Троицкие Листки (75)

338. Кончина преподобного Сергия Как корабль, обремененный множеством сокровищ, тихо приближается к доброму пристанищу, так богоносный Сергий приближался к исходу из сей временной жизни. Наступил сентябрь 1391 года и преподобный старец тяжко заболел... Еще раз собрал он вокруг своего смертного ложа всех учеников своих и еще раз простер к ним свое последнее отеческое поучение... Сколько простоты и силы в этом предсмертном поучении умирающего отца иноков! Сколько любви к тем, которых он оставлял! Он многое напомнил им из того, что говорил прежде, и, наконец, заповедал не погребать его в церкви, а положить на общем кладбище, вместе с прочими усопшими отцами и братиями... Безмолвно стояли с поникшими главами скорбящие чада Сергиевы, с болью сердечной внимали последним наставлениям любимого старца. О, как тяжело было им расставаться со своим отцом, под молитвенным кровом которого им так тепло и уютно жилось! Кто без него утешит их в монашеской скорби так, как он умел утешать? Кто понесет их немощи так, как носил любвеобильный их авва? Кто с такою горячей любовью будет пещись о спасении душ их? Нежнее матери был для них Сергий, и кто же в состоянии его заменить? Особенно грустно было им слышать последнюю волю своего смиренного игумена относительно места его последнего покоя, но не хотели они огорчать его смирения своим противоречием, и вот, всякое слово замирало невольно на их дрожащих устах... А старец, между тем, с любовию смотрел на них, он видел их горе сердечное и тихим, изнемогающим голосом утешал их: "Не скорбите, чада мои! Я отхожу к Богу, меня призывающему, и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери, Она будет вам прибежищем и стеною от стрел вражиих!" Пред самым исходом души своей старец пожелал в последний раз приобщиться Пречистого Тела и Крови Христовой. Руки учеников поддерживали его ослабевшие члены; с помощью их он приподнялся со своей убогой постели, чтобы встретить грядущего во святых Тайнах Господа; с глубоким благоговением вкусил он от Чаши Христовой и в изнеможении опустился на смертное ложе... Весь исполненный благодатного утешения, он возвел горе свои слезящие от радости очи и еще раз, при помощи учеников, простер к Богу свои преподобные руки... "В руце Твои предаю дух мой, Господи!" — тихо произнес святой старец и в дыхании сей молитвы отошел чистою своею душою к Господу, которого от юности возлюбил... Это было 25 сентября 1391 года. Лишь только преподобный Сергий испустил последний вздох, несказанное благоухание разлилось по его келлии... Лицо усопшего праведника сияло небесным блаженством, и смерть не посмела наложить свою мрачную печать на святолепныи лик новопреставленного старца Божия... Немедленно старейшие из братии отправились в Москву со скорбной вестью к митрополиту Киприану. Они сообщили ему как завещание старца о месте погребения, так и усердное желание всей братии положить его в церкви Пресвятой Троицы, им самим созданной, и просили его архипастырского о том распоряжения. И святитель не затруднился благословить их на погребение смиренного игумена в церкви, хотя сам он и не желал того. И вот, с горькими слезами и рыданиями, которые заглушали псалмопения, братия, понесли честное и многотрудное тело своего великого отца и наставника в храм Живоначальной Троицы... Весть о его преставлении привлекла в обитель множество народа не только из окрестных селений, но и из ближайших городов; каждому хотелось приблизиться и прикоснуться если не к самому телу богоносного старца, то, по крайней мере, ко гробу его или же взять себе на память и на благословение что-нибудь из его одежды и келейных вещей. И похоронили его у правого клироса в церкви Пресвятой Троицы. Трогательными чертами изображает скорбь осиротевших учеников Сергиевых блаженный писатель жития его, сам свидетель и участник этой скорби. "Все сетовали, — говорит он, — все плакали, воздыхали, ходили с поникшею главой. Встречаясь друг с другом, братия обливались слезами и в умилении скорбящего сердца изливали друг перед другом свои печальные чувства. "Прости, отче, благослови, возлюбленный о Господе брате! — так говорили они, — вот, добрый и блаженный старец наш покинул нас — ко Господу отошел, сиротами оставил нас... Он ушел туда, где ждет его великая награда и воздаяние за все его труды и подвиги — ушел с миром ко Господу, Которого возлюбил! Он уснул сном вечным, почил от трудов своих, а мы осиротели, мы вот оплакиваем его, — нет его больше с нами, остались мы как овцы без пастыря, как корабль без кормчего, сад без сторожа, больной без врача! О, горе нам бедным, сиротам безутешным!" И в горести души своей часто приходили они на могилу старца, и здесь, в слезной молитве, припадали к его мощам святым и беседовали с ним как бы с живым, поверяя ему скорбь свою... "О Святче Божий, угодниче Спасов, избранниче Христов! — говорили они, — о священная главо, преблаженный авво, Сергие великий! Не забуди нас, убогих рабов твоих — не забуди нас, сирот своих; поминай нас всегда во святых твоих и благоприятных молитвах ко Господу, поминай стадо, тобою собранное, молись за нас, отче священный, за детей твоих духовных; ты имеешь дерзновение у Царя Небесного, — не премолчи же, вопия за нас ко Господу! Тебе дана благодать за нас молитися... Мы не считаем тебя умершим, — нет, хотя телом ты и преставился от нас, но дух твой с нами, — не отступай же от нас, пастырь наш добрый!" Так оплакивали святые ученики святаго старца, и поныне слышится этот молитвенный плач у гроба Сергиева — каждый раз после молебного пения... И много говорит этот плач душе богомольца! (В оригинале "Троицких листков" ниже этого рассказа помечено: "Сей рассказ, значительно сокращенный, и рисунок взят из книги "Житие и подвиги преподобного и богоносного Отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца") Оглавление 339. Доброе слово Христа ради нищему Подайте, православные, милостыньку ради Христа!" — так говоришь ты, друг мой, когда просишь себе подаяния от щедрот христолюбцев. Ты просишь именем Христовым, но знаешь ли, брат, чего требует при том от тебя Сам Христос? Понимаешь ли ты настоящий смысл этих двух великих слов — "ради Христа"? Ах, если бы ты знал, какую страшную ответственность пред Самим Христом Богом берешь ты на свою совесть, на свою душу, когда просишь помощи у ближнего Его Святым именем! Ведь слова — "Подайте ради Христа" значат вот что: "Братие, добрые православные люди! Я беден и убог, я болен, стар или калека, работать не могу, прокормить меня некому! Подайте же вы мне ради Самого Христа! Если мне не верите, что я такой несчастный беспомощный человек, то Христу Богу поверьте: Его я призываю во свидетели моей нищеты, Его Святым именем уверяю вас, Самим Христом Богом клянусь вам, что я не лгу...". Вот что значат, друг мой, эти два слова — "ради Христа". Это то же, что клятва, страшная клятва именем Божиим в том, что нет у тебя никаких средств обойтись без милостыни, что ты работать не в силах, и человек ты совсем беспомощный... Видишь, какое это страшное дело — просить милостыню ради Христа. Смотри же, по совести ли просишь? не лжешь ли? не употребляешь ли во зло великое и страшное имя Христово? Внимая сему святому имени, православные подают тебе милостыню: "Прими, брат, ради Христа", — то есть не тебе подаем мы, а Самому Христу Богу, Которого ты призываешь во свидетели твоей нищеты Богу, Который сказал: « ...милуяй нищаго взаим дает Богови» (Прич. 19; 17). Помни же, брат, что поданная тебе копейка — не твоя, а Божия, Христова, и если ты употребишь ее не по-Божии или, например, отнесешь в недоброе место, то все равно будет, что ты ее у Бога украл: Богу за нее и ответишь... Послушай вот, какие мудрые наставления нищему Христа ради подает одна старинная русская книга. Это правила, которые ты должен знать и поучаться в них день и ночь. "Если, сын мой, придет на тебя дряхлость, и тебе нечем будет кормиться, то и тогда не ропщи на Бога, с благодарением к Нему надень на себя суму и не гнушайся нищетой. Кто есть Бог, в руце Коего небо и земля? А и Он, когда жил на земле как человек, не имел где главы подклонити. Так и ты, сын мой, — если хочешь подражать Богу своему, то не имей у себя и малой собственной хижины, но ходи по миру Божиему, и где тебя застигнет ночь, там и ночуй. К сему приложи пост и молитву, и совершенное нестяжание, и в сей нищете твоей живи прямым праведником, и в прошении милостыни докучлив не будь, и у своей братии, нищих, милостыни не перехватывай, а будь своим праведным куском сыт. Если где соберется много нищих за подаянием, ты не приставай тут и не теснись, а иди туда, где никого нет. Бог тебя пропитает, только сам ты будь малым куском доволен. Берегись всячески, чтобы тебе никого не оскорбить, — не только богатого, но и самого последнего нищего. Когда наберешь себе хлеба, сколько нужно на один день, то больше и не собирай, а иди в свой угол, и о другом дне не заботься: Бог даст день, — даст и пищу. Если уж Бог привел тебя в нищету, то и будь совершенным нищим: ничего у себя не имей, весь будь в Боге. Сам Господь сказал: «Не пецытеся убо на утрей, утрений бо собою печется: довлеет дневи злоба его» (Мф. 6; 34), — довольно для каждого дня своей заботы. Поэтому, что останется у тебя из собранных кусков излишнее, то отдай другим голодающим; а одежду у себя имей только самую необходимую, и если износишь, а никто другой не подаст тебе, то собирай на нее сколько нужно, и, если от покупки одежды останутся деньги, все отдай нищим, — оставь у себя разве две-три копейки, и то не ради себя, а ради подаяния тем же беднякам, или чтобы подать свечку за престол, или на просфору за подающих тебе милостыню. А на похороны свои отнюдь денег не запасай, это безумие — копить деньги на погребение; если случится иметь их — при жизни их раздавай. Если так будешь поступать, то истинный раб Божий будешь и наследник Царства Небесного, ибо Христа ради просить, а демона ради деньги копить — самое погибельное дело. Знай, сын мой: чем больше получишь ты милостыни, тем больше на том свете с тебя взыщется. Поэтому за каждое подаяние, за каждый кусок хлеба, тобою полученный, клади пред образом Христовым по три земных поклона, а получишь больше — больше и помолись. И если болен будешь и в церковь пойти не сможешь, то не лежи в своей хижине во время службы Божией, но трудись за подавших тебе милостыню, а к обедне, хотя бы и трудно тебе было, всячески постарайся добрести в церковь. И если стоять не сможешь, то хотя сидя молись Богу за питающих тебя. Не радуйся, сын мой, когда получишь милостыню, — тогда радуйся, когда потрудишься за нее, чтобы тебе на том свете скорбь за нее не получить. Каждый день прежде всего молись за царя и царицу и чад их, чтобы Господь жизнь их продолжил и царство их миром оградил, а потом за подающих тебе милостыню и за всех православных христиан. Если же когда не сможешь дойти до церкви, то не лежи на постели, не моги ты пропустить время Святой литургии, чтобы Богу не помолиться за всех. Если от немощи и крестного знамения рукой положить будешь не в силах, и тогда не оставляй молитвы: возведи очи телесные горе, а мысленно к Богу Самому и от всего сердца взывай к Господу, чтобы помиловал Он царя и царицу со всем их наследием, чтобы продлил Он их век и благословил их всяким счастием, а также и питающих тебя помиловал. Молись, сын мой, молись за своих благодетелей, кроме молитвы, тебе нечем отплатить им. Молись за них, это твоя святая обязанность, твой христианский долг. В душеполезной книге Пролог есть вот какой рассказ. Жил в одном монастыре святой жизни затворник и молился о спасении души своей и о всем мире православном. Ничего в его келлие-затворе не было: все необходимое он получал из рук келаря, а что Бог посылал в монастырь братии от христолюбцев, из того старец ничего не брал. Раз пришел в монастырь начальник города раздать братии милостыню и оделил всех по сребреннику. Приходит он и к затворнику и просит старца принять от него златицу. Посовестился старец отказать ему и взял. Окончив свое правило в тот вечер, он прилег на рогожу немного отдохнуть, и вот, представилось ему обширное поле, усеянное сплошь колючим тернием, и грозный видом юноша — Ангел, заставляет всех монахов той обители жать это терние. Подходит этот юноша и к затворнику и говорит ему: "Подпояшься и жни". Отказывается старец, но Ангел говорит ему: "Нельзя тебе отказываться, ты сам вчера нанялся жать это поле вместе с другими монахами, и деньги получил с христолюбца. Вот — его дела: иди и жни!" — Проснулся старец, послал за христолюбцем тем и стал умолять его — взять назад свою златицу. Тот отказывался. "Возьми, — говорит, — отче, себе или отдай, кому хочешь". Но старец решительно сказал: "Я не хочу жать терния чужих грехов, мне и своих не под силу сжать". И он бросил монету и закрыл оконце своего затвора. А христолюбец тот после того еще больше стал подавать милостыню, вспоминая слова Писания: «Милостынями и верами очищаются греси». Вот, возлюбленный мой, что значит брать подаяние, милостыню, — это значит тоже, что брать на себя чужие грехи. Итак, если уж судил тебе Бог питаться подаянием, жить именем Христовым, если не в силах ты иначе достать себе хлеба кусок, то не моги ты просить больше, чем сколько нужно тебе, денно и нощно молись за благодетелей своих и помни, что ты берешь на себя молить Бога о прощении их грехов. Паче же всего, сын мой, будучи нищ имением, буди и духом нищ. Господь ублажает нищих духом больше, чем нищих имением. «Блажени, — говорит Он, — нищий духом, яко тех есть Царство Небесное» (Мф. 5; 3). По сему слову Христову, и тому, кто хотя имением богат, но духом нищ, обещано Царство Небесное. Тем паче, кто будет и духом, и имением нищ, и будет за сие Бога благодарить, за свою сугубую нищету получит и сугубое воздаяние от Бога в будущем веке, — чего и тебе желаю от всего сердца". Оглавление 340. Как получить Царствие Небесное? Царствие Небесное есть Рай не земной, но небесный, оно есть место на Небесах, где обитает Сам Бог и все Ангелы, и все святые люди. То есть быть в Царстве Небесном значит пребывать с Богом, а потому Царствие Небесное первоначально внутри нас есть, как говорит Спаситель, то есть Царствие Небесное находится в душе и сердце каждого человека, и тот, кто душою и сердцем своим прилепился к Богу и соединился с Ним, тот, и живучи здесь, на земле, имеет в себе Царствие Небесное, потому что он на земле уже чувствует утехи райские и радости небесные. Получить Царствие Небесное может всякий: и бедный, и богатый, и благородный, и простой, должностной и без должности, старый и молодой, человек великого ума и человек слабого ума, мужчина и женщина. Как можно получить Царствие Небесное? — Многие думают и говорят, что, живя в мире, нельзя получить Царствия Небесного, а надобно удалиться от мира в пустыню или монастырь. Так, правда, многие великие святые были пустынники, это правда. Но неправда, чтобы только живя в монастырях можно было получить Царствие Небесное, потому что и в монастыре можно жить по-мирски, а, наоборот, живя в мире, можно жить по-монастырски. Есть много примеров, что мирские люди, как-то земледельцы, купцы, солдаты, даже министры и полководцы, при всех их мирских делах, получили Царствие Небесное. Правду сказать, сии люди гораздо знаменитее тех, которые, живучи в монастырях, сделались святыми. Итак, чтобы получить Царствие Небесное, не нужно без особенных причин удаляться от мира, а надобно только возыметь усердное желание и тогда, живучи везде, можно получить его. — Есть люди, которые думают, что можно получить Царствие Небесное одной милостыней или благотворением, и это очень справедливо, потому что Сам Иисус Христос во время Второго Своего пришествия призовет в Царствие Небесное только тех, которые кормили голодных, которые поили жаждущих, одевали нагих, которые посещали и утешали больных и заключенных в темницах, принимали странных и бесприютных. Это истинно, что милостыня может привести нас в Царствие Небесное. Но какая милостыня? Милостыня истинная, от чистого и доброго сердца, и милостыня бескорыстная. Но как часто случается, что многие творят милостыню, то есть кормят голодных, посещают больных и прочее — совсем не по любви, не от души и сердца, но просто так: или по обыкновению, или для того, чтобы похвалили за то люди, или именно потому, чтобы получить за то большую награду от Бога, — и таковая милостыня не приведет в Царствие Небесное. Апостол Павел говорит, что хотя бы я все свое имение раздал нищим, но если я не имею истинной любви в сердце своем, то все это напрасно. Есть также люди, которые говорят, что "исполняй закон Божий — и ты будешь в Царствии Небесном". И это правда. Потому что Сам Спаситель сказал, что в Царствие Небесное войдут те, которые исполняют волю Отца Небесного. И кто же из людей совершенно исполняет волю Божию? Кто не грешит и не преступает Закон Божий? А кто хотя одну заповедь не сохранит, тот преступник всего закона, и, следовательно, не будет в Царствии Небесном. Наконец, некоторые думают, что можно получить Царствие Небесное постом и молитвою. Правда, что все святые постились, и Сам Иисус Христос постился сорок дней и сорок ночей. Правда, что молитвою можно все сделать, можно даже воскрешать мертвых. Но какой молитвой? Молитвой совершенной, такою молитвой, которую могут иметь только святые. — Из сего вы видите, что чтобы получить Царствие Небесное, мало удалиться от мира, подавать милостыню, исполнять десять заповедей и поститься, и молиться, — всего этого недостаточно. Чтобы получить Царствие Небесное надобно иметь дар Божий, то есть надобно получить Духа Святого так, как получили его Апостолы и все святые. Итак, слышите и разумейте: чтобы получить Царствие Небесное, надобно получить духа Святаго в Таинствах Церкви и сделаться святым. А без этого никто не только не может быть в Царствии Небесном, но даже не увидит его. Иисус Христос сказал: «Аще кто не родится свыше — в Таинстве Святого Крещения — не может видети Царствия Небеснаго». И это самое поясняет ученик его так: «...без святыни никтоже узрит Бога», — то есть тот, кто не сделался святым, тот не может быть с Богом в Царствии Небесном. А сделаться святым нельзя без помощи благодати Божией, которая преподается в Таинствах Церкви. Это истина вечна, непреложна и неизменна. Это так непреложно, что скорее разрушится небо и земля, нежели хотя одна буква или одна черта переменится в сих словах. "Быть святым! возможно ли это человеку?" — Да, правда, многие говорят, что невозможно нам, слабым людям, быть святыми. Мы в грехах родились и не можем жить без того, чтобы не грешить. Так, это правда, что мы слабы и грешны. Но ужели те люди, коих считаем святыми, ужели они были не слабы и не грешны? Ужели они совсем другие были люди? Ужели они родились святыми? Нет, они не родились, а сами сделались святыми, они также были сначала и слабы, и грешны, как и мы. Они также жили в мире, они также сначала любили мир и заботились о мирском счастии, как и мы; многие из них также имели семейства и детей, как и мы; многие из них занимались разными должностями, как и мы. Но ничто это не помешало им сделаться святыми. Сколько святых и ученых и неученых, сколько стариков и молодых, сколько умных людей и сколько слабоумных, сколько мужчин и женщин! Словом сказать, всякого состояния, всякого звания, всякого чина и всякого возраста и пола были люди, которые сделались святыми. Следовательно, всем и каждому человеку можно сделаться святым. "Да, — говорят многие, — положим, что возможно человеку быть святым, но это трудно". Правда, братия мои, точно, трудно сделаться святым и не только трудно, но даже, скажем откровенно, очень трудно. Но скажите, что нам достается без труда, что мы можем получить, так сказать, на боку лежа? "Под лежачий камень и вода не течет", — говорит простое присловие. Без труда и даром мы не можем получить и самой безделицы. А чем дороже вещь, тем надобно более трудов для того, чтобы получить ее, чем она выше и драгоценнее, тем более надобно усилий и стараний, чтобы достать ее. Но что на свете может быть для нас дороже Царствия Небесного? Что может быть нужнее и необходимее для нас Царствия Небесного? Итак, кто знает и чувствует, что Царствие Небесное всего на свете дороже и нужнее для человека, тот, несмотря ни на что, будет искать его. "Трудно сделаться святым!" — Так, но что для человека трудно, и что не трудно? Для человека и трудно, и тяжко кажется все то, что он сам не захочет, и к чему его принуждают, хотя бы это в самом деле было даже очень легко. А, напротив, все то кажется ему и легким, и нетрудным, чего он сам усердно пожелает. Так, человеку кажется нетрудным и возможным переплывать моря, переходить земли и горы, бороться со всеми трудностями и опасностями, потому что он этого хочет; но ему кажется трудным и тяжким сделать несколько шагов до церкви и простоять хотя час на молитве, потому что он этого не хочет. Итак, получить Царствие Небесное кажется невозможным и трудным тому только, кто не имеет еще усердного желания получить оное; но тому, кто усердно желает, кто день и ночь заботится о Царствии Небесном, тому нетрудно и нетяжко.И даже столь легко и сладостно сердцу его, что никакие обещания, никакие угрозы, никакие мучения не могут заставить его отказаться от искания Царствия Небесного. (Из творений святителя Иннокентия, митрополита Московского) Оглавление 341. Утешение святителя Златоуста вдовице Что ты потерпела жестокий удар, и что стрела, ниспосланная свыше, поразила в самое сердце твое, — в том все с тобою согласятся. Но так как и сраженные несчастиями не все же время должны проводить в скорби и слезах, то ты хорошо поступишь, если, удерживая понемногу потоки слез, ты сама станешь нарочно уделять несколько времени тем, которые стараются утешать тебя. В надежде на то и я — не в самом, впрочем, жару печали твоей, но промедливши несколько времени и давши тебе волю насытиться своею скорбью, — предлагаю и свои наставления. Несомненно, что женский пол по чувствительности своей легче поражается какою бы то ни было скорбью; но когда стекаются вместе младость, безвременное вдовство, расстройство дел, непомерная тяжесть забот, — тогда со всех сторон увеличивается бедствие, и если бы терпящая все это не получила помощи свыше, то она потеряла бы и последний рассудок. И здесь-то, по моему мнению, преимущественно усматривается величайшее доказательство особенного попечения Божия о тебе. Ибо, что тебя не сразила совершенно эта печаль, и что ты не лишилась при этом ума, — то произошло не от человеческой помощи, но от Десницы, для которой все возможно, от Разума, которому нет числа, от Премудрости, которой нет меры, — произошло от Отца щедрот и Бога всякие утехи. Так, «Он поразил нас», но Он же «исцелил и уврачевал нас». Доколь жил с тобою добрый твой супруг, ты пожинала плоды его забот и попечений. Когда же отозвал его к себе Бог, то Сам заступил его место, и это не мое слово, а слово блаженного пророка Давида, который говорит: «... сира и вдову приимет»; а в другом месте называет Его Отцем «сирых и... вдовиц» (Пс. 145; 9, 67; 6). Впрочем, чтобы имя вдовы не возмущало твоей души, то прежде всего я покажу тебе, что имя вдовицы есть имя не несчастия, а почести, и почести величайшей. Не приводи ты мне в подтверждение ложной молвы народной, а приведи изречения Божественного Павла, или лучше самого Иисуса Христа (ибо что говорит Павел, то изрекает через него Христос). Что же он говорит о вдовицах? «Вдовица, да причитается... в делех добрых свидетельствуема, аще чада воспитала есть, аще святых нозе умы, аще странныя прият, аще скорбным утешение бысть, аще всякому делу благу последовала есть» (1 Тим. 5; 10). Вот какой добродетели требует он от вдовицы! А сего он не сделал бы, если бы не намерен был приписать ей достоинства почтенного и священного. В другом месте он опять выразил свое великое попечение о вдовицах, говоря: «А сущая истинная вдовица и уединена, уповает на Бога, и пребывает в молитвах и молениях день и нощь» (1 Тим. 5; 5). Видишь ли, какая похвала приписывается вдовству, и это уже в Новом Завете, когда совершенно просияла красота девства; ибо раньше, если постыдно было вдовство, то еще постыднее было девство. Но нет, нет, этому не быть! Все мы удивляемся и превозносим тех жен, которые уважают своих мужей при жизни их. Как же не питать удивления и уважения к тем, которые и по смерти своих мужей оказывают им равное уважение? Если же тебя смущает не имя вдовицы, а потеря столь доброго мужа, то я соглашусь с тобою, что на всей земле среди мирских людей немного найдется мужей столь честных, скромных и почтенных, каков был твой. Но все же тогда только надлежало бы скорбеть о нем и печалиться, если бы он погиб совершенно, если бы обратился в ничтожество. А когда он достиг тихого пристанища, когда переселился к своему истинному Царю, — то об этом уже должно радоваться, а не скорбеть. Ибо, в самом деле, эта смерть — не смерть, а только переход от худшего к лучшему, от земли на небо, от людей к Ангелам и Архангелам и к Самому Господу Ангелов и Архангелов. Здесь, на земле, служа царю, он мог встретить великие опасности и тяжкие козни со стороны завистников, а отшедши туда (на небо), он не может уже опасаться ничего такого. Посему, сколько скорбишь ты о том, что Бог разлучил тебя с мужем честным и добродетельным, —столько же ты должна радоваться, что он отошел отсюда, и что он находится теперь в обители невозмущаемого мира и успокоения. Итак, не странно ли, в самом деле, признавать, что небо гораздо лучше земли, и между тем скорбеть о тех, которые отходят туда от земной жизни? Если бы этот человек был из числа порочных людей, тогда надлежало бы скорбеть и сетовать не только о смерти его, но и о самой жизни. А когда он был в числе друзей Божиих, то не только о жизни, но и о смерти его должно радоваться. Но ты, может быть, желаешь слышать слова своего мужа, услаждаться своею к нему любовию, иметь постоянное с ним обращение, — между тем, все это быстро умчалось, — это ли беспокоит и смущает тебя? В таком случае тебе необходимо питать к нему и теперь такую же любовь, какую питала ты прежде. Ибо сила любви такова, что она объемлет и соединяет не только тех, которые находятся близ нас, но и тех, которые удалены от нас на далекое расстояние. Ни течение времени, расстояние пространства, ни что-либо другое не может пресечь и угасить любви вашей к ним. Если же ты его хочешь видеть лицом к лицу (а я знаю, что ты чрезмерно желаешь этого), то потщись, подобно ему, вести жизнь неукоризненную, и ты, бесспорно, соединишься с ним, но не на пять лет уже, как здесь, не на двадцать, не на сто, а на. всю бесконечную вечность. Но сие успокоение достается обыкновенно в наследие не по телесному родству, а по сходству в добродетельной жизни. Скажи же мне теперь, если бы кто-нибудь дал тебе обещание сделать мужа твоего царем вселенной, но для этого потребовалось бы, чтобы ты разлучилась с ним на двадцать лет, объявив, что по прошествии сего времени он в порфире и диадеме обручится с тобою и сделает тебя участницею своего величия, — ужели ты не перенесла бы с надлежащим благоразумием этой незначительной потери? Итак, потерпи же теперь, но не ради земного царствия, а ради Небесного; приготовься к соединению с мужем, но носящим не золотые одежды, а облеченным в нетление и славу, какими прилично украшаться небожителям. «Возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитает. Воззрите, — говорит Писание, — на древния роды и видите, кто верова Господеви и постыдеся? или кто пребысть в страсе Его, и оставися? или кто призва Его и призре е?» (Сир. 2; 10). — Тот, Кто сохранил тебя в столь нестерпимом бедствии и утешил тебя. Он же отвратит и те удары, которые могут случиться в будущем. Впрочем, более жестокой раны для тебя и быть не может. Поэтому, если ты настоящее зло столь твердо и великодушно перенесла, то тем удобнее перенесешь будущие удары, от коих, впрочем, да сохранит нас Бог! Взыщи же теперь Неба и того, что ведет на Небо, если ты хочешь, чтобы богатства твои сохранялись в безопасности, чтобы они более и более умножались, отошли их к твоему доброму мужу на Небо, и там никакой вор, никакой злоумышленник не похитит их, никакая разрушительная сила не коснется. Поступая таким образом, ты вот каких благ достигнешь: прежде всего, жизни вечной и благ, обещанных любящим Господа, «ихже око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша»; потом — вечного сожительства с твоим возлюбленным; наконец — избавления от здешних забот, волнений и опасностей. Бог знает, может быть, муж твой совсем изменился бы по жизни, предался бы беспечности и таким образом испустил бы последнее дыхание. Обращаться среди стольких опасностей, какими окружена жизнь наша, и еще отличаться подвигами добродетели — это участь весьма немногих. А грешить — произвольно ли, невольно, — это всего обыкновеннее и всего чаще. Ныне же мы твердо убеждены в том, что он в последний день явится к тебе со светлым лицом и, облеченный неизреченною славою, будет с Ангелами предшествовать Христу Царю. Итак, оставь слезы и рыдания, — подражай его жизни, даже превзойди его, чтобы вместе с ним переселиться в одну обитель и паки сочетаться с ним на нескончаемые веки, только не узами брака, а узами благороднейшими, возвышеннейшими. Это сочетание душ — сочетание теснейшее и блаженнейшее. Оглавление 342. Помни смертный час! Что это значит — разлучиться душе с телом? Что там за мир? Что за образ жизни будет? Ты еще не испытал сего, но тебе должно будет узнать и испытать все это непременно. Рассказывают, что один узник, услышав с вечера, что его в следующее утро предадут смерти, от чрезвычайного страха сделался совершенно седым в продолжении ночи. Что же должно случиться при смерти с худым христианином, который слышал о гневе Божием, о неумолимом правосудии, о Страшном Суде Божием, о лютейших и вечных муках, когда совесть, как по списку, станет считать все его прежние поступки, когда представится очам его целая жизнь, подобно привидениям, явятся распутство, невоздержание, своеволие, гордость, дерзость, бесстыдная похотливость, буйная веселость, пьянство, развратные сообщества, сквернословие, скверные замыслы? И вот, за все это его уже призывают на Суд, — менее минуты осталось для приготовления, смерть у порога, а вместе с ней правосудие Божие! Мысль, что через час, через два на самом опыте откроется, справедливо ли говорили, что есть ад, и что должно предстать на Суд Божий — эта мысль как молотом ударяет в сердце. Тогда несчастный человек увидит себя стоящим между временем и вечностью, увидит быстро улетающее время и с такой же быстротой наступающую бесконечную вечность. Тогда он узнает, что чрез несколько часов последует то определение, которым навсегда решится судьба его. Тогда станут тесниться в беспокойном уме его разные мысли и представления. Каким явится ему грозный Суд? На каком престоле? Какие существа окружают Его? С каким гневом и в каких словах изречет Он определение Свое? Какой при этом будет страх! Какой трепет проникнет сердце! Какое беспокойство возмутит разум! Какой мрак покроет очи! — Ни у кого не достанет слов к описанию сего ужаса. Поистине, его и представить невозможно. Святой праотец Иаков, возвращаясь из Месопотамии в отечество, боялся брата своего Исава, который был для него не братом, а злейшим врагом, и когда услышал он, что Исав ведет против него четыреста человек, то был поражен таким страхом, что ни в чем не мог найти для себя ободрения: «убояся Иаков зело, и в недоумении бе» (Быт. 32; 7). Он взывал к Богу о помощи, посылал к Исаву большие дары, призывал называть его господином своим, а себя рабом его, и хотя ободрен был знамением, в котором видел обещание Божие защищать его, однако, увидев Исава, семь раз падал пред ним на землю с величайшею униженностью. Если Иаков так страшился своего брата, которого, как человека, он мог обмануть или умилостивить, или удержать равною силою, или избежать, если он страшился его, чтобы не потерять жизнь временную, — то каким ужасом должен нас поразить час смертный, когда мы должны будем ожидать Бога, грядущего с казнью, Судию, Которого могущество беспредельно, Которого Суд неподкупный, гнев неумолимый, Коего десница вездесуща, Которого казнь — смерть вечная? Праведники, которые часто ожидают смерти, как спокойного пристанища, так иногда бывают поражены размышлением о Страшном Суде и Божием правосудии, что смерть, вообще для них вожделенная, представляется им горькою и страшною. Праведен был царь Езекия, но когда пророк Исаия предсказал ему смерть, то с великим плачем начал просить у всемогущего Бога продолжения жизни. «И плакася Езекия плачем велиим» (4 Цар. 20; 3). Праведен был Симеон, ради Христа избравший юродство — подвиг самый трудный, однако и он при кончине своей начал взывать к Иоанну Диакону, своему другу: "Иоанне, всеми силами заботься о душе своей, чтобы после можно было спокойно перенести час смерти и без боязни перейти область сих мраков; одному только Богу известно, в каком я теперь нахожусь страхе и беспокойстве". Праведен был оный пустынник, который простоял некогда как вкопанный столп; пред смертью стоял он на одном месте три часа, возводил очи горе, вздыхал, тосковал, оплакивал свое несчастие. Когда же его спросили о причине такого беспокойства, он отвечал: "Боюсь смерти, смерти боюсь!" — И когда братия утешали его, приводя ему на память его святую и подвижническую жизнь, он, не принимая никакого утешения, сказал: "По совести говорю вам, смерти боюсь!" — Дивной святости был великий Арсений, презревший сан сенатора, но при кончине своей и он весь дрожал и чрезвычайно смущался. Братия вопрошали его с удивлением: "И ты, отче, боишься смерти?" — "Да, — отвечал он, — страх сей возмущал меня в продолжении всей моей жизни в монашестве". Кто был Иларион Великий, который начал служить Богу с младенчества? — Но и он утешал при смерти своей устрашившую душу свою, и он говорил: " Изыди, душе моя, изыди, чего страшишься, почто колеблешься? Ты почти семьдесят лет служила Христу и боишься смерти!" Тягостен конец жизни человеческий! Страшен час смерти! «Если праведный едва спасется, то где будет нечестивый и грешный!» (Притч. 11; 31). Если так страшна смерть для пророков, пустынников и праведников, то сколь ужасна должна быть она для грешников! Самые праведники трепещут, страшась правосудия Божия, которого они ничем не оскорбили; как же не оцепенеть грешникам, которые хладнокровно, без всякого рассуждения, оскорбляли величие Божие тысячами неслыханных беззаконий, у которых вся жизнь была одним беспрерывным грехом! И это ли время (как ложно представляют некоторые) удобно для покаяния? В таком смущении чувств можно ли размышлять о милосердии Божием, истинно сокрушаться о грехах, когда, с одной стороны, — позднее сожаление, с другой, — неизъяснимый страх тяготят и надвое раздирают преступное сердце? Но я не говорил еще, как тяжки болезни умирающего: дрожь в сердце, жар в голове, сухость в ушах и на языке, оцепенение всех чувств — вот некоторые черты того недуга, который должен разлучить душу от тела! Человек, им пораженный, не имея терпения переносить мучения, готов радоваться скорому приближению смерти; но воспоминание о ней объемлет его таким трепетом, что он опять начинает желать продолжения жизни, хотя бы она была и еще тягостнее. Я еще не говорил о искушениях и кознях диавола, чего не сделает сей непримиримый враг души, видя, что и у него уходит время, что и его козням настал конец? Здесь-то он и начинает, — то проводить человека пустой надеждой на продолжение жизни: "Еще не умрешь, еще выздоровеешь от этого недуга", — то будет влагать в мысли излишнюю надежду на милосердие Божие, то оледенит сердце, чтобы оно неспособно было к покаянию; то, наконец, ужасая чудовищами и представляя всю мерзость и тяжесть грехов, будет стараться ввергнуть душу в отчаяние. Таковы сети, поставляемые сатаной для уловления души человеческой, таковы минуты наказания и погибели грешника! Поступай теперь всяк по своему желанию — живи распутно, откладывай покаяние до часа смертного, думая, что будет еще время вздыхать и ударять в перси! Слепцы! Доколе же мы станем нерадеть о себе? Доколе станем обманывать себя самих пустой надеждой жизни долговременной? Знайте же, что кто отлагает покаяние к концу своей жизни, тот никогда не достигнет своей цели, а кто, будучи еще здоров, очистит оскверненную грехами совесть святою исповедью, тяжким воздыханием, горькими слезами, тот, без сомнения, сподобится благого конца своей жизни, спокойной смерти и нескончаемого Царствия Небесного,— чего всем истинно верующим христианам желаю. Аминь. (Из творений Феофана Прокоповича)