Адорно Т. Исследование авторитарной личности. (19)

2. "Протестующий" свободный от предрассудка

Этот синдром в некотором отношении противоположен "авторитарному" Н. Его причины более психического характера, чем рационального, он восходит к специфическому разрешению эдипова комплекса, которое оставляет в соответствующем индивиде неизгладимые впечатления. Они противятся отцовскому авторитету, однако одновременно глубоко запечатлели в себе образ отца. Можно сказать, что у них так сильно сверх-Я, что оно обращается против собственного "образца", отца и всех других внешних авторитетов. Они руководствуются полностью своей совестью, являющейся, вероятно, во многих случаях секуляризацией религиозного авторитета, которая, однако, полностью автономна и не зависима от внешних законов. Они "протестуют" из-за чисто моральных причин против социального гнета или, по крайней мере, против его некоторых экстремальных манифестаций, таких как расовые предрассудки.'"
Большинство "невротических" ?', которые доминируют в нашем примере, проявляют синдром протеста. Они большей частью робки, сдержанны и неуверены, мучают себя всякими выдуманными сомнениями и угрызениями совести. Иногда в них развиваются некоторые насильственные черты, и их реакция на предрассудок оставляет к тому же впечатление, как будто она им навязана несгибаемым сверх-Я. Часто они
298

чувствуют себя виноватыми и рассматривают априори евреев как "жертву", как специфически иных, чем они сами. В их симпатиях и идентификациях может присутствовать момент стереотипии. Они руководствуются желанием исправить несправедливость по отношению меньшинства; одновременно их пленяют действительные или вооброжаемые способности евреев, которые кажутся им родственными по желанию "отгородиться" от реальности. Хотя они думают не авторитарно, они часто чрезмерно напряжены и поэтому не способны действовать так энергично, как диктует им совесть. Они так "стеснительны" или даже психически "парализованы", будто им хорошо удалось осознать свою совесть. Их вечное чувство вины заставляет верить, что каждый "виновен". Ненавидя дискриминацию, иногда они едва ли в состоянии выступить против нее. С точки зрения социологии, они. как кажется, в большинстве являются выходцами из среднего сословия, но их групповую принадлежность едва ли можно определить точно. Тем не менее, наш материал разрешает утверждать, что этот синдром встречается у людей, которые пережили трудные семейные конфликты, как например, развод родителей.
F127 чрезвычайно красива, конвенциональный тип "кампус гёл" [девушки из университета]. Она очень хрупка, блондинка, со светлой кожей и голубыми глазами, носит изящный пуловер "слоппи Джо", блузку, показывающую ее хорошие вкус, короткую юбку и носочки бобби. На ней значок студенческого союза. Она очень приветлива и заинтересована, кажется, что разговор с ней доставляет ей радость, однако пока интервью не продвинулось далеко, она сообщает о себе лишь скупые сведения. Потом вдруг она решилась сообщить важный факт для ее теперешней жизни - развод родителей, о котором она обычно умалчивает, и с этого момента она, очевидно, уже свободно говорит о своих чувствах.
Она проявляет характерную для невротиков склонность быть занятой только собой, что является проявлением слабости. У нее нечто вроде магической веры в психологию, и она ожидает, по всей видимости, что психологи знают о ней больше, чем она сама:
Больше всего она хотела бы стать психиатром. (Почему?) Так как психиатры больше знают о людях. Каждый рассказывает мне о своих заботах. Я ничего не знаю, что принесло бы в большей степени удовлетворение, чем возможность помогать людям в решении их проблем. Но у меня не хватает ума и терпения, чтобы стать психиатром. Это только так, идея.
По отношению к отцу она настроена враждебно:
Отец адвокат. Сейчас он в армии и где-то в Тихом океане является командиром негритянского батальона. (Что он думает об этом?) Я вообще не знаю, что он думает.
299

Ее позиция в общественных вопросах является смесью конформистской "корректности", подчеркнуто и открыто высказываемой потребности удовольствия, выраженной почти так, как будто ее совесть приказывает ей развлекаться и склоняет замыкаться в себе. Ее безразличие по отношению к ее "статусу", хотя, возможно, и не совсем искреннее, удивительно:
(Особые интересы?) О, все, что нравится, а также и серьезные вещи. Я люблю читать и дискутировать. Люблю встречаться с умными людьми. Но я не выношу тех, кто пристает. Я люблю танцевать, хорошо одеваться, выхожу в общество. В спорте мои успехи не особенно хороши, но я занимаюсь им. Я играю в теннис и плаваю. Я - член студенческого общества, у нас много дел из-за войны, например, уход за солдатами. (Она называет общество.) (У него ведь хорошее название, не такли?) Да, так говорят. Но я не верю, что оно представляет собой нечто особенное.
Следы страха и чувства справедливости характеризуют ее размышления по социальным вопросам:
(ЧтоВы думаете о бедности?) Я не люблю об этом говорить. Я думаю, что ее не должно быть. (Кию виноват в этом?) О, я не думаю, что бедные люди сами в этом виноваты. Я не знаю, но следовало бы подумать, какой найти путь, чтобы у каждого всего было достаточно.
Благодаря чувству страха она лучше осознает потенциальный фашизм, чем большинство других N:
Это было бы ужасно, если бы у нас был фашизм. Конечно, фашисты есть. И они хотели бы, чтобы у нас было то же самое. Многим еврейским парням трудно - в армии и на медицинском факультете. Это несправедливо. (Почему такая дискриминация?) Я не знаю, наверное, сказывается влияние нацистов. Нет, это имеет более ранние причины. Я предполагаю, всегда существуют люди с такими представлениями, как у нацистов.
Ее возмущает прежде всего "нечестность". Необычно мнение, что всегда будут люди с представлениями, как у фашистов. Высокоразвитое чувство ответственности, по-видимому, делает ее более рассудительной в социальных вопросах, чем чисто интеллектуальное знание. С точки зрения психологии полное отсутствие предрассудков в ее случае становится лучше всего понятным как функция сверх-Я, так как эта девушка рассказывает об одном неприятном инцинденте, который в других случаях привел бы к возникновению предрассудков: в возрасте 4-х лет она была похищена негром:
Он не сделал мне больно. Я думаю, я даже не испугалась.
300

К клинической подоплеке ее позиции относятся следующие данные:
Я опасаюсь, что я очень похожа на отца, а это нехорошо. Он очень нетерпелив, властен и думает только о себе. Мы плохо ладили. Он предпочитал мою сестру, потому что она ему льстила. Но мы обе от него страдали. Когда я употребляла против сестры ругательства, как это обычно делают дети, когда спорят, он меня бил и сильно. Это всегда печалило мать. Поэтому она сама нас мало наказывала, так как всегда это делал отец, и большей частью ни за что. Меня часто били. Об этом я вспоминаю больше, чем о чем-то другом. (Верите ли Вы, что Ваш отец и Ваша мать любили друг друга?) Нет, может быть в начале. Но моя мать не могла переносить, что он с нами так обращался. Она развелась с ним. (Она разволновалась и ее глаза при этих словах наполнились слезами. На замечание интервьюирующего, что она не указала на развод родителей, она ответила: "Я не намеревалась говорить это. Я почти никогда это не говорю".)
Показатели сильной привязанности к матери могли бы объяснить невротические черты:
Я бы не хотела, чтобы моя мама когда-либо вновь вышла замуж. (Почему?) Я не знаю. Ей это не нужно. У нее могут быть друзья. Она очень привлекательна, и у нее много друзей, но я не смогла бы это выдержать, если бы она еще раз вышла замуж, (бы думаете, что она все-таки это сделала бы?) Нет, нет, если я этого не хочу.
Кроме того, в сексуальном отношении есть затруднения, которые вероятно, основываются на переживаниях в связи с распавшимся браком
родителей:
(Друзья?) О, я не придаю этому серьезного значения, и я также не хочу, чтобы они придавали этому серьезное значение. Конечно, я чуть-чуть флиртую, но не так, чтобы они думали, что меня легко завоевать. Я не люблю также парней, которые доступны.
Ее объяснение, что она не хочет связывать себя, так как боится обручения с военным, по-видимому, является рационализацией.