стыдно было бы, страшно было бы за такую любовь платить равнодушием к делу твоего спасения, ты непременно позаботился бы возгреть в себе любовь к Богу и ближнему, всю жизнь отдал бы на дела Богоугодные!... Посмотрите, наконец, вокруг себя. Все спешат, все трудятся, все беспокоятся. Купец все силы употребляет на расширение торгового дела своего; отец работает для семейства своего; ремесленник целые дни и ночи сидит над делом своим. Но они все это делают для временного благополучия своего. Ужели же не стоит потрудиться для вечного счастья своего? Для тела трудимся, а душа разве не дороже тела? Для земли не жалко ни сил, ни времени, а для неба разве не всем следует жертвовать? Царствие Небесное есть тот драгоценный бисер, для приобретения которого всем дорогим, самой жизнью нужно жертвовать. Святитель Нон увидел однажды женщину, всем известную своим легкомыслием, которая шла мимо, окруженная толпой девиц и юношей, и поражала всех красотой и пышностью своего наряда. Увидев ее, Нон заплакал и сказал: "Многому может научить нас эта женщина, — на Страшном Суде ею осудит нас Господь: она поставила целью жизни своей — нравиться людям, и посмотрите, как она о том старается, как внимательно выбирает наряды, как умеет украшать себя! А мы имеем Жениха бессмертного, на Которого не дерзают взирать и Ангелы, и не думаем украшать наши души! Не омываем мы их слезами покаяния, не одеваем красотой добродетели, чтобы достойно явиться перед Господом!" Что сказать на эти слова святителя Нона? Скажем словами Спасителя в притче о неправедном приставнике: «сыны века сего мудрее сынов света», то есть, Христианин: те лучше умеют достигать своих греховных целей, чем Христиане Царства Небесного. Вот какими размышлениями нужно прогонять нам свое душевное разленение или нерадение о спасении. Но, конечно, все это не придаст нам силы восстать от сна греховного, если не придет на помощь благодать Божия. Смотрите: расслабленного несут к Врачу Небесному Христу, к Его ногам полагают его. Понесем и мы свою больную, немощную на добро душу к тому же Врачу — Христу, будем к Нему чаще взывать, чаще к Нему припадать, перед Ним всемогущим повергаться... Господи, Ты всесилен, а мы немощны; Ты всесвят, а мы омрачены прегрешениями, но простри руку с высоты святой Своей, коснись сердец наших, просвети нас, омраченных, восстави падших, приблизь к Себе удалившихся от Тебя, спаси погибающих, как спас мытаря, блудницу, разбойника... Господь услышит, придет, спасет и помилует нас! Аминь. (Из "Общепонятных Поучений" священника о. Петра Шумова) Оглавление 611. Наша духовная азбучка Что азбучка для начинающих учиться читать, то смирение для Христиан, желающих научиться христианскому житию. Кто хочет научиться чтению, тот должен начать с азбучки: так и Христианам, если хотят научиться добродетельной жизни, надобно начать со смирения. Азбучка есть начало и основание всякого книжного учения: так и смирение есть начало и основание всех христианских добродетелей. Не может быть истинной добродетели без смирения: если и начнется она, то скоро без него разорится. Без Бога человек ни начать, ни продолжать ничего не может, как сказано: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15; 5), «а Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (1 Петр. 5; 5). Учись же, Христианин, сей христианской азбучке, и с успехом научишься христианскому любомудрию! А чтобы не без успеха учиться смирению, то учись познавать себя и свою бедность. Только от познания себя и своей бедности происходит смирение. Ибо кто, видя свою бедность, не смирится? Поистине беден человек, но не всякий видит свою бедность. Рождается человек на беды, и как бы предчувствуя их, плачет: ведь всякий младенец рождается с плачем! Живет он и воспитывается в бедах; чем дальше живет, тем больше умножаются ему беды. Умирает он со страхом и еще на большие беды, кроме того, кто умирает о Господе. Разные немощи и болезни удручают его в жизни. Восстает на него плоть с ее страстями и похотями, она хочет обладать им и предать его вечной смерти, и чем больше он ей противится, тем больше она восстает на него. И это зло, этот яд, которым заражен человек, убивает его не временно, а на всю вечность. Постоянно расстилает перед ним сети диавол, стараясь уловить его в свою погибель. Различные соблазны мира уязвляют его. В таких бедах живет всякий человек, и тем он несчастнее, если не видит сего. Чем же человеку гордиться и хвалиться? Разве только самой бедностью своей, тлением и грехами? Но что это за похвала? Это уж не похвала, а хула, не честь, а бесчестие! Чем же будешь хвалиться, человече? Разве тем, что богатство, славу, честь и премудрость века сего имеешь? Но и это — что за похвала? Ведь все это — ничто! Не то дерево называем добрым, которое красиво и обильно ветвями и листьями, но то, которое приносит добрые плоды. Иной и богат, но душой нищ и убог; у людей в славе и почете, а по душе бесславен и бесчестен; по-видимому мудр, а не деле безумен; кажется счастлив, а по душе самый жалкий человек. Так бывает по большей части. Поэтому не смотри, каков человек по наружности, — наружно и неверный турок может быть хорош, — смотри, каков он по душе, каков не перед людьми, а перед очами Божиими. Часто и по большей части так бывает, что человек перед людьми мудр, а перед Богом безумен; перед людьми славен, а перед Богом бесчестен; перед людьми богат, а перед Богом совершенно нищ; перед людьми велик, а перед Богом ничто. И это цветок благополучия, который расцветает только перед людьми, скоро увядает: смерть всеконечно его отнимает. Князь и вельможа — только до гроба князь и вельможа; славный только до гроба славен; богатый только до гроба богат; мудрый только до гроба мудр. Так и все сокровища мира служат человеку только до гроба, а потом все покидает его: тогда все видят себя нищими, убогими, бедными и жалкими, какими и были на самом деле; тогда князья, вельможи и господа являются такими же, как и самые последние рабы их; тогда и богатые познают нищету свою и являются беднее нищих. Вот и гордись, и хвались своим сокровищем, человече, если хочешь! Истину тебе говорю, что ты подлинно беден, как бы ты ни был богат и славен в этом мире! Посмотри во гробы мертвых и уверишься в этом. Где лежат князья, вельможи и господа, и где лежат их рабы — ей, распознать невозможно! Где богатые и нищие, где мудрецы и простецы, где благородные, и худородные, где славные и бесчестные лежат — поистине не узнаешь! Все там сравнялись и в землю обратились, как и были все — земля! Вот, смотри на это тление, и хвались счастьем, какое имеешь, перечисляй свои имена и титулы, гордись богатством и мудростью! Тут видишь, что все равны. Как все рождаются равными, так все равными и умирают, кроме того, что один спасается и отходит в вечную жизнь, а другой погибает и предается вечной смерти. «Блажени умирающии о Господе» (Апок. 14; 13). «Помяни мя. Господи, во царствии Твоем!» (Лк. 23; 42). Был человек подлинно блажен, но потерял свое блаженство. Был подобен Богу, по образу Божиему и по подобию сотворен, но «приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс. 48; 21). Был нетленен, но стал тленным; был бессмертен, но стал смертным: «оброцы во греха смерть» (Рим. 6; 23). Был премудр, но стал безумен; был богат, но стал нищим; был прекрасен, и стал безобразен; был свят и чист, но стал скверен и нечист; был храмом и жилищем Духа Святого, ностал обиталищем нечистых духов; был господином, но стал рабом и пленником; был жителем пресладкого рая, как царь прекрасного дворца, но изгнан в мир сей как бы в ссылку: вот какого блаженства лишился, и какому несчастью подвергнулся человек! Подверглись и мы все, его потомки. «Тебе Господи, правда, нам же стыдение лица!» (Дан. 9; 7). «Согрешихом со отцы нашими, беззаконновахом, неправдовахом!» (Пс. 105; 6). Что же остается человеку в таком бедствии думать и говорить, как только одно: «согреших, Господи, помилуй мя!» — Бог хочет от нас одного, чтобы мы познали и признали свою бедность перед Ним и смирились, и в смирении жили, и тогда Он Сам поведет нас к нашему блаженству. Это и означают слова Апостола: «смиритеся убо под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время: всю печаль свою возвергше на Нь, яко Той печется о вас» (1 Петр. 5; 6, 7). Бог наш есть Бог всемогущий: все из ничего делает. Мы видим, какие преславные дела — небо и землю со всем, что наполняет их — Он сотворил. Так и из того человека, который признает себя за ничто, Он творит нечто, но доброе, то есть, мудрого, благочестивого, добродетельного и святого человека. Бог кроме добра ничего не делает, ибо и Сам Он добр. Но вот в чем горе и несчастье человека: хотя он и подлинно ничто, но о себе мечтает высоко; думает, что все знает, но ничего не знает; думает, что он разумен, но он безумен; думает, что он счастлив, но поистине он несчастен и беден; думает, что он богат, но он подлинно нищ и убог; думает, что он добр, но он поистине зол; думает, что он свят и праведен, но он подлинно грешен и скверен; думает, что он есть нечто, но он подлинно ничто. Что же делать с таким человеком всемогущему Богу, Который все творит из ничего? И вот Бог оставляет его в мнимом его блаженстве, и делает дело Свое на том, кто себя унижает, делает блаженным того, кто познает и признает себя бедным и окаянным. Вот почему Господь и говорит Своему Небесному Отцу: «утаил ecu сия (таинства Евангелия) от премудрых и разумных, и открыл ecu та младенцем» (Мф. 11; 2). Книжники, фарисеи и законоучители еврейские думали о себе, что они мудры и разумны: «еда и мы слепи есмы?» (Ин. 9; 40). За то и сокрылись от них свет и премудрость Божия. Апостолы, как младенцы, просты и смиренны были, но просветились и умудрились от Самого Бога. Христианин! Великая слепота и безумие есть гордость; она не допускает человека познать и признать свое окаянство, он так и остается в своей бедности и окаянстве. Великое просвещение и мудрость есть смирение, которое происходит от познания своей бедности и окаянства! Смиренный человек непременно получит блаженство христианское. Бог не оставит его, ибо любит смиренных сердцем. «Блажени нищии духом, яко тех есть царство Небесное» (Мф. 5; 3). Вот куда ведет человека смирение! Всякий смиренный и есть нищий духом. Познавай же, Христианин, самого себя и свою бедность, и будешь смирен, а когда будешь смирен, то будешь и блажен. Познавай и признавай свою нищету перед Богом, и будешь богат. Познавай и признавай свою слепоту перед Богом, и откроются твои очи сердечные. Познавай и признавай свое безумие перед Богом, и будешь мудр. Познавай и признавай свои грехи перед Богом, и будешь оправдан. Познавай и признавай свою нечистоту перед Богом и будешь чист и свят. Познавай и признавай свою неисправность перед Богом, и исправишься. Познавай и признавай свою немощь перед Богом, и будешь приходить в здравие. Познавай и признавай свое заблуждение перед Богом, и будешь взыскан. «Заблудих, яко овча погибшее: взыщи раба Твоего» (Пс. 118; 176). Познавай наконец и признавай, что ты беден и окаянен, и будешь блажен. Все в тебе будет исправлять Божия благодать, которая будет с тобой, когда будешь смирен. Вот тебе, Христианин, азбучка христианского учения! Учись ей, чтобы с успехом научиться христианской мудрости. «Всяк возносяйся смирится, смиряй же себе вознесется!» (Лк. 18; 1). (Из "Сокровища Духовного", святителя Тихона Задонского) Оглавление 612. Смирение святых Один святой старец молился Богу так: "Покажи мне, Господи, в чем состоит совершенство души, и я постараюсь достигнуть его". И Бог послал ему другого старца, который на его вопрос о том же отвечал: "Ступай, паси свиней". И старец стал выполнять тот совет, и все, кто видел его, думали, что он сошел с ума. Но Господь через это показал ему, что все дело спасения — в смирении, и потом призвал его опять к прежнему служению. Смирение — вот истинное совершенство души: оно показывает, что человек снискал благодать Божию. — Вот почему все святые Божьи паче всего и прежде всего старались научиться святому смирению, вот почему они ставили смирение выше всех добродетелей. Без смирения все добродетели — ничто, а смирение может заменить все добродетели, хотя и с трудом: так учат Богомудрые учителя смирения. "Горе той душе, которая не сознает язв своих, — говорит преподобный Макарий Великий: — такую душу не посещает и не врачует Врач небесный, ибо сказано: не требуют здравии врача, но болящии". — Однажды святитель Александрийский Феофил посетил гору Нитрийскую; к нему пришел Авва (начальник) горы той. "Что нашел ты лучшего на пути сем?" — спросил его святитель. Старец отвечал ему: "Постоянное обвинение и осуждение самого себя". И святитель подтвердил: "Поистине нет другого пути кроме сего". Преподобный Антоний Великий видел однажды все сети врага, распростертые по земле, и со вздохом сказал: "Кто же избегнет их?" И тут же услышал голос : "Смиренномудрие!" — Однажды преподобный Макарий Египетский набрал в пустыне финиковых ветвей и возвращался в свою келию. На пути встречает его диавол в виде человека с серпом в руке, и хочет этим серпом Ударить преподобного. Но сила Божия не допускает его до этого, и он восклицает: "Макарий! Много беды терплю я, стараясь превзойти тебя; я все то делаю, что и ты: ты постишься, а я совсем ничего не ем; ты бодрствуешь, а я никогда не сплю. Одним только ты меня превосходишь..." — "Чем же?" — спросил преподобный. "Смирением", — отвечал диавол и исчез... Так высоко смирение, которое уподобляет человека Тому, Кто сказал: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11; 29). Вот почему в житиях святых подвижников мы видим такие прекрасные примеры этой ангелоподобной добродетели. — "Грешником я засыпаю, грешником и пробуждаюсь", — говорил преподобный Сисой Фивейский. "Когда я был юн, — говорил преподобный Матой, — я думал сам с собою: может быть и делаю что-нибудь доброе; а теперь, когда состарился, вижу, что я не имею в себе ни одного доброго дела". Чем ближе человек к Богу, тем больше сознает себя грешником; Пророк Исайя, увидев Бога назвал себя окаянным и нечистым (Ис. 6; 5). Преподобный Памва в самый час смерти своей говорил: "Никогда не раскаивался я в словах, которые когда-либо говорил до сего часа; а теперь отхожу к Богу так, как бы еще не начинал служить Ему". — Перед кончиной преподобного Сисоя лицо его сияло, как солнце, и он говорил отцам: "Вот пришел Авва Антоний, вот пришел лик Пророков..." И лицо его заблистало еще светлее. "Вот вижу лик Апостолов", — сказал он, и свет лица его удвоился. Он стал с кем-то разговаривать. Тогда старцы спросили его: "С кем ты, отец, беседуешь?" — "Вот — отвечал он, — пришли Ангелы взять меня, а я прошу чтобы на несколько времени оставили меня для покаяния". — Старцы сказали: "Да ты, отец, не имеешь нужду в покаянии". — "Нет, — отвечал им смиренный Авва: — я еще и не начинал покаяния". Вдруг лицо его заблистало подобно солнцу. Все пришли в ужас, а он говорит им: "Смотрите, вот Господь... Он говорит: "Несите ко Мне избранный сосуд пустыни!" — и святой старец предал дух свой Богу, и просияло лицо его, как молния, а храмина исполнилась благоухания... Рассказывали о преподобном Моисее: когда он был сделан клириком и облекли его в стихарь, архиепископ сказал ему: "Вот ты теперь весь стал белым" (у древних стихарь всегда был белого цвета). Он отвечал: "Ах, если бы, владыко, и изнутри быть таким же белым как снаружи!" Архиепископ, желая испытать его смирение, сказал клирикам: "Когда Авва Моисей войдет в алтарь, то изгоните его и идите за ним, слушайте, что он будет говорить". Старец вошел; клирики начали поносить его и выгнали, говоря: "Ступай вон, эфиоп!" А старец, выходя, говорил самому себе: "По правде с тобою сделано, чернокожий эфиоп: ты не человек, зачем же ходишь с людьми?" Так уничижал себя святой подвижник. — Преподобный Нил говорил: "Блажен из людей" тот, кто почитает себя хуже всех". — Один брат сказал старцу Сисою: "Я замечаю, что всегда помню о Боге". Старец отвечал ему на это: "Не важное дело, что ты размышляешь о Боге, но то важно, если видишь себя ниже всякой твари. Такое уничижение и труды телесные приводят к смиренномудрию". — Преподобного Арсения спросили: "Что значит уничижать себя?" И старец отвечал: "Это значит — ставить себя ниже бессловесных". — Один брат спросил преподобного Пимена: "Как могу я думать о себе, что я хуже убийцы?" Старец отвечал: "Скажи себе: он однажды сделал сей грех, а я убиваю каждый день (словом осуждения)". — Преподобный Ксанфий сказал: "Разбойник был на кресте и одним словом оправдался; Иуда был в числе Апостолов и в одну ночь погубил весь труд свой, и с небес сошел в ад. Посему никто не хвались успехом в добрых делах, потому что все, кто на себя надеялся, пали". — И преподобный Антоний говорил: "Я знаю монахов, которые после многих трудов пали и подверглись безумию потому, что понадеялись на свои дела". — Преподобный Ор говорил: "Если придет к тебе помысел высокоумия и гордости, то испытывай свою совесть: все ли исполнил ты заповеди? Любишь ли врагов своих? Болезнуешь ли об их несчастиях и почитаешь ли себя рабом непотребным, грешнейшим из всех? Тогда не будешь гордо думать о себе, будто все исполнил. Притом знай, что помысел гордости все добро обращает в ничто". — Преподобный Пимен говорил: "Если будешь смиренно думать о себе, то найдешь покой везде, где бы ты ни был". — Без смирения ни одна добродетель не имеет цены в очах Божьих: так учат святые Отцы. Поэтому, надобно укрывать добродетель даже от собственных очей, елико то можно. Один подвижник много лет жил близ своего села и не позволял себе войти в него. Он говорил братьям: "Вот уже прошло сколько лет, и я не входил в село, а вы так часто туда ходите". Сказали о нем Авве Пимену. Старец отвечал: "Я пошел бы ночью и кругом обошел село, чтобы не тщеславиться мыслью, что не вхожу в село". — "В том и состоит смирение, — говорил преподобный Матой, чтобы не отличаться от других: где ни будешь жить, иди со всеми наравне, и что увидишь, делают люди благочестивые, и сам то делай". — Один брат просил преподобного Аммона: "Скажи мне что-нибудь в наставление". Старец отвечал ему: "Поди, имей такие мысли, какие имеют преступники, находясь в тюрьме. Они всегда спрашивают других: где судья? Когда он придет? — и плачут от ожидания. Так должен и ты непрестанно внимать и обличать душу твою, говоря: увы мне! Как я предстану на суд Христов? Чем буду оправдываться перед Ним? Если будешь всегда так размышлять, то можешь спастись". Авва Илья говорил: "Я боюсь трех событий: когда душа моя будет выходить из тела, когда предстану Богу и когда будет произнесено последнее определение о мне". — Много можно было бы и еще привести подобных примеров, святого смирения угодников Божьих. Может быть иной скажет: "То были великие угодники Божии; где уж нам грешным подражать им?" — Такому отвечаю: не только можешь, но и должен ты подражать их смирению. А что это возможно, вот тебе пример смирения не инока, не пустынника, а простого кожевника, который поставлен в пример величайшему из пустынников, преподобному Антонию Великому. Раз святой Антоний молился в келье своей и услышал голос: "Антоний! Ты еще не пришел в меру кожевника, живущего в Александрии". Услышав это, старец встал рано утром, взял посох и пошел в Александрию. Когда он нашел там кожевника, тот крайне удивился, увидев у себя Антония. Старец сказал кожевнику: "Поведай мне дела твои, потому что ради тебя я пришел сюда, оставив пустыню". Кожевник отвечал: "Какие у меня могут быть добрые дела? Не знаю никаких, и потому, когда утром выхожу на работу, говорю сам себе: все жители этого города, от мала до велика, войдут в Царство Небесное за добродетели свои, а я один пойду в муку вечную за грехи мои. То же повторяю я в сердце моем и тогда, когда ложусь в постель". — Услышав это, преподобный Антоний сказал: "Поистине, сын мой, ты, как искусный золотых дел мастер, сидя спокойно в доме своем, стяжал Царство Небесное; а я, хотя всю жизнь провел в пустыне, но не стяжал того разума духовного, который ты имеешь..." Так, и живя в миру, и занимаясь житейскими делами, можно и должно учиться великой науке смирения, без которого невозможно и само спасение. Оглавление 613. Бесплодная смоковница «Глагола Иисус смоковнице: да николиже от тебе плода будет во веки. И абие изсше смоковница» (Мф. 21; 19) На другой день после Своего торжественного входа во Иерусалим Иисус Христос со Своими учениками возвращался из Вифании в святой град. На пути Он взалкал, и потому, увидев смоковницу, стоявшую недалеко от дороги подошел к ней и, не нашедши на ней ничего, кроме листьев, сказал: "Да не будет же впредь от тебя плода вовек!" — И смоковница та тотчас засохла. Братья Христиане! И мы, как смоковница, должны приносить плоды добрых дел. Господь и всегда ждет от нас этих плодов; но особенно Он ждет их от нас в святые дни Страстной седмицы. И когда же особенно нам приносить плоды добрых дел, как не в эти святые дни? Се ныне время благоприятное; се ныне дни спасения! Ужели мы грешники будем веселиться и тогда, когда плакал о наших грехах Господь Иисус Христос? Ужели мы не будем молиться и бодрствовать и тогда, когда Господь бодрствовал и молился о нас? Ужели мы не будем проливать слез сокрушения и тогда, когда Господь проливал кровь Свою за нас? Ужели мы не будем щадить наше здоровье и тогда, когда Господь не щадил жизни для нас? Ужели будем пить и есть вкусно в те дни, когда Господь за нас был напоен оцтом, с желчью смешанным? Ах, братья! Если уже в нынешние дни мы не принесем плодов покаяния, то каких плодов ожидать от нас в другое время года! Если мы не станем молиться, поститься и каяться в нынешние дни, когда солнце затмевалось, земля трепетала, камни распадались при виде страдавшего за наши грехи Господа, то какой молитвы, какого поста, какого раскаяния во грехах ожидать от нас в другие дни, когда и солнце светит, и земля цветет, и все радуется? Так, братья мои, кто в нынешние дни не приносит плодов покаяния, от того и во весь год едва ли можно ожидать их. Чего ожидать от дерева, которое и весною не зеленеет? Нечего доброго ждать и от того Христианина, который и в неделю Страстей Господних не молится, не постится, не кается, не хочет вспоминать о грехах, когда все ему напоминает о них. Аминь. (Из поучений протоиерея Родиона Путятина) Оглавление Воспоминания Великого Понедельника 1.Синаксарь Во Святой и Великий Понедельник творим память блаженного Иосифа прекрасного; вспоминаем и об иссохшей смоковнице, потому что от сего последнего события начинаются святые страсти Господа нашего Иисуса Христа: а Иосиф вспоминается, как прообраз Иисуса Христа. Иосиф был сын патриарха Иакова, рожденный от Рахили. Возненавиденный своими братьями за некоторые виденные им сновидения, он сперва ввергается ими в безводный колодец (между тем как отец, обманутый принесенной к нему детьми окровавленной одеждой, почитает его растерзанным от зверя); потом продается за тридцать сребренников Измаильтянам, которые опять продают его Пентефрию, начальнику евнухов Египетского царя Фараона. Здесь госпожа его, покушавшаяся на целомудрие юноши, который не хотел сотворить беззакония, а бежал от нее, оставив свою одежду, оболгала его перед господином, и он ввержен был в узы и темницу. Потом, за истолкование сновидений, выводится из темницы, представляется царю и поставляется от него господином всей земли Египетской. Наконец, по случаю продажи пшеницы, он открыл себя братьям своим, и проведя всю свою жизнь добродетельно, умер в Египте, кроме других добродетелей будучи велик и за целомудрие... Это образ Христа, ибо и Христу были наветниками единоплеменные Ему иудеи, и Его продал ученик за тридцать сребренников, и Он заключен был в темном и мрачном рове — в гробе. Но Он восстал Своей властью от гроба и царствует над духовным Египтом, то есть над всяким грехом, и побеждает его совершенно; владычествует над миром, и искупляет нас человеколюбно подаянием нам таинственной пшеницы, предавши Самого Себя за нас и питая нас хлебом небесным — Своим живоносным Телом. По сей-то причине воспоминается ныне прекрасный Иосиф. Ныне же вспоминаем и об иссохшей смоковнице, ибо божественные Евангелисты Матфей и Марк, после сказания о ваиях, повествуют: «и наутрие, изшедшим им от Вифании, взалка» (Мк. 11; 12); и другой: «утру же, возвращен во град, взалка. И узрев смоковницу едину при пути, прииде к ней, и ничтоже обрете на ней, токмо листвие едино. И глагола ей: да николиже от тебе плода будет во веки, и абие изсше смоковница» (Мф. 21; 18,19). Смоковница означает здесь Иудейскую синагогу, в которой Спаситель не обрел подобающего плода, а только тень Закона, почему отнял от них и эту тень, упразднив ее совершенно. Спросит кто-либо: за что иссушается бездушное дерево? За что оно, несогрешившее, подвергается проклятию? Да ведает таковой, что иудеи, видя Христа всегда благодетельствовавшим всем и никому не делавшим чего-либо прискорбного, думали, что Он имеет силу только благодетельствовать, а не наказывать. Господь, по человеколюбию Своему, не хотел показать сего над каким-либо человеком; но чтобы уверить неблагодарный народ, что Он имеет силу и наказывать, только не хочет сего, как Всеблагий, являет образ казни на бездушном и нечувственном дереве. Но есть и другое, более таинственное изъяснение, дошедшее к нам от премудрых старцев, о котором говорит святой Исидор Пелусиот: что древо сие было древо преслушания, которого листвие употребили в покров себе первые преступники, наши прародители, почему оно теперь и подвержено от Христа проклятию, которого прежде не понесло: «да николиже от тебе мода будет» — плода, вделавшегося причиной греха. А что грех уподобляется смокве, причина очевидна: ибо и грех имеет в себе приятность удовольствия — сладость греха, но производит потом и горечь — в совести. Впрочем, Отцы положили здесь (в Великий Понедельник) повесть о смоковнице ради умиления, так же, как об Иосифе потому, что он носил образ Христа. Бесплодная смоковница есть всякая душа, не имеющая никакого духовного плода, которую Христос — «утре», то есть, по скончании настоящей жизни, если не обретет в ней плодов добрых, иссушает проклятием и ввергает в огонь вечный. И бывает она, как иссушенный столп, устрашающий тех, которые не приносят подобающего плода добродетели. Молитвами прекрасного Иосифа, Христе Боже, помилуй нас! Аминь. 2. Из церковных песнопений Кондак, глас 8: Иаков рыдаше Иосифова лишения, и доблий (а доблестный) Иосиф, седяще на колеснице, яко царь почитаем: египтяныни бо тогда сластем (сластолюбию) не поработав, воспрославляшеся (за сие) от ведущего человеческая сердца и посылающего венец нетленный. Икос: На рыдание ныне приложим рыдание, и излием слезы со Иаковом, плачущеся Иосифа приснопамятного и целомудренного, порабощенного убо телом, душу же непорабощену соблюдшаго, и Египтом всем царствовавшего: Бог бо подает рабом Своим венец нетленный. Иссохшия смоковницы за неплодие прещения (наказания) убоявшеся, братие, плоды достойны покаяния принесем Христу, подающему нам велию милость. Вторую Еву Египтяныню обрет змий глаголы, тщашеся ласканьми запяти Иосифа, но той оставив ризу, бежа греха, и наг не стыдящеся, якоже первозданный прежде преслушания. Того молитвами, Христе, помилуй нас!