Александр Сергеевич Пушкин. (16)

ПУШКИН АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ

ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \ ФИЛОСОФ \ ПСИХОЛОГ \ ИСТОРИК \ СОЦИОЛОГ \
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ НИЦШЕ \  ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\ СОЦИОЛОГИЯ \
ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ \ 

ВОЙНА

 Война! Подъяты наконец,
 Шумят знамена бранной чести!
 Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
 И сколько сильных впечатлений
 Для жаждущей души моей!
 Стремленье бурных ополчений,
 Тревоги стана, звук мечей,
 И в роковом огне сражений
 Паденье ратных и вождей!
 Предметы гордых песнопений
 Разбудят мой уснувший гений! -
Все ново будет мне: простая сень шатра,
 Огни врагов, их чуждое взыванье,
Вечерний барабан, гром пушки, визг ядра
 И смерти грозной ожиданье.
Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев?
И все умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье,
Воспоминание и брата и друзей,
И мыслей творческих напрасное волненье,
И ты, и ты, любовь!.. Ужель ни бранный шум,
Ни ратные труды, ни ропот гордой славы,
Ничто не заглушит моих привычных дум?
 Я таю, жертва злой отравы:
Покой бежит меня, нет власти над собой,
И тягостная лень душою овладела...
 Что ж медлит ужас боевой?
Что ж битва первая еще не закипела?

ДЕЛЬВИГУ

Друг Дельвиг, мой парнасский брат,
Твоей я прозой был утешен,
Но признаюсь, барон, я грешен:
Стихам я больше был бы рад.
Ты знаешь сам: в минувши годы
Я на брегу парнасских вод
Любил марать поэмы, оды,
И даже зрел меня народ
На кукольном театре моды.
Бывало, что ни напишу,
Все для иных не Русью пахнет;
Об чем цензуру ни прошу,
Ото всего Тимковский ахнет.
Теперь едва, едва дышу!
От воздержанья муза чахнет,
И редко, редко с ней грешу.
К неверной славе я хладею;
И по привычке лишь одной
Лениво волочусь за нею,
Как муж за гордою женой.
Я позабыл ее обеты,
Одна свобода мой кумир,
Но все люблю, мои поэты,
Счастливый голос ваших лир.
Так точно, позабыв сегодня
Проказы младости своей,
Глядит с улыбкой ваша сводня
На шашни молодых <б....й>.

ИЗ ПИСЬМА К ГНЕДИЧУ

В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил,
Где элегическую лиру
Глухому своему кумиру
Он малодушно посвятил,
Далече северной столицы
Забыл я вечный ваш туман,
И вольный глас моей цевницы
Тревожит сонных молдаван.
Все тот же я - как был и прежде;
С поклоном не хожу к невежде,
С Орловым спорю, мало пью,
Октавию - в слепой надежде -
Молебнов лести не пою.
И дружбе легкие посланья
Пишу без строгого старанья.
Ты, коему судьба дала
И смелый ум и дух высокой,
И важным песням обрекла,
Отраде жизни одинокой;
О ты, который воскресил
Ахилла призрак величавый,
Гомера музу нам явил
И смелую певицу славы
От звонких уз освободил, -
Твой глас достиг уединенья,
Где я сокрылся от гоненья
Ханжи и гордого глупца,
И вновь он оживил певца,
Как сладкий голос вдохновенья.
Избранник Феба! твой привет,
Твои хвалы мне драгоценны;
Для муз и дружбы жив поэт.
Его враги ему презренны -
Он музу битвой площадной
Не унижает пред народом;
И поучительной лозой
Зоила хлещет - мимоходом.

КИНЖАЛ

 Лемносский бог тебя сковал
 Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия позора и обиды.

Где Зевса гром молчит, где дремлет меч закона,
 Свершитель ты проклятий и надежд,
 Ты кроешься под сенью трона,
 Под блеском праздничных одежд.

 Как адский луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
 И, озираясь, он трепещет,
 Среди своих пиров.

Везде его найдет удар нежданный твой:
На суше, на морях, во храме, под шатрами,
 За потаенными замками,
 На ложе сна, в семье родной.

Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник закон;
 Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил - и, мертв, объемлет он
 Помпея мрамор горделивый.

Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
 Презренный, мрачный и кровавый,
 Над трупом вольности безглавой
 Палач уродливый возник.

Апостол гибели, усталому Аиду
 Перстом он жертвы назначал,
 Но вышний суд ему послал
 Тебя и деву Эвмениду.

О юный праведник, избранник роковой,
 О Занд, твой век угас на плахе;
 Но добродетели святой
 Остался глас в казненном прахе.

В твоей Германии ты вечной тенью стал,
 Грозя бедой преступной силе -
 И на торжественной могиле
 Горит без надписи кинжал.