АФОРИЗМЫ (4) НИЦШЕ ФРИДРИХ

941 Просмотр

ГНОСЕОЛОГИЯ ( 1 ) ( 2 ) ( 3 ) ( 4 ) / ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ
ГРУППА / ГРУППОВОЕ / КОЛЛЕКТИВ / КОЛЛЕКТИВНОЕ / СОЦИАЛЬНЫЙ / СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ
ПСИХИКА / ПСИХИЧЕСКИЙ / ПСИХОЛОГИЯ / ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ / ПСИХОАНАЛИЗ
ФИЛОСОФИЯ / ЭТИКА / ЭСТЕТИКА / ФИЛОСОФ / ПСИХОЛОГ / ПОЭТ / ПИСАТЕЛЬ
РИТОРИКА \ КРАСНОРЕЧИЕ \ РИТОРИЧЕСКИЙ \ ОРАТОР \ ОРАТОРСКИЙ

FRIEDRICH WILHELM NIETZSCHE / ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ НИЦШЕ

НИЦШЕ / NIETZSCHE / ЕССЕ HOMO / ВОЛЯ К ВЛАСТИ / К ГЕНЕАЛОГИИ МОРАЛИ / СУМЕРКИ ИДОЛОВ /
ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА / ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА / ЗЛАЯ МУДРОСТЬ / УТРЕННЯЯ ЗАРЯ /
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ / СТИХИ НИЦШЕ / РОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ

АФОРИЗМЫ НИЦШЕ ФРИДРИХ

Самые сильные натуры сохраняют известный тип, а натуры более слабые помогают его дальнейшему развитию. Вырождающиеся натуры ослабляют прочно установившуюся силу. Прогресс возможен именно благодаря более слабой натуре, как более тонкой и более свободной в своих действиях. Немногосложные мотивы, энергичное действие и спокойная совесть составляют то, что мы называем силой характера. Для несвободных умов имеются следующие четыре критерия истинности: всё, что существует в течение длительного времени; всё, что не наскучивает; всё, что приносит пользу; всё, ради чего принесены жертвы. Реформация - это энергичный протест отсталых умов, которые не могли расстаться со средневековым миросозерцанием и смотрели на его упадок с величайшим неудовольствием. Люди по привычке подчиняются всему тому, что стремится к власти. Изучение многих иностранных языков можно сравнить с топором, который подрубает под корень понимание всех тонких оттенков родного языка. Большая часть сознательного мышления, даже философского, тайно управляется инстинктами, которые насильно ведут философа по известным путям. За всякой логикой и её кажущейся самостоятельностью скрываются физиологические требования. Например - определённое ценится более неопределённого и т.д. Всякая большая философия - это исповедь её автора, нечто вроде невольных и бессознательных мемуаров. Остерегайтесь вы, философы и друзья познания, и берегитесь мученичества! Берегитесь страдания "за правду"! Оно лишает вашу совесть невинности и тонкой безразличности, оно делает вас безумно раздражительными к возражениям и красным платкам. Немногие имеют возможность быть независимыми: это преимущество сильных. Нельзя считать учение истинным только потому, что оно делает счастливым или добродетельным. Счастье и добродетель - не аргументы. Для религиозной жизни нужна внешняя праздность. Работа опошляет. Шумное гордящееся трудолюбие более чем что-либо другое воспитывает и приготовляет к неверию. Случайность, закон бессмыслицы в общем хозяйстве человечества выказывает себя самым страшным образом в своём разрушительном влиянии на людей высшего порядка, жизненные условия которых, тонкие и разнообразные, рассчитать трудно. Иной павлин скрывает от постороннего взгляда свой хвост и называет это своей гордостью. В моменты мира воинственный человек обрушивается на самого себя. Кто презирает самого себя, тот всё же при этом ещё и уважает себя, как презирающего. Одни и те же аффекты у мужчин и женщин различны в темпе; поэтому-то мужчина и женщина не перестают не понимать друг друга. Не любовь к людям, а бессилие их любви мешает нынешним христианам сжигать нас. Где нет места для любви или ненависти, там нет и крупной роли для женщины. Выдающиеся эпохи в нашей жизни - моменты, когда у нас хватает смелости худое назвать хорошим. Брюхо мешает человеку слишком легко возомнить себя Богом. Противоречие, прыжок в сторону, радостное недоверие, любовь к насмешке - всё это признак здоровья; всё безусловное относится к области патологии. Безумие у отдельных лиц является исключением, у групп, партий, народов, эпох - правилом. Сильнейшей из наших склонностей, тирану внутри нас подчиняется не только наш разум, но и наша совесть. Человек любит в итоге лишь свои желания, а не желаемое. Всё, что только есть на свете свободного, изысканного, смелого, гармоничного и мастерски-законченного, в области ли мышления или управления, в словах и убеждениях, в искусстве ли или в нравах и обычаях, всё это развилось исключительно благодаря "тирании" жёстких правил. Природа любой морали именно в том и заключается, что учит ненавидеть распущенность, слишком большую свободу и прививает потребность в сужении задач и горизонтов; учит, в известном смысле, ограниченности, как условию жизни и развития. Современная европейская мораль есть мораль стадного животного. Объём и высота башни науки выросли до чудовищного, а вместе с тем выросла и вероятность, что философ уже во время учения утомится или где-нибудь задержится и "специализируется", так что совсем не достигнет вершины, откуда можно глядеть кругом, обозревать и смотреть вниз. Или же он дойдёт туда слишком поздно, когда утратит свои силы. Основную черту зависимых людей и стадных животных составляет внутреннее недоверие, которое приходится постоянно побеждать подчёркиванием своей ценности и своей полезности, сиянием доброго имени и признания. В человеке творение и творец соединены воедино, в человеке есть материал, обломок, избыток, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке также и творец, ваятель, твёрдость молота. Сострадание должно относиться не к "созданию в человеке", не к тому, что страдает по необходимости и должно страдать; что должно быть разорвано, обожжено, закалено, очищено. Существуют обороты речи и изречения, существуют сентенции, небольшая пригоршня слов, в которых внезапно кристаллизуется целая культура, целое общество. Есть два вида гения: один, который прежде всего зарождает, оплодотворяет и хочет оплодотворять, другой же охотно даёт себя оплодотворить и рождает. Есть истины, которые лучше всего познаются посредственными умами, потому что они более подходят к их уровню. Сущность здоровой аристократии заключается в том, что она чувствует себя не чьей-либо функцией, а смыслом и наилучшим оправданием существующего строя, принимая на этом основании со спокойной совестью жертвы сотен людей. Моральные квалификации прилагались прежде всего к людям, а затем уже, по аналогии, к поступкам. Благородная каста сознаёт себя определителем ценности, он не нуждается в одобрении, она судит так: "что вредно мне, то само по себе вредно". Человек измыслил чистую совесть, чтобы ощущать удовлетворение своей душой. Человек должен иметь врагов в качестве отвлечения для аффектов зависти, сварливости, заносчивости, - для того, чтобы быть способным к доброй дружбе. Более избранные. утончённые, редкостные, более труднопонимаемые люди легко остаются одинокими, более подвержены всяким злоключениям и редко продолжают свой род. Люди скрываются от навязчивых, сострадательных прикосновений в науке, дурачестве, мудрости... Признаком изысканной человечности является отношение с "уважением к маске", и здесь психология и любопытство неуместны. В одиночестве есть утончённая склонность к чистоплотности, угадывающая, что при соприкосновении с людьми, с "обществом" дело непременно обстоит нечисто. Всякое общение как-нибудь, где-нибудь и когда-нибудь делается "пошлым". Каждая философия скрывает в то же время другую философию; каждое мнение есть убежище, каждое слово - маска. "Я сержусь; следовательно, ты не прав" - так думает любящий. Угрызения совести - признак того, что характер не равен поступку.

Фридрих Ницше. «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей».