Александр Сергеевич Пушкин. (347)

Князь
(выбегает)

 Держите!
Гоните со двора ее долой!
Вот след ее, с нее вода течет.

Дружко

Да, так, вода. Юродивая, видно,
Нечаянно сюда прокралась. Слуги,
Над ней смеясь, ее, знать, окатили.

Князь

Ступай, прикрикни ты на них, как смели
Над нею издеваться и ко мне
Впустить ее.
(Уходит.)

Дружко

 Ей-богу, это странно.
Кто там?

Входят слуги.

 Зачем пустили эту девку?

Слуга

Какую?

Дружко

 Мокрую.

Слуга

 Мы мокрых девок
Не видели.

Дружко

 Куда ж она девалась?

Слуга

Не ведаем.

Сваха

 Ох, сердце замирает.
Нет, это не к добру.

Дружко

 Ступайте вон
Да никого, смотрите, не впускайте.
Пойти-ка мне садиться на коня.
(Уходит.)

Сваха

Недаром песню чудную пропели,
Недаром чудеса творятся. Чем-то
Все это кончится!

2

Светлица.


Мамка

.........

Ну в ком ему найти, как не в тебе,
Сокровища такого?

Княгиня

 Я слыхала,
Что будто бы до свадьбы он любил
Какую-то красавицу, простую
Дочь мельника.

Мамка

Да, так и я слыхала,
Тому давно, годов уж пять иль больше.
Но девушка, как слышно, утопилась,
Так нечего об ней и поминать.

Княгиня

Уже одну любил он да покинул,
Так и меня покинуть может он.


Д.Д. Благой. "ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН"

 "Евгений Онегин" по праву считается основным, центральным произведением
Пушкина. Работа над ним, продолжавшаяся около восьми с половиной лет (9 мая
1823 г. - 5 октября 1831 г.), падает на период наивысшего расцвета
творчества Пушкина-поэта (в дальнейшем он все больше и больше обращается к
прозе).
 В "Евгении Онегине" нашел свое наиболее полное воплощение один из
значительнейших замыслов поэта: дать образ "героя времени", типический
портрет современника - человека нового, XIX столетия. Замысел этот возник у
Пушкина почти сразу же после окончания первого большого его произведения -
сказочно-романтической поэмы "Руслан и Людмила".
 Всего через несколько месяцев после завершения "Руслана и Людмилы"
Пушкин начинает писать свою первую южную поэму "Кавказский пленник", главной
задачей которой было, по его собственным словам, олицетворить в образе героя
"отличительные черты молодежи XIX века". Однако Пушкину удалось осуществить
это далеко не с той степенью полноты и широты обобщения, к которой он
стремился. Реалистическое в существе споем задание вступало в противоречие с
приемами в средствами романтической поэтики, самым значительным
представителем которой в мировой литературе того времени был Байрон и
которой Пушкин здесь следовал. Субъективно-лирический метод "писания"
портрета героя с самого себя не мог привести к созданию объективного
образа-типа широкого общественно-исторического охвата. Препятствовала этому
и характерная для жанра романтической поэмы нарочитая загадочность,
недосказанность авторского повествования о герое, окружавшая его образ
особым таинственным ореолом. Художественная задача, поставленная Пушкиным,
требовала для своего полноценного разрешения и другого творческого метода, и
иной жанровой формы. "Характер главного лица... приличен более роману,
нежели поэме, - писал Пушкин о герое "Кавказского пленника", - да и что за
характер? Кого займет изображение молодого человека, потерявшего
чувствительность сердца в несчастиях, неизвестных читателю..." (черновик
письма к Н. И. Гнедичу от 29 апреля 1822 г.; см. т. 9). И вот год спустя
после этого письма Пушкин принимается за работу над "романом в стихах" -
"Евгением Онегиным".
 Задание, которое ставит себе Пушкин в "Евгении Онегине", аналогично
заданию "Кавказского пленника". В образе главного героя романа Пушкин опять
хочет изобразить "отличительные черты молодежи XIX века", которые он пытался
раскрыть в характере Пленника. В предисловии к изданию первой главы "Евгения
Онегина" (1825) Пушкин и сам говорит, что характер "главного лица" нового
произведения "сбивается" на характер Пленника (см. раздел "Из ранних
редакций"). В основе фабульной линии, связанной с "главным лицом", в
значительной степени лежит та же сюжетная схема:
 Онегин, как и Пленник, покидает "свет", уезжает из столицы; в иной,
патриархальной среде встречается с юной и чистой девушкой; оказывается
неспособен разделить и даже понять и оценить ее большое чувство. Однако, при
наличии этой непосредственной преемственной связи, тем значительнее и
принципиально важнее существенное различие этих произведений. К
осуществлению одного и того же замысла Пушкин идет теперь совсем иным, по
существу прямо противоположным путем и, в соответствии с этим, облекает свое
новое произведение совсем в иную жанровую форму. Эта форма - не поэма, а
"роман в стихах" - подсказана Пушкину Байроном - его стихотворным романом
"Дон Жуан", который Пушкин считал лучшим творением английского поэта.
 При первом же своем упоминании о работе над "Евгением Онегиным" Пушкин
сообщал: "Пишу не роман, а роман в стихах - дьявольская разница. Вроде "Дон
Жуана"..." (письмо П. А. Вяземскому от 4 ноября 1823 г.; см. т. 9). Однако,
когда года полтора спустя .А. Бестужев, познакомившись в рукописи
 с первой главой "Евгения Онегина", стал сравнивать ее с "Дон Жуаном",
Пушкин, который написал к этому времени уже около четырех глав своего
романа, энергично отклонил правомерность такого сопоставления: "Ты
сравниваешь первую главу с "Дон Жуаном". - Никто более меня не уважает "Дон
Жуана" (первые 5 песен, других не читал), но в нем ничего нет общего с
"Онегиным"" (письмо Бестужева Пушкину от 9 марта 1825 г. и ответ Пушкина от