Адорно Т. Исследование авторитарной личности. (44)

"Давайте будем практичными!"

Гитлер часто говорил, следуя традициям Бисмарка, о реальной полигике, хотя в этом случае имеется в виду простое право сильного. Однако этот термин имеет более глубокие импликаци, чем простая рационализация цинизма Макиавелли. Несмотря на постоянные призывы к идеализму, героизму, жертвенному духу, фашист никогда не забывает втолковывать своим последователям, что зло не должно исчезнуть из мира по его воле. Его цель - не отменить подавление, а дать узду в руки собственной партии. Он издевается над всевозможными утопиями и наслаждается представлением, что мир не только плох, но и что он должен оставаться таким же плохим, и наказуемое преступление - думать, что он мог бы стать другим. Этот лозунг имел влияние на всех реакционных теоретиков со времен Гоббса. Он следует как тень за всеми высокопарными идеологиями современного века. В полностью выродившейся форме, бросающей свет на ее собственное содержание, этот лозунг вновь появляется у Томаса. Он проповедует высокие религиозные идеалы, большинство которых так сильно проявляет сохранившуюся ортодоксию, что он не может серьезно надеяться на то, что убедит своих последователей, но он проявляет также сильный интерес ко всевозможным практическим делам, к реальной политике в самом мелочном смысле слова. Рационализм, который он выставляет на всеобщий обзор в планах и в организации своей группы, в каждом пункте приходит в противоречие с застывшей иррациональностью
360

его религиозного учения. Существует бездна между его высказыванием о практическом здравом человеческом разуме и официальной идеологией, которая по крайней мере, показывает неосознанное бессилие его идеалов и их собственную лживость. Идеалы должны завуалировать прежде всего его желание власти и его административные манипуляции и заклеймить противников как морально стоящих ниже его. Напротив, высказывания, в которых он говорит о практических и трезвых вещах, доказывают слушателям, что их вождь является человеком со здоровым человеческим умом, таким же как и они сами, но так же и то, что им важно: организация, власть конкуренции и светский успех. Трудно сказать, осознает ли полностью Томас сильное противоречие между высокопарными фразами и реальностью, или его следует отнести к нижнему слою среднего класса. Как бы то ни было, это противоречие едва ли является препятствием для его речей, помогает им обеспечить их воздействие. Чем слабее связь между идеалами, как часто он привык это называть, его "бизнесом", тем публика яснее видит, что идеалы остаются идеалами, но он имеет в виду коммерцию, сделку. Собрание явно непримиримых элементов в речах Томаса никто не МОЖЕТ сформулировать яснее, чем он сам: "Мы пытаемся здесь быть практичными, мы пытаемся проповедовать Евангелие нашего Господа со всей страстью, любовью и силой, которые Бог дает нам посредством духа".
Намерение быть практичным относится прежде всего к деньгам; деньгам, которые он хочет получать, к деньгам своих последователей. "Бог всемогущ", и "счет из типографии", - произносится без различия на одном дыхании: "У нас могущественный Бог, если мы его чтим, он позаботится о всех наших нуждах. Мы сегодня должны оплатить несколько счетов - счет за радио и счет из типографии, канцелярский счет и счет за телефон.
Слушайте, будьте благоразумны и помогите нам. Я прошу вас не о чем-то, что я сам не сделаю, моя семья жертвует каждый лишний доллар, так как мы хотим, чтобы это движение распространилось по всей Америке. Есть много людей, которые слушают и молятся и восхваляют Бога".
Еще явственнее Томас интерпретирует мысль, что Бог заботится о каждой потребности, если он, так сказать, рассматривает его как консультанта по капиталовложениям: "Иди и не греши больше. Очень много людей потеряли свое материальное имущество. Они лишились своего состояния, своих ценных бумаг и других вещей. Я сегодня хочу вам сказать, что еще никогда мужчина или женщина, которые обращались к Богу по поводу вложения денег и которые слушались только Бога, лишались чего-то при этом. Если ты идешь к Богу и полностью отдаешь себя в его руки, ты никогда не потеряешь ни доллара, но если вы это не делаете, вы сразу же потерпите крах". Опять импликация образует нечто вроде мягкого шантажа. Хранить верность Богу идентично "быть добросовестным с божьей десятиной", а десятина Бога интерпретируется Томасом всегда свободно, как пожертвования на "это движение".
361

Не лучше, чем с религиозным идеалом, обстоит дело и с патриотическим идеалом. Призыв к спасению Америки перемешивается с опасением, что могут упасть котировки акций. Томас настоятельно подчеркивает, что великая борьба против антихриста направлена на нечто практическое, что она служит тому, чтобы защищать частную собственность, так как те "злые силы" хотят отобрать у маленького человека его собственность. "О, мой друг, если ты не хочешь нам помочь искать маленьких детей Бога, пока не пришел антихрист, пока разбойники жизни не захватят их и не разорвут на куски. Ну, ты видишь, я вообще доволен. Почему я должен беспокоиться? Мой друг, слушай, если антихрист захватит власть над Америкой, а скоро она будет под его властью, если ты, я и миллионы нас не способны еще на какое-то время сдерживать те силы, ваши ценные бумаги буцут бесполезны, и вы не сможете больше пользоваться своим домом. Мой дорогой брат, моя дорогая сестра, момент гласит - сейчас или никогда. Ты не можешь себе позволить, мой друг, не участвовать в этой великой христианской американской программе. Ты не сможешь себе позволить пропасть этому посланию Бога по радио, так как отсутствует твоя помощь."
Практический смысл, монетаристские категории применяются даже по отношению к библейским историям, и прежде всего, к жертвам Марии Магдалины и Иисуса. "Тогда были люди как и сегодня, которые делали на этом коммерцию, собирая то чистое масло, малейшая капля которого заставляла благоухать все помещение, так что благоухание держалось часами. Она видела, что приближалось и заранее позаботилась. Она сберегала деньги по крупицам. Но что вы думаете, даже в те времена, она должна была собрать около 300 шиллингов; один шиллинг- это сегодня приблизительно 17 центов. 300 ? 0.17 и вы получите сумму в приблизительно 51 доллар. Сравните покупательную способность того времени с современной покупательной способностью (разница, может быть, в 100 раз) и вы получите приблизительное представление, что это стоило Марии. Может быть, Мария пожертвовала в действительности все свое состояние. Я верю, что она это сделала. Она пошла и продала, продала, может быть, свой дом и..." Многочисленны импликации этого высказывания. Да, здесь привносится прежде всего старая техника перевода библейских историй в представления современной повседневной жизни, чтобы сделать их для слушателей более понятными, как пример с мелкими деньгами. Однако это только внешний аспект; при точном рассмотрении слушателю внушается мысль, что даже утонченные библейские истории "практичны", что их можно также выразить в денежном отношении, что деньги - мера всех вещей, даже религиозного экстаза, так что косвенно светские понятия становятся масштабом для якобы самых возвышенных. В то время как Томас восхваляет, по-видимому, величие жертвы Марии, он одновременно принижает ее достоинство, переводя речь на доллары и покупательную способность. Крестоносцу втолковывается, что деньги - именно они важны, а не
362

религия, которая сначала должна быть переведена, чтобы получился какой-то смысл. С уверенностью можно предположить, что мало трюков из техники Томаса находит больший отклик у слушателей, чем этот жалкий трюк. Его речи в действительности нашпигованы намеренно плоскими, светскими и относящимися к обыденной жизни пассажами, из которых вышеупомянутые являются лишь некоторыми примерами, выхваченными наугад.
Напрашивается возражение, что мы этот трюк раздули. Он может быть понят как простой призыв к уважающим традицию и практический смысл американцам, к которым невозможно достучаться посредством идеалов, если они не переведены непосредственно на "язык практики". Справедливы также указания на проповеднические традиции в американских сектах и институтах, таких как Армия спасения и Христианская наука, которые переиначивают религию в нечто весьма прагматическое, чтобы она была для американского народа вообще приемлемой. Но даже если это следует допускать, едва ли можно отрицать, что "прагматический" трюк получил новое значение в явно идеалистических вопросах. Раньше он, вероятно, был средством для целей религиозного обращения и более или менее истинного воскрешения. Сегодня обращение и воскрешение стали средствами фашистской пропаганды с целью сделать народ практичным, т.е. побудить его к отказу от любой собственной теоретической мысли, объединить его в команды и организации и заставить действовать в соответствии с его коллективными интересами вместо его рациональных убеждений. Существующая необходимость "иллюстрировать" каждое понятие его непосредственным практическим применением, которое часто ведет к выхолащиванию его истинного смысла, неспособность к абстракции, которая в современных условиях, наверное, скорее усилилась, чем ослабла, применяется как рычаг в пропагандистских целях. Идеал, который отождествляется непосредственно и бездумно с какой-либо практической мерой или отношением, теряет свой смысл как идеал и низводится до простого украшения ближайшего практического шага. Однако, это собственно то, к чему стремятся Томас и вся фашистская пропаганда - т.е. превратить сознание в не что иное, как идеологию, придающую привлекательность поступкам ради собственного интереса в чистом виде, которые совершает организация. Когда идеал дискредитируется, когда его превращают в понятие повседневной практической жизни, последователям втолковывают, что важна не идея, даже не намеренно расплывчато представленное дело, за которое она выступает, а в принципе только сама организация, т.е. аппарат власти и тот авторитет, который, в конце концов, решает, какие меры целесообразны.
363