Троицкие Листки (34)

Коль возлюблена селения твоя, Господи сил! Любил, крепко любил Царь Давид ветхозаветную скинию или по нашему храм Божий; и в горестях и в радостях жизни стремилась туда его кроткая и святая душа. Послушайте, с какою любовью говорит он о храме Божием в своих дивных псалмопениях! «Возлюбил, - взывает он, - благолепие дому Твоего и место селения славы твоея» (Пс. 25; 8); «свят храм Твой, дивен в правде» (64; 5); — «дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний!» (Пс. 29; 6). Вскую прискорбна еси, душе моя, утешает себя венценосный Пророк, и вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, Он — спасение мое, Он — Бог мой (Пс. 41; 5); вниду во светило Божие (Пс. 72; 17); вниду к жертвеннику Божию, к Самому Богу, веселящему юность мою (Пс. 42; 4); там пролию молитву мою Богу живота моего (41; 9); печаль мою пред Ним возвещу (141; 3). Там слышен глас радости и веселия, там видны лики празднующих! Коль возлюбленна селения Твоя, Господи Сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни (83; 2); имже образом желает олень на источники водные, еще желает душа моя к Тебе, Боже (41; 2). Что для птицы храмина и для горлицы гнездо, где она питает и греет птенцов своих, то для души моей олтари Твоя, Господи Саваоф! (83; 3). Для меня лучше день един во дворех Твоих паче тысящ; изволих приметатися в дому Бога моего паче, немее житими в селениих грешничих (83; 11). Возжада душа моя к Богу крепкому живому, — когда настанет желанный час службы Божией? Когда прииду и являюся лицу Божию? (41; 3). О, как веселится душа моя; когда скажут мне: в дом Господень пойдем! (121; 1). Вниду в дом Твой со всесожжением (65; 13), вниду и поклонюся ко храму святому Твоему (137; 3), поклонюся на место, идеже стоясти нозе Твои, Господи (131; 7). Едино просих от Господа, то взыщу: еже житими в дому Господни, вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню, и посещати храм святый Его (26; 4). Вот как любил храм Божий великий Царь и Пророк Давид! Любили участвовать в церковной молитве и все святые Божии, все верные чада Церкви Православной. Много приходилось им терпеть от язычников и еретиков за свое усердие к службе Божией: их били, мучили, жгли, убивали — "Не ходи в церковное собрание, оставь веру православную, вот тебе за это и почести и богатства", — верные сыны Церкви Православной ни на что и смотреть не хотели: они шли туда, где совершалась служба Божия, шли и вовсе не думали о том, что может быть им не приведется уже возвратиться домой... Умилительный рассказ находим мы в древних летописаниях: император Валент, усердный арианин, приказал начальнику города Едессы Модесту предать смерти всех православных, если они осмелятся еще раз собраться на молитву. Модест тайно предуведомил православных об опасности, советуя не делать впредь никаких собраний. В следующий воскресный день, проходя по городу с войском, он увидел бедную женщину, которая, держа в руках малолетнего сына, с поспешностью выбежала из дома, оставив незапертыми двери, и торопливо пробегала ряды воинов. Модест приказал остановить ее. "Куда ты бежишь так поспешно?" — спросил префект. "Спешу поспеть туда, — отвечала женщина, — где собрались православные". — "Разве ты не знаешь, что я послан предать смерти всех, кого застану там!" "Знаю — сказала женщина; — для того-то я и спешу, чтобы не упустить случая потерпеть мученичество". — "На что же несешь с собою малолетнего сына?" — "Чтобы и он был участником того же блаженства", — отвечала мужественная Христианка, и с поспешностью побежала вперед. Модест, пораженный таким мужеством, тотчас возвратился во дворец, и убедил императора отменить свой жестокий приказ. — Вот как любили церковную молитву Христиане древних времен! А мы грешные, как только услышим звон колокола церковного, пробуждающего нашу совесть грешную, как только эта совесть проснется и скажет нам: «в дом Господень пойдем», сейчас и стараемся подыскать какую-нибудь причину, чтобы в церковь не ходить. Один ссылается на свои болезни, другой выставляет на вид недосуги свои, так и представляется живою притча Спасителя: один говорит — «волов купих, иду искусити», другой «на село» отправился, а третий «жену», говорит, «поях», — всем дело есть, как будто служение Богу меньше другого дела! Ах, братие! Если бы мы знали, какой благодати Божией мы лишаем себя, когда не бываем в церкви у службы Божией! А узнать это можно только опытом: приучи себя почаще ходить в храм Божий, поусерднее слушать службу Божию, вот и узнаешь, почему с такою любовью стремились туда все святые Божии, и сам будешь вслед за ними повторять: «желает и скончавается душа моя во дворы Господни, когда прииду и явлюся лицу Божию!» — Аминь. Оглавление 155. Помилуй меня, Боже, помилуй мя! Взойдем, братие, к самому началу нашей жизни на земле. Что там? — Мрак и нечистота, похоть и страсти. «В беззаконию: зачат есмъ и во гресех роди мя маши моя», вопиет за всех нас святой Давид. Зачатый в беззаконии, я и сам потому беззаконен; рожденный во грехе, я и сам потому грешник. И не сие ли самое означали болезни моего рождения? За что страдали и рождающая и рождаемое, если не было вины и нечистоты? Не это ли самое выражал и вопль мой при появлении на свет? Что вопияло тогда во мне? Не разум, не память, не воображение — вопияла тогда вся природа моя... Чем смущалась она и от чего страдала? От внутреннего прирожденного расстройства, и от греховной нечистоты и виновности. — Первый вопль мой обращен был не к земле, а к небу, — к Тебе, Жизнодавец, Который образовал меня в утробе матерней, и Который един мог воссоздать меня и вне утробы матерней. Предславляя все сие теперь в моем уме, я и теперь поникаю лицом долу, стыжусь нечистоты моего происхождения, боюсь наследия мною принесенного, и вопию: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Будь милосерд к бедному созданию, которое явилось на свет со всеми нечистотами отцов и праотцев, которое принесло с собою ужасную склонность ко злу, коему предстояла и предстоит борьба со множеством скорбей, соблазнов и искушений! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Вслед за первым рождением от плоти и крови последовало другое, высшее и лучшее рождение от Духа. Не смотри на мою нечистоту и бесчувственность, меня тотчас по рождении приняла в объятия свои святая Церковь: омыла скверну природы моей в купели Крещения, освятила благодатью Духа, запечатлела знамением Креста, облекла в белую одежду невинности. Из чада гнева я стал чадом Благодати. Но где теперь сие царское облачение? Где дары, на меня излиянные? Увы, и я, подобно невесте у Соломона, должен сказать: «положиша мя стража в виноградех, и винограда моего не сохраних» (Песн. 1; 5)! Не сохранил я благодати Крещения, не остался верным Тому, Кому сочетался! Осквернил я белую одежду невинности! Потерял благодать и Духа! — Одно взял мир, другое похитили страсти, то пропало от нерадения и беспечности; весь я подобен человеку, впадшему в разбойники: от ног до головы нет во мне целости. — К кому обратиться за помощью, кроме Тебя, Всеблагий Творец и Всемогущий Промыслитель мой? Помилуй мя, Боже, помилуй мя! «Заблудих, яко овча погибшее, взыщи раба Твоего» (Пс. 118; 176)! «Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141; 8)! «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50; 12)! За летами моего неразумного младенчества, о коих самый первый мудрец не может не сказать ко Господу с Давидом: «скотен бых у Тебе» (Пс. 72; 22), наступили лета отрочества и юности. Время самое драгоценное. В это время и я, подобно прародителям моим, находился в раю невинности, и предо мною было древо жизни с обетованием и древо смерти с заповедью. Мог я не простирать руки к плоду запрещенному; властен был я остаться на пути правды и непорочности. Все удерживало меня: и благодать Крещения, и глас совести, и родители, и воспитатели; но, увы, ничто не удержало! И мне змий искуситель представился достовернее моего Творца и Благодетеля; и для меня древо смерти показалось добрым в снеде, угодным очима, еже видети и красно еже разумети, и я, — стократ неразумнее прародителей моих, ибо имел их опыт пред собою, — и я, несчастный, вкусил дерзостно горькие снеди, согрешил и потерял рай. Ах, братие мои, кто не пожелал бы, чтобы возвратились дни его юности, драгоценные те дни, когда от нас зависело вступить на путь Господень, или уклониться на распутия греха и суеты мирской! Но сии дни не возвратятся; и каждому из нас, вспоминая их, остается только восклицать из глубины души: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Трех юности и невидения моего не помяни! Помяни же мя ради благости (Пс. 24; 7), единой благости Твоей! Наступило время мужества и лет зрелых: мы вошли в различные связи семейства, дружества, знакомства; вступили на путь служения общественного, взяли на себя различные обязанности; многие из нас засвидетельствовали клятвою, что они будут верными поистине, непреклонными хранителями правды для себя и для других. Чего бы надлежало ожидать от нас после сего? Надлежало бы ожидать твердого и неуклонного исполнения своих обязанностей, мужественной борьбы с пороком во всех его видах, благоразумного употребления даров счастья, кому они посланы, и великодушного перенесения ударов несчастия, кого они постигли, — что мы всегда будем готовы на всякое дело благое, удалены от всякой лжи и неправды, будем воздержны и строги к самим себе, великодушны и милосерды к ближним нашим, кротки, искренни и любвеобильны ко всем и каждому, непамятозлобивы к самым врагам. Но, братие мои, скажите сами, многие ли могут похвалиться всем этим? Кто, бросив самый поверхностный взор на свои обязанности, не скажет: ах, я не исполнял и не исполняю их, как должно! Сколько времени погибло и гибнет у меня напрасно! Сколько данных от Бога талантов погублено и теряется всуе! Многократно я решался на доброе, и доселе творю худое. Вижу, что иду не тем путем, а иду непрестанно. И когда окончится во мне эта злополучная борьба совести со страстями! Где конец моему душевному плену и рабству? Творец Всемогущий, к Тебе молитва моя! Помилуй бедное создание Твое! Дай силы расторгнуть узы греховных навыков и страстей! «Отврати очи мои, во еже не видети суеты!» Коснись грехолюбивого сердца, да престанет биться для праха и тления! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Спаси меня от меня самого! Наступят и лета старчества: тело мое ослабеет; чувства одно за другим будут закрываться; и льстящий теперь мир сам начнет убегать от меня. Но и все это обратит ли меня к Богу и вечности? Употребился ли мною хотя сей жалкий остаток жизни на дела благая? Не разделят ли и его между собою те же похоти и те же страсти? Ах, сколько старцев, кои с летами видимо юнеют в злобе и любви к миру! Сколько стоящих у дверей гроба и смотрящих вспять! Не буду ли подобен им и я! Не пройдут ли и мои последние годы и дни в суете и ослеплении, как проходят у многих? Господь Милосердый, не попусти мне впасть в сие ужасное ослепление! Пощади от сего адского нечувствия! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Вслед за немощами, придет наконец последняя болезнь; ляжем на одре, с коего не встанем более: врач отступится, священник приблизится, сродники и присные окружат одр наш и будут ожидать нашей кончины. В сей грозный час, среди последнего томления тела и духа, среди всеконечного смятения мыслей и чувств, какой глас желали бы вы, братие мои, чтобы исшел из уст ваших? — Мне бы не хотелось для себя другого, кроме: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Помилуй грешника, коего жизнь исчезла в суете и грехах! Яви последний знак милосердия и даруй, да изыду из темницы плоти моей с чувством покаявшегося на кресте разбойника! Ударит наконец час общего всемирного пробуждения от сна смертного: надобно будет вставать из утробы земной, облечься в тело новое и неразрушимое, и, вместе с делами своими, явиться на суд страшный для услышания приговора над собою на всю вечность. Тогда, среди неба и ада, между Ангелами и духами отверженными, что будешь чувствовать ты, бедная душа моя? Не возопиешь ли в последний раз: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Да, братие мои, на страшном всемирном суде Божием, не прежде, конец сей покаянной молитвы: она прекратится тогда, как пред лицом вселенной навсегда решится судьба каждого из нас. После сего уже не будет ей места. В раю, у праведных останется одна радость и одно вечное славословие имени Божия. Во аде, для грешников один вопль отчаяния и скрежет зубов. Какая из сих участь ожидает нас? — Един Господь весть. Но, если пребудем таковыми, каковы есмы, если умрем во грехах наших: то явно, где часть и с кем жребий наш. Воззовем же к Господу Богу из глубины души все и каждый: помилуй нас! Даждь всем нам прежде конца покаяние! Аминь. (Из сочинений преосвященного Иннокентия, архиепископа Херсонского) Оглавление 156. Не уклоняйся от причастия Святых Христовых Таин Некоторые из христиан, как известно, и в великий пост не причащаются Святых Таин Тела и Крови Христовой. Ужели, слушатели, и между вами, стоящими теперь в сем храме, есть такие, которые в настоящий пост не будут причащаться? Если и один есть между вами такой, я обращу беседу мою к нему. Послушай, что я скажу тебе: Сам Бог послал ныне тебя в церковь, чтобы ты услышал, как пагубно для души удаляться святого Причастия. Скажи, почему ты не думаешь причащаться Тела и Крови Христовой? Или ты сам не знаешь почему? Для тебя все равно, причащаться, или не причащаться? — О, если ты таков, то опомнись, подумай о себе. Ты нисходишь во глубину греховную, оттого и не радишь о себе; ты забыл о спасении своей души, оттого и не помнишь, что тебе надобно причаститься; ты болен душою, и не чувствуешь своей болезни, оттого и не понимаешь, что тебе необходимо причаститься во исцеление души; ты не заботишься о жизни будущей, и вовсе не думаешь, есть ли она, оттого не думаешь и о причащении в жизнь вечную, оттого и все равно для тебя, причащаться ли, не причащаться ли. Опомнись, подумай о себе: ты спишь, умираешь, погибаешь. Но, может быть, ты имеешь какие-нибудь причины на то, почему не думаешь в нынешний пост причащаться? Некоторые из христиан не причащаются, как они говорят, потому, что считают себя недостойными святого Причастия. И ты не из числа ли таких христиан? — Как, по-видимому, ни благовидна сия причина, но она не спасет себя от погибели. Ты считаешь себя недостойным святого Причастия: ужели же когда-нибудь придет для тебя это время, что ты будешь считать себя достойным? Ужели когда-нибудь ты будешь в состоянии сказать или подумать о себе: теперь я достоин святого Причастия, и потому причащуся? Да сохранит тебя Господь от такого достоинства! Только фарисей мог подобным образом судить и говорить о себе, — тот фарисей, который осужден Богом. Истинно смиренные, истинно достойные святого Причастия не так о себе судят и говорят. Они вот как о себе судят и говорят: "Вем, Господи, яко недостойне причащаюся пречистого Твоего Тела и честные Твоея Крове, и повинен есмь, и суд себе ям и пию"... — Так молился святой Василий Великий. "Господи Боже мой, вем, яко несмь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея; зане весь пуст, и палея есть"... — Так молился святой Иоанн Златоуст. Как же ты можешь, и когда можешь сказать или подумать о себе: я достоин святого Причастия? Не только здесь на земле мы, грешные, никогда не можем считать себя достойными, но и на небе не посмеем о себе думать, что мы достойны того, чтобы в доме души нашей взошел Иисус Христос, на которого Ангелы взирать не смеют, ибо считают себя недостойными. Но ты скажешь: и знаю свою слабость, — сегодня покаюсь и причащусь, а завтра опять за те же грехи... Нет, друг мой, видно ты не знаешь своей болезни душевной, видно не чувствуешь ее — когда отказываешься от благодатного врачевства. Что же, по твоему выходит, что для тебя и святое Причастие уже бесполезно? Значит, так во грехах и умирать надо? Брат мой! Подумай, что ты говоришь!.. Больной, который сильно чувствует боль, усомнится ли принять лекарство потому только, что оно, может быть, не надолго подаст ему облегчение? Конечно нет: лучше хоть одну минуту чувствовать облегчение, чем страдать непрестанно. Так и христианин, который сознает себя грешником, недостойным святого Причастия, который действительно боится, чтобы, после Причастия, не впасть в прежние грехи, никогда не будет оставлять Причастия; для него и день дорог, дорога и минута, в которую он пробудет без грехов со Христом. А даст Бог — и святое Причастие послужит тебе во здравие души, укрепит твою немощь, и ты оставишь устарелые греховные привычки, и обновишься духом. Ведь причащаясь Тела и Крови Христовой, мы теснейшим образом соединяемся со Христом Спасителем нашим, а Он чего не может сделать? Только бы мы надежды на Него не теряли... "Что же мне делать? — скажешь ты. — Я не смею, я боюсь причащаться, боюсь, чтобы мне не причаститься в осуждение". — Что тебе делать? Спроси своего духовного отца, что тебе делать; исповедуйся пред ним во всех своих грехах, расскажи ему, что знаешь за собою худого; тогда он скажет, что тебе делать, и что он скажет, то и делай. Если он разрешит тебе причаститься, то причастись: ты имеешь полное право тогда приступить ко святому Причастию. Духовнику от Бога дана эта власть — прощать кающихся и удостаивать их святого Причастия. Впрочем и после того, как духовный отец признает тебя достойным, не забывай своего достоинства: "Господи! Я недостоин причаститься святых Таин, соделай меня достойным", — так молись пред святым Причастием. "Благодарю Тебя, Господи, что Ты меня, недостойного, сподобил причаститься", — так взывай к Богу после святого Причастия. — Если же духовник твой не разрешит тебе причащаться, то и не причащайся: ибо если он не удостаивает тебя, то это значит, что ты действительно недостоин, и Причастие послужило бы тебе только в грех, в осуждение. Да, бывают случаи, когда человеку, точно, грешно причащаться; бывают грешники, которых именно не следует допускать ко святому Причастию, хотя бы они желали причаститься. Может быть, и ты такой же грешник, может быть, и твои грехи таковы, что тебе грех причаститься; но пусть это решит и скажет тебе духовный твой отец. Его Бог поставил над тобою духовным судиею: пусть он и судит тебя, пусть он и решает. Решение духовника есть исполнение воли Божией, а собственное твое решение есть самоволие. Итак, сознавай себя недостойным святых Таин, но сам не отлучай себя от святого Причастия, а предоставь это духовному твоему отцу, пусть он отлучит тебя, если это нужно. Сознавать свое недостоинство — твоя обязанность; удостоивать или не удостоивать тебя святого Причастия — это обязанность духовного отца. Открыть душевную болезнь духовному врачу ты должен, это твое дело; а нужно ли и можно ли тебе принимать лекарства, или нет, это знает духовный врач, — это его дело. Что ты еще скажешь, ты, который все еще не думаешь причащаться? Скажи, почему ты в прошедший пост не причащался? Некоторые из христиан не причащались, как они говорят, за недосугами: за хлопотами, за делами; им некогда было, у них времени не было... И ты не по тем же ли причинам не причащался? И тебе некогда было, времени не было, недосужно было причаститься?.. Господи, Господи! Вот до чего мы можем доходить! Нам недосужно принять Тебя, сладчайшего Иисуса, в дом души нашей! У нас нет времени приготовиться, чтобы причаститься в оставление грехов и в жизнь вечную! У нас есть дела, которых мы не можем оставить для пречистого Тела Твоего и животворящей Крови Твоей! Господи, Господи! Вот до чего мы можем доходить! Но, нет, мой слушатель, нет; ты еще не дошел до этого, ты этого не говоришь, ты не по этим причинам в прошедший пост не причастился; ты не причащался так, по слабости, по неведению, а не по презрению, не по небрежению к святому Причастию: ты скорбел и скорбишь, что не причастился; нет, нет, ты еще не дошел до такого ожесточения, чтобы так думать и говорить; нет, ты еще не совсем погибший человек, ибо ты молишься Богу, ибо ты пришел в церковь Божию. Не губи же души своей навеки; причастись Тела и Крови Христовой; по крайней мере приготовься к святому Причастию; избери какую-нибудь неделю в посте; походи в церковь Божию, помолись, попостись, исповедуйся в своих грехах пред духовником; духовник скажет, можно ли тебе причаститься, или нет; если он разрешит причаститься, причастись без сомнения; а если не разрешит, прими с покорностью запрещение до времени, и оно послужит тебе во спасение. О, видно, глубоко и далеко отпали мы от Тебя, Господи! Вместо того, чтобы нам спешить к Тебе, источнику нашей жизни и нашего блаженства, нас надобно еще усовещевать, убеждать, чтобы мы шли к Тебе, чтобы мы причащались Тела и Крови Твоей! Нет, грешник, не хранишь ты себя от греха, а сугубо согрешаешь, когда самовольно удаляешься святого Причастия! Аминь. (Из "Поучений " протоиерея Р. Путятина) Оглавление 157. Страшный Суд Христолюбивые братие мои! Послушайте о втором и страшном пришествии Владыки нашего Иисуса Христа. Вспомнил я об этом часе и вострепетал от великого страха помышляя о том, что тогда откроется. Кто опишет это? Какой язык выразит? Тогда Царь царствующих, востав с престола славы Своей, сойдет посетить всех обитателей вселенной и сделать с ними расчет. Когда помышляю о сем, страхом объемлются члены мои, и весь изнемогаю, глаза мои источают слезы, голос ослабевает, уста смыкаются, язык немеет и помыслы научаются молчанию. Таких великих и страшных чудес не было от начала твари и не будет во все роды! Исполнится время, пробьет последний час мира: огненная река потечет с яростью, подобно свирепому морю; пояст горы и дебри, и пожжет всю землю и дела, яже на ней. А там, горе, звезды спадут, солнце померкнет, луна мимо идет и небо «свиется аки свиток» (Ис. 34; 4). Кто в Состоянии помыслить о сем страшном изменении лица всей твари? Затем услышится глас трубы, превосходящий всякий гром, глас, вызывающий и пробуждающий всех от века усопших, и праведных и неправедных. И во мгновение ока, все люди от четырех концов земли будут собраны на суд. Ибо повелит великий Царь, — и тотчас с трепетом поспешно отдадут: земля своих мертвецов, а море своих. Вот, собрались все, — ив трепетном молчании ждут явления славы великого Бога — Судии (Тит. 2; 13), нисшествие Которого откроется явлением знамения Сына человеческого (Мф. 24; 30), явлением Креста, сего скипетра великого Царя, узрев который все уразумеют, что вслед за ним явится и Сам Царь. — И точно, вскоре затем услышится с высот небесных: «се жених грядет» (Мф. 25; 6); се приближается Судия; се является Царь; се Бог всяческих грядет судить живых и мертвых! Тогда, братие мои, от гласа сего содрогнутся основания земли; тогда на всякого человека нападет страх и ужас от чаяния того, что грядет на вселенную. Тогда потекут Ангелы, соберутся лики Архангелов, Херувимов и Серафимов, и все многоочитые с крепостью и силою воскликнут: «Свят, Свят, Свят Господь Бог Вседержитель, иже бе и сый и грядый» (Апок. 4; 8)! Тогда всякая тварь на небе и на земле и под землею с трепетом вопиет: «Благословен грядый во имя Господне» (Мф.21; 9)! Тогда разверзутся небеса и откроется Царь царствующих, предивный и преславный Бог наш, подобно страшной молнии, с силою многою и несравнимою славою, как проповедал и Иоанн Богослов, говоря: «Се грядет со облаки и узрит Его всяко око, и иже Его прободоша и плач сотворят о Нем вся колена земная» (Апок. 1; 7)! Какой страх и трепет будет в час тот! Кто перенесет видение Того, от лица Коего побежит небо и земля (Апок. 20; 11)? — Небо и земля побегут! Кто же, после сего, в состоянии устоять? И куда побежим мы, грешные, когда увидим престолы поставленные и сидящего Владыку всех веков; когда увидим бесчисленные воинства, со страхом стоящие окрест престола? Ибо тогда исполнится пророчество Даниила: «зрях, дондеже престолы поставишася и Ветхий деньми сиде... Тысяща тысящ служаху Ему и тмы тем предстояху Ему; судище себе, и книги отверзошася» (Дан. 7; 9, 10). Отверзаются сии страшные книги, где написаны наши и слова и дела, и все, что мы сказали и сделали в сей жизни, и что думали скрыть от Бога, испытующего сердца и утробы (Апок. 2; 23). — О, сколько слез нужно нам ради часа того! Тогда своими очами узрим мы с одной стороны — неизреченное Небесное Царство, а с другой — открывающиеся страшные мучения; посреди же всякое дыхание человеческое, от прародителя Адама до рожденного после всех. Все будут в ожидании страшного судного часа, и никто никому не в состоянии будет помочь. Тогда всякий даст ответ за себя и за дом свой, за жену, за детей, за рабов и рабынь. Тогда вопрошены будут цари и князи, богатые и бедные, великие и малые, о всех делах, какие сделали: «вси предстанем судищу Христову» (Рим. 14; 10), «да приимет кийждо яже с телом содела, или блага или зла» (2 Кор. 5; 10). Тогда отлучит нас Судия друг от друга, как пастырь отлучает овец от козлищ. Праведные отделяются от грешных, и просветятся как солнце. Сих поставит Господь одесную; а козлищ — грешников — ошуюю. Тогда стоящим одесную скажет Господь: «приидите, благословенный Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25; 34). Стоящие же ошуюю услышат сей горький и строгий приговор: «идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его» (Мф. 25; 41)! «И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный» (Мф. 25; 46). — О сем-то бедственном разлучении вспомнил я, и не могу перенести его. У кого есть слезы и сокрушение, плачьте: потому что в страшный оный час бедственною разлукою разлучены будут все друг с другом и каждый пойдет туда, откуда нет возврата. Тогда разлучены будут родители с детьми, друзья с друзьями, супруги с супругами, и те даже, кои клялись не разлучаться друг от друга во веки! Тогда грешные поведутся на место мук немилостивыми ангелами, принимая от них толчки, побои, скрежеща зубами, все чаще и чаще обращаясь, чтобы увидеть праведников и ту радость, от которой сами отлучены. И увидят неизглаголанный оный свет, увидят красоты райские, какие приемлют от Царя славы подвизавшиеся в добре. Потом, постепенно отдаляясь от всех праведников и друзей и знакомых, сокроются наконец и от Самого Бога, потеряв уже возможность зреть радость и истинный оный свет... Наконец приближатся к месту неописанных мучений, и там будут рассеяны и расточены! Тогда-то увидят они, что совершенно оставлены, что всякая надежда для них погибла и никто не может помочь им, или ходатайствовать за них. Тогда-то, наконец, в горьких слезах, рыдая, скажут: о, сколько времени погубили мы в нерадении, и как обмануло нас наше ослепление! Там Бог говорил чрез Писание и мы не внимали; здесь вопием, и Он отвращает от нас лицо Свое! Что пользы доставили нам концы мира? Где отец, нас родивший? Где друзья? Где богатство? Где людская молва? Где пиры? Где многолюдные гульбища? Ниоткуда нет помощи; мы всеми оставлены — и Богом и святыми. И для покаяния нет уже времени, и от слез нет пользы. Вопиять бы: спасите нас, праведные! Спасите, Апостолы, Пророки, Мученики! Спаси, лик патриархов! Спаси, чин подвизавшихся! Спаси, честный и животворящий Крест! Спаси и ты, Владычица Богородица, Матерь человеколюбца Бога! Вопиять бы так; но уже не услышат! А если и услышат, что пользы? Ибо конец уже всякому ходатайству... В таких терзаниях безотрадного отчаяния каждый, и нехотя, отведен будет на место мучения, какое уготовал себе злыми делами своими, «идеже червь их не умирает, и огнь не угасает» (Мк. 9; 48). — Вот узнали вы, что уготовим мы себе. Позаботимся же о том, как бы неосужденно предстать нам пред страшным судищем в тот трепетный и страшный час. О сем страшном дне и часе предрекали святые Пророки и Апостолы, чтобы всех умолить: смотрите, молитесь, милосердствуйте, кайтесь, и будьте готовы, яко «не весте дне, ни часа, в онъже Сын человеческий придет» (Мф. 25; 13). «Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством и печальми житейскими, и найдет на вы внезапу день той» (Лк. 21; 34,35). Сей день содержа в уме, святые мученики не жалели тела своего; иные же в пустынях и горах подвизались и ныне подвизаются в посте и девстве. Сей день имея в уме, блаженный Давид каждую ночь омочал ложе свое слезами и умолял Бога, говоря: «Господи, не вниди в суд с рабом Твоим!» Ибо если восхочешь сие сделать, то «не оправдится пред Тобою всяк живый» (Пс. 142; 2). Приступим, братие, и мы, предварим лицо Бога нашего исповеданием, покаянием, молитвами, постом, слезами, странноприимством. Представим, пока не пришел Он видимо и не застал нас не готовыми. Смотри, никто не говори: "Много согрешил я, нет мне прощения!" Бог есть Бог кающихся, и на землю пришел призвать не праведных, но грешных в покаяние (Лк. 5; 32). Согрешили мы? Покаемся. Тысящекратно согрешили? Тысящекратно принесем и покаяние. Бог радуется о душе кающейся: приемлет ее собственными руками и призывает, говоря: «приидите ко Мне вси труждающиеся и обременнии, и Аз упокою вы!» (Из Творений преподобного Ефрема Сирина)