Адорно Т. Исследование авторитарной личности. (7)

2. Вера в Бога, но не в бессмертие

Нейтрализация религии идет рука об руку с ее расщеплением. Точно так же, как подчеркивание практического использования религии непрерывно подвергается процессу отбора и приспособления. Материалы интервью свидетельствуют, что стремление к избирательной вере является отличительной чертой предубежденных респондентов. Почти без исключения они все верят в Бога, но не в бессмертие. Приведем два примера. Интервьюер пишет о 5009, верующем баптисте:
256

он считает себя глубоко религиозным, верит в Бога, но, будучи образованным человеком, иногда сомневается в жизни после смерти.
А вот что написано про 5002:
по-прежнему является "христианином", верит в Бога, хотел бы верить в жизнь после смерти, но сомневается и думает, что подлинное религиозное возрождение или новый религиозный миф принесет в мир добро.
Особенно распространены заявления о том, что респонденты считают себя людьми религиозными, приверженцами церкви, но несогласными с ее "некоторыми учениями", связанными иногда с чудесами, а иногда с бессмертием. Этот взгляд соответствует той важной глубинной структуре, элементы которой мы установили с помощью психологического анализа. Абстрактная идея Бога сформировалась на основе идеи отца, в то время как общая деструкгивность осознавалась как реакция, отвергавшая надежду личности, выразившуюся догмой бессмертия. Респондентам, придерживающимся такой точки зрения, нужен Бог как выражение абсолютной
власти, которой они могут поклоняться, но индивидуальное должно исчезнуть полностью.
Понятие Бога, на котором основан этот образ мыслей - это понятие абсолютного наказания. Поэтому неудивительно, что религиозные чувства этого типа очень характерны для Н, отбывающих срок наказания в тюрьме.
М627, осужденный на пожизненное заключение за изнасилование, "имеет проблемы с религией" и не верит, что "должен быть определенный
способ богослужения". Но он верит, невзирая на оттенок религиозного бунтарства,
что у каждого человека должен быть свой путь богослужения, если он верит в силу, которая выше человека.
Эта сила имеет форму внешней власти, но остается совершенно абстрактным, чисто проективным представлением о власти как таковой.
Ну, я слышал, как многие парни говорят о тех силах, в которые они верят... и я пытался найти эти силы в себе и не смог... читал самые разные религиозные книги... но все это туманно.
Ту же мысль выражает М656А, отбывающий срок за подлог:
Ну, я не тот человек, который может много говорить о религии, потому что я не так много знаю о ней. Я верю в Библию. Я верю, что есть нечто
больше и сильнее любого на земле... Я не часто хожу в церковь, но... пытаюсь жить правильно.
9 Зак.4022
257

Для этого человека все специфически религиозное содержание не имеет большого значения по сравнению с идеей силы и жесткими моральными стереотипами добра и зла.
Католическая религия, например, так же хороша, как и та, в которую я верю. Все они основаны на том же укладе жизни, верном или неверном. Я из тех, кто не верит в одну определенную религию.
Этот "абстрактный авторитаризм" в религиозных вопросах легко превращается в цинизм и открытое презрение к тому, во что верил раньше. М664С так ответил на вопрос о своих религиозных взглядах:
О. я на это мало обращаю внимания... Я верю в Бога и всю эту чепуху, но это...
Выбор слова "чепуха" опровергает его собственное заявление. В таких случаях есть один эффект нейтрализации - мало остается от
Бога, разве что одна божба.
На нигилистический аспект такой конфигурации указывает случай с
убийцей М651.
То, что мне нравится в ней, это факт, что она делает людей счастливее, хотя меня это не касается... видишь столько лицемерия...
На вопрос, что важнее всего в религии, он сказал:
Вера, я думаю, что вера - это все. Это вещь, которая объединяет нас.
Когда интервьюер захотел узнать о собственных религиозных чувствах респондента, он ответил:
...я верю, что когда умрешь, то это все... Жизнь коротка, а вечность будет всегда. Как может Бог послать тебя в ад навечно только на основе краткого жизнеописания... Это, по-моему, немилосердно и несправедливо.
Приведенный материал указывает на связи между абстрактной верой в силу и отрицанием более конкретных и личных аспектов религии, особенно, идеи вечной жизни, и слегка завуалированной склонности к насилию. Но поскольку насилие запрещено, в особенности в тюрьме, оно проецируется на Божество. Кроме того, нельзя забывать, что совершенно абстрактную идею всемогущего Божества, которая господствовала в восемнадцатом веке. легче всего объединить с "научным духом", чем доктрину бессмертной души - с ее коннотациями "чудесного". Процесс демифологизации ликвидирует следы анимизма раньше и более радикально, чем психологическая идея Абсолюта.
258

Следует заметить, однако, что как раз противоположную тенденцию можно наблюдать среди приверженцев астрологии и спиритуализма. Они часто верят в бессмертие души, но категорически отрицают существование Бога, отчасти из некоторого пантеизма, который в конечном счете приводит к возвеличению природы. Таким образом, интервью М651, в противоположность его прежнему признанию в религиозности по внешним причинам, заканчивается заявлением,
что он верит в астрологию, потому что не верит в Бога.
Стоит задуматься над тем, что далекие последствия такого отношения могут иметь зловещий характер.

3. Нерелигиозные и лишенные предубеждений

Различие между нерелигиозными и религиозными ?' может соответствовать различию между рациональными и эмоциональными детерминантами свободы от предрассудков. М203 - представитель первого типа. Его можно назвать "истинным либералом" с несколько абстрактным, рационалистичным образом мышления. Его антирелигиозные взгляды основаны не столько на политических убеждениях, сколько на позитивистских воззрениях. Он отвергает религию на "логической основе", но проводит различие между "христианской этикой", которую он считает близкой своим прогрессивным взглядам и так называемой "организованной религией". Изначально его антирелигиозные взгляды могли возникнуть из бунта против условностей: "Я ходил в церковь, потому что от меня этого ждали".
Этот бунт он не вполне четко связывает с чисто логической природой, что объясняется бессознательным чувством вины. (Его равнодушие и апатия предполагает невротическое происхождение, возможно, беспокойство по отношению к объектам). Свою рациональную критику религии он формулирует следующим образом:
Но я всегда относился к ней довольно скептически; я считаю ее в чем-то лживой, бездушной, нетерпимой, можно сказать, снобистской и ханжеской. Она насилует всю христианскую этику
Религия оценивается им как гуманизирующий фактор (христианская этика) и как репрессивное средство. Нет сомнения, что это противоречие коренится в двойственной функции религии на протяжении истории, и поэтому не следует ограничивать только субъективными факторами.
Термин "лицемерный", используемый М203, встречается довольно часто в интервью N, а иногда и в интервью Н по отношению к организации церкви и по контрасту к "истинно" религиозным ценностям. Он выражает
259

историческое освобождение религиозного опыта от института религии. Ненависть к лицемерию, однако, может иметь два направления: либо это тяга к просвещению, либо это оправдание цинизма и презрения к человеку. Кажется, что использование слов "ханжа" или "сноб" включает все больше ноннотаций, связанных с завистью или обидой. Он обличает тех, кто "считает себя чем-то лучше", чтобы прославить посредственных, чтобы обычное и якобы естественное считалось нормой9. Зачастую борьба с ложью предшествует разрушительным мотивам, которые оправдываются "ханжеством" и "чванством" других.
Этот феномен можно понять на фоне демократизирующейся культуры. Обвинение религии в "ханжестве", критика, которая в Европе исходит от ограниченных интеллектуальных слоев, связанных с метафизической философией, в Америке также широко распространена, как сама христианская религия. Противоречивое отношение к религии частично объясняется и христианским наследием, и "духом науки". Наличие обеих культурных причин способствует непоследовательному отношению к религии, и объяснение этого не нуждается в обязательном привлечении психической структуры индивидуума.
То, что Америка, при всем ее интересе к науке - это страна с устойчивым религиозным климатом, может помочь объяснить более общую особенность нерелигиозных респондентов с низкими показателями: их действительное или мнимое "негативное" обращение. Так, например, 5028 и 5058, подобно М203, сообщают, что "порвали" с религией. В американской культуре редко кто "рождается" нерелигиозным: там становятся нерелигиозными в результате конфликтов, пережитых в детстве или во взрослом состоянии, и эти изменения благоприятствуют нонконфор-мистским симпатиям, которые в свою очередь приходят в противоречие с предрассудками.
Осознанная нерелигиозность в данной культурной ситуации предполагает определенную силу эго. В качестве примера приведем М202, "консерватора", но не фашиста, имеющего чрезвычайно низкие показатели по шкале Е.
В детстве интервьюируемый был очень религиозным. Он ходил в церковь со своей семьей каждое воскресенье и готов был молиться о чем угодно "на коленях прямо на улице". В 19 лет с ним произошла перемена. Его стали раздражать сплетни в церкви. Он слышал, как люди осуждали тех, кто не участвовал "в их треклятом бизнесе". И эти люди приходили в церковь исповедоваться, а потом снова начинали творить зло. Такого противоречия в поступках он понять не мог.
В этом случае антирелигиозные взгляды со всей очевидностью возникли из неприятия вмешательства в индивидуальную свободу, и это, следует отметить, в не меньшей степени элемент американской идеологии, чем
260

само христианство. Здесь, как и во многих других случаях, индивидуальная и психологическая амбивалентность человека по отношению к религии отражает объективный антагонизм в нашей культуре.
U310, истинный либерал, дает другой пример мятежных антирелигиозных взглядов. Будчи сыном религиозных родителей, он отрицает христианскую традицию вообще. На открытый конфликт с родителями он не пошел, хотя отношения с ними стали очень холодными. По всей вероятности, свой бунт против семьи он перенес на их религию, стараясь избежать осложнений более личного характера. Достаточно часто мы наблюдаем, что сильные идеологические симпатии или антипатии можно объяснить таким замещением семейных конфликтов, то есть средством, которое позволяет индивидууму выражать свои враждебные чувства на уровне рационализации и таким образом избавиться от необходимости глубокого эмоционального переживания и которое одновременно позволяет юноше остаться под семейным кровом. Возможно, в некоторых отношениях, удобнее нападать на безличного отца, чем на отца родного. Нужно подчеркнуть, однако, что термин "рационализация" не подразумевает, что утверждение неверно. Рационализация - это не психологический аспект мышления, и сама по себе не определяет истинность или ложность. Решение по существу зависит целиком от объективных свойств идеи, которой завершается процесс рационализации.
Контраст этим нерелигиозным и лишенным предрассудкам людям представляют лица, легко меняющие убеждения, такие как М711. Его негативное отношение к религии отмечено не столько неприятием, сколько равнодушием, которое сочетается с элементами юмористической рефлексии. Этот опрошенный довольно открыто признает свою неосведомленность в религиозных вопросах, но так, что эта внешняя слабость выражает скорее скрытую силу характера.
Такие, как он, скорее могут позволить себе признать интеллектуальные несоответствия, потому что они обычно находят убежище в своем собственном характере и глубине своего опыта, чем в четких, продуманных и рациональных убеждениях. Говоря о своих взглядах на религию, он отметил:
На самом деле их у меня нет (смеется). В большей или меньшей степени, но они отсутствуют. Что касается организованной религии, я не очень тут разбираюсь (смеется).
Ему не нужно отрицать религию, он не испытывает ее чар; нет здесь и следов амбивалентности, поэтому нет и ненависти, скорее мы видим гуманное понимание и объективность. В качестве религиозной идеи он воспринял терпимость, которую демонстрирует характерным и нетрадиционным способом, выбирая отрицательные формулировки вместо высокопарных "идеалов". "Мне кажется, я знаю, что такое нетерпимость." Но он
261

не использует это знание для самовосхваления, скорее он склонен применять свою религиозную эмансипацию к факторам внешним и случайным.
Если бы я остался в Денвере, я бы, наверное, ходил в церковь. Я не знаю. Я не думаю об этом, я не испытываю особой нужды в организованной религии.
Любопытно, что интервьюируемый говорит о молитве. Он признает психологическую действенность молитвы, но знает, что этот "терапевтический" аспект религии несовместим с самой религией. Он считает, что молитва - это вроде самовнушения, с помощью которого можно "достичь результатов", но "я, конечно, не верю, что есть некто, кто их воспринимает".
Респондент делает странное, но неожиданно глубокое заявление:
Мое религиозное любопытство было недолгим. Возможно, как раз в это время (смеется) я занялся фотографией.
Правильную оценку этого высказывания можно дать только с помощью категорий психоанализа. Связь между ранним интересом к религии, который сменился интересом к фотографии, объясняется любопытством, желанием "видеть" вещи сублимацией вуайеризма. По-видмому, фотографирование каким-то инфантильным образом связано со стремлением к "миру образов", которое коренится в некоторых религиозных течениях и в то же время находится под строгим религиозным запретом как в иудаизме, так и в протестантизме. Может быть, это подтверждается тем, что респондента во время его религиозной фазы привлекла теософия, религиозный способ мышления, который обещает "поднять занавес".
Следует отметить, что отношение интервьюируемого к атеизму не более "радикально", чем его отрицание религии10. Он говорит:
Ну. я не думаю об атеизме больше, чем обо всем остальном. На самом деле, я говорил кое с кем, кто считал себя атеистами, они даже не думали соглашаться. Может, я и атеист (смеется)... Это уже буквоедство. Профессиональные атеисты... производят впечатление, что они хотят сенсации. Как будто Дон-Кихот воюет с мельницами.
Это может указывать на подозрительное отношение раскрепощенной личности к "ярлыкам", на то, что знает, как любая жесткая формула вырождается просто в пропаганду".
Респондент точно почувствовал то, что сто лет назад сформулировал Бодлер в своем дневнике: атеизм выходит из употребления в мире, объективный дух которого по существу арелигиозен. Значение атеизма претерпевает исторические изменения. То, что было мощным импульсом для эпохи Просвещения восемнадцатого века, сегодня может оказаться симптомом
262

провинциального сектантства или даже параноидальной системы. Полубезумные национал-социалисты вроде Матильды Людендор4) боролись не столько с евреями и масонами, но и с католицизмом, как с заговором ультрамонтанов* против Германии, трансформируя традицию "культур-кампфа" Бисмарка в разновидность мании преследования.