А.Ф.Лосев. ИСТОРИЯ АНТИЧНОЙ ЭСТЕТИКИ. ВЫСОКАЯ КЛАССИКА (88)

Либо оно имеет только вечную сущность, имея ее в наличности одновременно как целое, а не так, чтобы одно в ней уже было субстанцией, а другое тем, что ею позже станет, чего еще нет, – но насколько сущность способна быть, настолько она уже обрела цельность неумаляемо и нерастяжимо; либо оно имеет [только] энергию в соответствии с сущностью, имея ее собранной вместе, установленной в той же самой мере совершенства и как бы укрепленной на одном и том же пределе неподвижно и непреходяще.

В самом деле, если "вечное" (aionion), как показывает и само наименование, означает "вечно сущее" (aei on), a временное бытие и становление отличаются от вечно сущего, то [здесь] не должно быть одно раньше, а другое позже. Иначе это было бы становлением, а не сущим. Ведь где нет ни более раннего, ни более позднего, ни прошедшего, ни будущего, а есть только бытие, которое есть, там каждая [вещь] есть одновременно целое. То же самое и относительно энергии.

А отсюда ясно, что вечность есть причина существования вещей как целых, если только все вечное по сущности или по энергии одновременно имеет у себя в наличности сущность или энергию как целое.

§53. Раньше всего вечного существует вечность, и раньше всего временного существует время.
В самом деле, если тому, что причастно, повсюду предшествует допускающее причастность себе, а допускающему ее – не-допускающее ее, то ясно, что одно – вечно, другое – вечность в вечном, а третье – вечность сама по себе. Одно существует как то, что причастно, другое – как допускающее причастность себе, третье – как недопускающее ее. И точно так же то, что во времени – это одно (ведь оно [чему-то] причастно), и время в нем – это другое (ведь оно допускает причастность себе), а предшествующее ему [само] время – это третье, поскольку оно не допускает причастности себе. При этом каждое из этих двух недопускающих причастности себе, [т.е. вечности и времени], повсюду и во всем одно и то же. Допускающее же причастность себе находится только в том, что ему причастно. Действительно, существует много и вечных, и временных [вещей], – во всех них вечность имеется по причастности, а время – разделенное, между тем как само оно неделимо; до них же – неделимая вечность и единое время, и это вечность вечного и время времен, ибо они дают существование допускающему причастность себе.

§54. Всякая вечность есть мера вечного, и всякое время есть мера временного. И только эти две меры существуют в том, что относится к жизни и движению.
В самом деле, все измеряющее измеряет или по частям или [само] целое, одновременно согласованное с измеряемым. Измеряющее в целом есть вечность, измеряющее же по частям есть время. Следовательно, существуют только две меры, одна для вечного, а другая для временного.

§55. Все существующее во времени или налично во все время, или получило свою субстанцию в определенное время.
В самом деле, если все эманации – через подобие и раньше целиком неподобного непрерывно за первичным получает свою субстанцию то, что ему подобно в большей мере, чем неподобное, то невозможно, чтобы становящееся в определенное время соединялось с вечным (ведь оно как становящееся отличается от сущего, а как становящееся в определенное время – от существующего вечно); а среднее между тем и другим – то, что в одном отношении подобно вечному, а в другом неподобно. Таким образом, между становящимся в определенное время и вечно сущим средним является или вечно становящееся, или когда-то сущее, а это последнее – или когда-то неистинно сущее, или когда-то истинно сущее. Однако невозможно, чтобы истинно сущее существовало [только] когда-то; что касается когда-то неистинно сущего, то оно тождественно с становящимся. Следовательно, когда-то сущее не есть среднее. Поэтому остается [признать], что среднее между обоими – вечно становящееся, которое своим становлением связывается с худшим, а своим "вечно" подражает вечной природе.

Итак, отсюда ясно, что вечность двояка: одна вечная, а другая временная; одна вечность постоянная, другая становящаяся; и одна имеет собранное бытие и все вместе, другая же разлита и развернута во временной длительности; и одна – целая в самой себе, другая же состоит из частей, каждая из которых существует отдельно как более ранняя и более поздняя21.

§56. Все производимое вторичным в большей степени производится более ранними и более значительными причинами, каковыми и производится и само вторичное.
В самом деле, если вторичное имеет всю сущность от предшествующего ему, то и его потенция произвождения оттуда же, поскольку и производительные потенции по сущности своей находятся в производящем и заполняют его сущность. А если оно свою производительную потенцию получило от выше расположенной причины, то от нее же имеет оно и бытие как причина того, для чего оно причина, причем эта причина получила оттуда же свою меру в отношении субстанциальной потенции. Если же это так, то и эманирующее из нее вызвано тем, что предшествует ей. Ведь одно создает причину, а другое – вызванное причиной. Если же это так, то и вызванное причиной создается оттуда же.

Однако в таком случае ясно, что и само это "в большей степени" также оттуда. Ведь если первичное дало вторичному причину произвождения, то, значит, оно само имело эту причину первично, а потому оно и породило вторичное, получив оттуда способность порождать вторичное. Если же одно стало способным производить благодаря причастности, а другое благодаря тому, что уделяет [низшему], и первично, то в большей степени причина то, что уделяет из своей рождающей потенции и другому, следующему за ним.

§57. Всякая причина и действует раньше того, что вызвано ею, и после него может дать существование большему.
В самом деле, если она причина, то она совершеннее и обладает большей потенцией, чем следующее за ней; и если это так, то она причина большего. Действительно, большей потенции свойственно и производить большее, равной – равное, меньшей – меньшее. И потенция, способная на большее в том, что [ей] подобно, может создать и меньшее; а способная на меньшее по необходимости не может создать большего. Поэтому, если причина обладает большей потенцией, то она способна производить большее.

Однако насколько вызванное причиной обладает потенцией, настолько больше обладает ею причина, ибо все производимое вторичным производится в большей степени более ранними и более значительными причинами. Следовательно, причина вместе с вторичным дает существование всему тому, что последнее по своей природе производит.

Если же причина производит само [вторичное] раньше, то, конечно, ясно, что оно действует до него сообразно своей производительной энергии. Следовательно, всякая причина действует и раньше того, что вызвано ею, равно как и одновременно с ним и после него дает существование иному. А отсюда ясно, что для чего душа есть причина, для того причина и ум. Однако душа причина не для [всего] того, для чего причина ум: ум действует раньше души; и то, что душа дает вторичному, в большей степени дает ум. И когда душа уже более не действует, ум излучает свои дары тому, чему не отдала себя душа. Ведь и неодушевленное, поскольку оно причастно форме (eidoys), причастно уму и творчеству ума.

Кроме того, то, для чего ум причина, для того причина и благо. Но не наоборот. Ведь даже лишение форм – от блага (ибо от него – все). Ум же не вызывает лишения, ибо он форма.

§58. Все производимое большим числом причин в большей мере составное, чем то, что производится меньшим числом.
В самом деле, если всякая причина дает что-то тому, что из него эманирует, то большее число причин дает и большие дары, а меньшее число – меньшие. Поэтому и из того, что было причастно [высшему], одно будет состоять из большего числа [причин], другое – из меньшего, каковым то и другое было причастно – одно через эманацию большего числа причин, другое – через эманацию меньшего числа. А то, что из большего числа, в большей мере составное; то, что из меньшего, – проще первого. Следовательно, все производимое большим числом причин, в большей мере составное; а то, что меньшим – проще. Ведь чему причастно первое, тому и второе, но не наоборот.

§59. Все простое по сущности или превосходит составное, или хуже его.
В самом деле, если высшее из сущего производится количественно меньшим и более простым, а среднее – большим, то последнее будет составным, а высшее – более простым, частью как превосходящее, частью как худшее. Однако ясно, конечно, что высшее производится количественно меньшим, так как высшее и имеет начало раньше, чем более скудное, и простирается над тем, к чему оно не эманирует из-за ослабления потенции [этого последнего]. Вот почему самое высшее из сущего – простейшее, подобно первичному, поскольку оно эманирует только из первичного. Но простота бывает и как превосходящее всякое слагание и как худшее. И это рассуждение применимо ко всему22.

§60. Всякая причина большего превосходит ту, которая имеет потенцию для меньшего и производит части. Та и другая из них может дать существование целому.
В самом деле, если одна причина меньшего, а другая – большего, а части, [производимые первой], входят в части, [производимые второй], тогда то, что делает первая, сделает и другая, способная дать существование большему. Но первая неспособна производить все то, что производит вторая. Следовательно, вторая обладает большей потенцией и содержательнее. Ведь как [одно] эманировавшее относится к [другому], эманировавшему, так и [одно] производившее – к [другому] производившему, если взять в их взаимной связи. Именно то, что способно к большему, обладает большей потенцией и более обще, а это [означает, что] оно и ближе к причине всего. А то, что ближе к ней, то и в большей степени благо, если она действительно благо. Следовательно, причина большего превосходит по сущности ту, которая производит меньшее.

§61. Всякая потенция больше, если она неделима; если же она делится, – меньше.
В самом деле, если она делится, то она эманирует во множество. А если это так, то она оказывается дальше от единого. А если это так, то она будет обладать меньшей потенцией, удаляясь от единого и от того, что ее скрепляет, и будет несовершенной, если только благо каждого состоит в единстве.

§62. Всякое множество, будучи ближе к единому, количественно меньше, чем более удаленное от единого, но по потенции больше.
В самом деле, то, что ближе к единому, то более подобно ему. Единое же всему дает существование, не умножаясь. Следовательно более подобное единому, будучи причиной большего (если только единое – причина всего), будет более едино по виду и менее делимо (если только то – единое). Итак, менее умноженное более сродни единому, а способное производить большее более сродни причине всего и обладает большей потенцией.

Из этого ясно, что телесных природ больше, чем душ, а душ больше, чем умов, умов же больше, чем божественных единичностей. И это рассуждение применимо ко всему.

§63. Все недопускающее причастности себе дает существование двум разрядам того, что допускает причастность себе: одному – среди тех, которые причастны [только] в какое-то время, а другому – среди тех, которые причастны всегда и прирожденно.