Адорно Т. Исследование авторитарной личности. (30)

Человеческий интерес

Мотивом другой предпочитаемой Томасом позы. трюка "человеческий интерес", является контингент его аудитории, которая большей частью состоит из пожилых, немного одиноких, разочарованных людей, и прежде всего слушательниц женского пола. По хорошо показавшему себя образцу, типа ключевых фигур в женских журналах с их чрезвычайной силой притяжения, он симулирует личное тепло, близость и доверие. Он выступает в некоторой степени как простой философ, по-народному добродушный, скромный человек с золотым сердцем, который, хотя сам и не живет в роскоши, думает прежде всего о своем близком, несет ему облегчение и помогает то в одном, то в другом. Этот трюк у Томаса предназначен для специфической публики, его также можно встретить у Фелпса и у многих других 4>ашистских агитаторов в США, но в немецкой национал-социалистической пропаганде он отсутствовал. Очевидно, чрезмерно высокое давление технологии и высокоцентрализованной деловой культуры в этой стране заставляет тех. кто подвержен этому явлению, требовать "сильных
327

таблеток". Радиовещание с его фальшивой непосредственностью, которое приносит далекий голос в дом маленького человека, является, конечно, особенно подходящим медиумом для этого трюка.
Как кажется, Томас может совершенно без стеснения говорить постороннему о своих самых интимных вещах, о вещах, обычно умалчи-ваемых, если кто их действительно пережил. "Бог позвал меня. Он позвал меня только тогда, когда моя маленькая мама лежала на смертном одре, когда она послала за мной и сказала: "Прежде чем ты родился на свет, я обещала тебя Богу, я поклялась, что ты должен стать слугой Сына Божьего"". Это событие, как он сказал, изменило его жизнь до основания и означало Августинский поворот. "Моя жизнь фазу же переменилась. Вещи, которые я любил телесно, я теперь стал ненавидеть." Его частную жизнь нельзя назвать счастливой: вся семья мобилизуется для целей пропаганды. Если его жена заболела, он просит все общество молиться за нее, но одновременно добавляет, что она чувствует себя не слишком плохо. Если он страдает от кашля, то использует его как средство установить личный контакт, казаться "человечным", в то же самое время старается подчеркнуть свой безграничный дух самопожертвования. "Когда мне сегодня приходится кашлять, я знаю, что вы извините меня за это, и вы увидите, как трудно мне работать, несмотря на тяжелое препятствие." Соответственно он притворно проявляет "искреннее" участие в домашних делах своих слушателей. Всегда есть больные, страдающие люди и люди, живущие в унизительных условиях;
всем им он выражает свою симпатию. "Я надеюсь, что все спокойно провели ночь, что вы свежи и готовы к завтрашнему великому дню, как и сегодня." Он разделяет их радости не меньше, чем их заботы, и заигрывает с их гордостью по отношению к молодежи. "Мужчины и женщины, которые слушают меня в этот утренний час, и чувства которых в действительности не захватили их, пусть посмотрят в голубые глаза своего ребенка." Здесь явно видент трюк. У бесчисленного количества детей голубые глаза, однако для большинства матерей они являются личным, специфическим признаком. Когда Томас на них ссылается, он симулирует связь с людьми, которых он никогда не видел, не рискуя быть разоблаченным.