- 1091 Просмотр
- Обсудить
ЗАНЯЛИСЬ ПОЖАРЫ
…Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит.
Даже птицы сегодня не пели
И осина уже не дрожит.
Анна Ахматова. Июль 1914
Отравленный ветер гудит и дурит,
Которые сутки подряд.
А мы утешаем своих Маргарит,
Что рукописи не горят!
А мы утешаем своих Маргарит,
Что – просто – земля под ногами горит,
Горят и дымятся болота –
И это не наша забота!
Такое уж время – весна не красна,
И право же просто смешно,
Как «опер» в саду забивает «козла»,
И смотрит на наше окно,
Где даже и утром темно.
А «опер» усердно играет в «козла»,
Он вовсе не держит за пазухой зла,
Ему нам вредить неохота,
А просто – такая работа.
А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на виду…
И все это было когда-то уже,
В таком же кромешном году!
Вот так же, за чаем, сидела семья,
Вот так же дымилась и тлела земля,
И гость, опьяненный пожаром,
Пророчил, что это недаром!
Пророчу и я, что земля неспроста
Кряхтит, словно взорванный лед,
И в небе серебряной тенью креста
Недвижно висит самолет.
А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на крутом рубеже,
И даже для этой эпохи –
Дела наши здорово плохи!
А что до пожаров – гаси не гаси,
Кляни окаянное лето –
Уж если пошло полыхать на Руси,
То даром не кончится это!
Усни, Маргарита, за прялкой своей,
А я – отдохнуть бы и рад,
Но стелется дым, и дурит суховей,
И рукописи горят.
И опер, смешав на столе домино,
Глядит на часы и на наше окно.
Он, брови нахмурив густые,
Партнеров зовет в понятые.
И черные кости лежат на столе,
И кошка крадется по черной земле
На вежливых сумрачных лапах.
И мне уже дверь не успеть запереть,
Чтоб книги попрятать и воду согреть,
И смыть керосиновый запах!
ЗАКЛИНАНИЕ ДОБРА И ЗЛА
Здесь в окне, по утрам, просыпается свет,
Здесь мне, все, как слепому, на ощупь знакомо…
Уезжаю из дома! Уезжаю из дома!
Уезжаю из дома, которого нет.
Это дом и не дом.
Это дым без огня.
Это пыльный мираж или Фата-Моргана.
Здесь Добро в сапогах, рукояткой нагана
В дверь стучало мою, надзирая меня.
А со мной кочевало беспечное Зло.
Отражало вторженья любые попытки,
И кофейник с кастрюлькой на газовой плитке
Не дурили и знали свое ремесло..
Все смешалось – Добро, Равнодушие, Зло.
Пел сверчок деревенский в московской квартире.
Целый год благодати в безрадостном мире –
Кто из смертных не скажет, что мне повезло?!
И пою, что хочу, и кричу, что хочу,
И хожу в благодати, как нищий в обновке.
Пусть движенья мои в этом платье неловки –
Я себе его сам выбирал по плечу!
Но Добро, как известно, на то и Добро,
Чтоб уметь притвориться – и добрым, и смелым,
И назначить, при случае, – черное – белым,
И веселую ртуть превращать в серебро.
Все причастно Добру.
Все подвластно Добру.
Только с этим Добрынею взятки не гладки.
И готов я бежать от него без оглядки
И забиться, зарыться в любую нору!..
Первым сдался кофейник: Его разнесло,
Заливая конфорки и воздух поганя…
И Добро прокричало, гремя сапогами,
Что во всем виновато беспечное Зло!
Представитель Добра к нам пришел поутру,
В милицейской (почудилось мне!) плащ-палатке…
От такого, попробуй – сбеги без оглядки,
От такого, поди-ка, заройся в нору!
И сказал Представитель, почтительно-строг,
Что дела выездные решают в ОВИРе,
Но что Зло не прописано в нашей квартире,
И что сутки на сборы – достаточный срок!
Что ж, прощай, мое Зло! Мое доброе Зло!
Ярым воском закапаны строчки в псалтыри.
Целый год благодати в безрадостном мире –
Кто из смертных не скажет, что мне повезло!
Что ж, прощай и – прости!
Набухает зерно.
Корабельщики ладят смоленые доски.
И страницы псалтыри – в слезах, а не в воске,
И прощальное в кружках гуляет вино!
Я растил эту ниву две тысячи лет –
Не пора ль поспешить к своему урожаю?!
Не грусти! Я всего лишь навек уезжаю От Добра и из дома –
Которого нет!
ОПЫТЫ
…Не так ли я, сосуд скудельный, Дерзаю на запретный путь.
Стихии чуждой, запредельной, Стремясь хоть каплю зачерпнуть?
А. Фет
УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ РУКИ
1. ДЛЯ ПРАВОЙ РУКИ
Largo
…Хоть иногда подумай о других!
Для всех, равно, должно явиться слово.
Пристало ль – одному – средь всеблагих,
Не в хоре петь, а заливаться соло?!
И не спеши, Еще так долог путь.
Не в силах стать оружьем – стань орудьем.
Но докричись хоть до чего-нибудь,
Хоть что-нибудь оставь на память людям!
2. ДЛЯ ЛЕВОЙ РУКИ
Moderato
Как могу я не верить в дурные пророчества:
Не ушел от кнута, хоть и сбросил поводья.
И средь белого дня немота одиночества
Обступила меня, как вода в половодье.
И средь белого дня вдруг затеялись сумерки,
Пыльный ветер ворвался в разбитые окна,
И закатное небо – то в охре, то в сурике,
Ни луны и ни звезд – только сурик и охра.
Ах, забыть бы и вправду дурные пророчества,
Истребить бы в себе восхищенье холопье
Перед хитрой наукой чиновного зодчества:
Написал, Подписал – И готово надгробье!
3. ДЛЯ ОБЕИХ РУК
Lento
Я запер дверь (ищи-свищи!),
Сижу, молю неистово:
– Поговори! Поклевещи –
Родной ты мой, транзисторный!
По глобусу, как школьник,
Ищу в эфире путь:
– Товарищ-мистер Гольдберг,
Скажи хоть что-нибудь!…
Поклевещи! Поговори!
Молю, ладони потные,
Но от зари и до зари
Одни глушилки подлые!
Молчит товарищ Гольдберг,
Не слышно Би-Би-Си,
И только песня Сольвейг
Гремит по всей Руси!
Я отпер дверь, открыл окно,
Я проклял небо с сушею –
И до рассвета, все равно,
Сижу – глушилки слушаю!
ОСТРОВА
Ах, где те острова,
Где растет трын-трава,
Братцы?!
К. Рылеев
Говорят, что где-то есть острова:
Где растет на берегу трын-трава,
Ты пей, как чай ее,
Без спешки-скорости,
Пройдет отчаянье,
Минуют хворости.
Вот, какие есть на свете острова!..
Говорят, что где-то есть острова,
Где не тратят понапрасну слова,
Где виноградные
На стенах лозаньки,
И даже в праздники
Не клеют лозунги.
Вот, какие есть на свете острова!..
Говорят, что где-то есть острова,
Где четыре – как закон – дважды два.
Кто б ни указывал
Иное – гражданам,
Четыре – дважды два
Для всех и каждого.
Вот, какие есть на свете острова!..
Говорят, что где-то есть острова,
Где неправда не бывает права,
Где совесть-надобность,
А не солдатчина,
Где правда нажита,
А не назначена!..
Вот, какие я придумал острова!..
ОПЫТ НОСТАЛЬГИИ
…Когда переезжали через Неву, Пушкин спросил:
– Уж не в крепость ли ты меня везешь?
– Нет, – ответил Данзас, – просто через крепость на Черную речку самая близкая дорога!
Записано В. А. Жуковским со слов секунданта Пушкина – Данзаса
…То было в прошлом феврале И то и дело Свеча горела на столе…
Б. Пастернак
…Мурка, не ходи, там сыч, На подушке вышит!
А. Ахматова
Не жалею ничуть, ни о чем, ни о чем не жалею,
Ни границы над сердцем моим не вольны, Ни года!
Так зачем же я вдруг, при одной только мысли шалею,
Что уже никогда, никогда…
Боже мой, никогда!..
Погоди, успокойся, подумай –
А что – никогда?!
Широт заполярных метели,
Тарханы, Владимир, Ирпень –
Как много мы не доглядели,
Не поздно ль казниться теперь?!
Мы с каждым мгновеньем бессильней,
Хоть наша вина не вина,
Над блочно-панельной Россией,
Как лагерный номер – луна.
Обкомы, горкомы, райкомы,
В подтеках снегов и дождей.
В их окнах, как бельма трахомы
(Давно никому не знакомы),
Безликие лики вождей.
В их залах прокуренных – волки
Пинают людей, как собак.
А после те самые волки
Усядутся в черные «Волги»,
Закурят вирджинский табак.
И дач государственных охра
Укроет посадских светил,
И будет мордастая ВОХРа
Следить, чтоб никто не следил.
И в баньке, протопленной жарко,
Запляшет косматая чудь….
Ужель тебе этого жалко?
Ни капли не жалко, ничуть!
Я не вспомню, клянусь, я и в первые годы не вспомню,
Севастопольский берег,
Почти небывалая быль.
И таинственный спуск в Херсонесскую каменоломню,
И на детской матроске –
Эллады певучая пыль.
Я не вспомню, клянусь!
Ну, а что же я вспомню?
Усмешку
На гадком чиновном лице,
Мою неуклюжую спешку
И жалкую ярость в конце.
Я в грусть по березкам не верю,
Разлуку слезами не мерь.
И надо ли эту потерю
Приписывать к счету потерь?
Как каменный лес, онемело,
Стоим мы на том рубеже,
Где тело – как будто не тело,
Где слово – не только не дело,
Но даже не слово уже.
Идут мимо нас поколенья,
Проходят и машут рукой.
Презренье, презренье, презренье,
Дано нам, как новое зренье
И пропуск в грядущий покой!
А кони?
Крылатые кони,
Что рвутся с гранитных торцов,
Разбойничий посвист погони,
Игрушечный звон бубенцов?!
А святки?
А прядь полушалка,
Что жарко спадает на грудь?
Ужель тебе этого жалко?
Не очень…
А впрочем – чуть-чуть!
Но тает февральская свечка,
Но спят на подушке сычи,
Но есть еще Черная речка,
Но есть еще Черная речка,
Но – есть – еще – Черная речка…
Об этом не надо!
Молчи!
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.