Александр Сергеевич Пушкин. (221)

ОТРЫВОК ПЛАНА И ТЕКСТА СКАЗКИ О БОВЕ-КОРОЛЕВИЧЕ

IV

Бова, спасен Чернавкою (как в сказке).

Дадон, услыша о его славе, посылает убить его своих витязей.

Описание двора Дадонова и его витязей.

Милитриса.

Бова со всеми ими сражается.

Красным девушкам в забаву,
Добрым молодцам на славу.


ИЗ РАННИХ РЕДАКЦИИ

Поэмы

РУСЛАН И ЛЮДМИЛА

I

Из первого издания поэмы

После стиха "Когда не видим друга в нем" в первом издании далее следовало:

Вы знаете, что наша дева
Была одета в эту ночь,
По обстоятельствам, точь-в-точь
Как наша прабабушка Ева.
Наряд невинный и простой!
Наряд Амура и природы!
Как жаль, что вышел он из моды!
Пред изумленною княжной...

После стиха "И дале продолжала путь":

О люди, странные созданья!
Меж тем как тяжкие страданья
Тревожат, убивают вас,
Обеда лишь наступит час -
И вмиг вам жалобно доносит
Пустой желудок о себе
И им заняться тайно просит.
Что скажем о такой судьбе?

После стиха "Женитьбы наши безопасны...":

Мужьям, девицам молодым
Их замыслы не так ужасны.
Неправ фернейский злой крикун!
Все к лучшему: теперь колдун
Иль магнетизмом лечит бедных
И девушек худых и бледных,
Пророчит, издает журнал, -
Дела, достойные похвал!
Но есть волшебники другие.

Это место "Но правду возвещу ли я? - И. П." в первом издании читалось так:

Дерзну ли истину вещать?
Дерзну ли ясно описать
Не монастырь уединенный,
Не робких инокинь собор,
Но... трепещу! в душе смущенный,
Дивлюсь - и потупляю взор.

Это место <начиная со стиха О страшный вид! Волшебник хилый - И. П.> в
первом издании читалось так:

О страшный вид! Волшебник хилый
Ласкает сморщенной рукой
Младые прелести Людмилы;
К ее пленительным устам
Прильнув увядшими устами,
Он, вопреки своим годам,
Уж мыслит хладными трудами
Сорвать сей нежный, тайный цвет,
Хранимый Лелем для другого;
Уже... но бремя поздних лет
Тягчит бесстыдника седого -
Стоная, дряхлый чародей,
В бессильной дерзости своей,
Пред сонной девой упадает;
В нем сердце ноет, плачет он,
Но вдруг раздался рога звон...

Начало пятой песни, первоначально четвертой:

Как я люблю мою княжну,
Мою прекрасную Людмилу,
В печалях сердца тишину,
Невинной страсти огнь и силу,
Затеи, ветреность, покой,
Улыбку сквозь немые слезы...
И с этим юности златой
Все нежны прелести, все розы!..
Бог весть, увижу ль наконец
Моей Людмилы образец!
К ней вечно сердцем улетаю...
Но с нетерпеньем ожидаю
Судьбой сужденной мне княжны
(Подруги милой, не жены,
Жены я вовсе не желаю).
Но вы, Людмилы наших дней,
Поверьте совести моей,
Душой открытой вам желаю
Такого точно жениха,
Какого здесь изображаю
По воле легкого стиха...

После стиха: "Беда: восстали печенеги!":

Злосчастный град! Увы! Рыдай,
Твой светлый опустеет край,
Ты станешь бранная пустыня!..
Где грозный пламенный Рогдай!
И где Руслан, и где Добрыня!
Кто князя-Солнце оживит!

II

Предисловие Пушкина ко второму изданию поэмы

Автору было двадцать лет от роду, когда кончил он Руслана и Людмилу. Он
начал свою поэму, будучи еще воспитанником Царскосельского лицея, и
продолжал ее среди самой рассеянной жизни. Этим до некоторой степени можно
извинить ее недостатки.

При ее появлении в 1820 году тогдашние журналы наполнились критиками более
или менее снисходительными {Одна из них подала повод к эпиграмме,
приписываемой К*** {4}:}. Самая пространная писана г. В. {2} и помещена в
"Сыне отечества". Вслед за нею появились вопросы неизвестного {3}. Приведем
из них некоторые.

"Начнем с первой песни. Commencons par le commencement {4}.

Зачем Финн дожидался Руслана?

Зачем он рассказывает свою историю, и как может Руслан в таком несчастном
положении с жадностию внимать рассказы (или по-русски рассказам) старца?

Зачем Руслан присвистывает, отправляясь в путь? Показывает ли это
огорченного человека? Зачем Фарлаф с своею трусостию поехал искать Людмилы?
Иные скажут: затем, чтобы упасть в грязный ров: et puis on en rit et cela
fait toujours plaisir {5}.

Справедливо ли сравнение, стр. 46, которое вы так хвалите? {6} Случалось ли
вам это видеть?

Зачем маленький карла с большою бородою (что, между прочим, совсем не
забавно) приходил к Людмиле? Как Людмиле пришла в голову странная мысль
схватить с колдуна шапку (впрочем, в испуге чего не наделаешь?) и как колдун
позволил ей это сделать?

Каким образом Руслан бросил Рогдая как ребенка в воду, когда

Они схватились на конях;
. . . . . . . . . . . .
Их члены злобой сведены;
Объяты, молча, костенеют, и проч.?
Не знаю, как Орловский {7} нарисовал бы это.

Зачем Руслан говорит, увидевши поле битвы (которое совершенный hors d'oeuvre
{8}, зачем говорит он:

О поле, поле! кто тебя
Усеял мертвыми костями?
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья! и проч.?
Так ли говорили русские богатыри? И похож ли Руслан, говорящий о траве
забвенья и вечной темноте времени, на Руслана, который чрез минуту после
восклицает с важностью сердитой:

Молчи, пустая голова!

. . . . . . . . . . . . . . .
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!
. . . . Знай наших! и проч.?

Зачем Черномор, доставши чудесный меч, положил его на поле, под головою
брата? Не лучше ли бы было взять его домой?

Зачем будить двенадцать спящих дев и поселять их в какую-то степь, куда, не
знаю как, заехал Ратмир? Долго ли он пробыл там? Куда поехал? Зачем сделался
рыбаком? Кто такая его новая подруга? Вероятно ли, что Руслан, победив
Черномора и пришед в отчаяние, не находя Людмилы, махал до тех пор мечом,