Александр Сергеевич Пушкин. (678)

II Я ехал с Вяземским из Петербурга в Москву. Дельвиг хотел меня проводить до Царского Села. 10 августа 1830 поутру мы вышли из городу. Вяземский должен был нас догнать на дороге. Дельвиг обыкновенно просыпался очень поздно, и разбудить его преждевременно было почти невозможно. Но в этот день встал он в осьмом часу, и у него с непривычки кружилась и болела голова. Мы принуждены были зайти в низенький трактир. Дельвиг позавтракал. Мы пошли далее, ему стало легче, головная боль прошла, он стал весел и говорлив. Завтрак в трактире напомнил ему повесть, которую намеревался он написать. Дельвиг долго обдумывал свои произведения, даже самые мелкие. Он любил в разговорах развивать свои поэтические помыслы, и мы знали его прекрасные создания несколько лет прежде, нежели они были написаны. Но когда наконец он их читал, выраженные в звучных гекзаметрах, они казались нам новыми и неожиданными. Таким образом русская его Идиллия, написанная в самый год его смерти, была в первый раз рассказана мне еще в лицейской зале, после скучного математического класса. ДНЕВНИКИ И АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ ИЗ ЛИЦЕЙСКОГО ДНЕВНИКА 1815 ...большой грузинский нос, а партизан почти и вовсе был без носу. Давыдов является к Бенигсену: "Князь Багратион, говорит, прислал меня доложить вашему высокопревосходительству, что неприятель у нас на носу..." "На каком носу, Денис Васильевич? - отвечает генерал. - Ежели на вашем, так он уже близко, если же на носу князя Багратиона, то мы успеем еще отобедать..." Жуковский дарит мне свои стихотворенья. 28 ноября. Шишков и г-жа Бунина увенчали недавно князя Шаховского лавровым венком; на этот случай сочинили очень остроумную пиесу под названьем "Венчанье Шутовского". (Гимн на голос: de Bechamel.) Вчера в торжественном венчанье Творца "Затей" Мы зрели полное собранье Беседы всей; И все в один кричали строй: Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой! Он злой Карамзина гонитель, Гроза баллад; В беседе добрый усыпитель, Хлыстову брат. И враг талантов записной! Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой! Всей братьи дал свои он "Шубы", И все дрожат! Его величие не трубы - Свистки гласят. Он мил и телом и душой! Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой! И вот под сенью обветшалой Старик седой! Пред ним вязанки прозы вялой, Псалтырь в десной. Кругом поэтов бледный строй: Хвала, хвала тебе, старик седой! О дед седой! (bis) И вдруг раздался за дверями И скрып и вой - Идут сотрудники с гудками И сам герой! Поет он гимн венчальный свой, Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой! "Я князь, поэт, директор, воин - Везде велик, Венца лаврового достоин Мой тучный лик. Венчая, пойте всей толпой: Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой! Писал я на друзей пасквили И на отца; Поэмы, тощи водевили - Им нет конца. И "Воды" я пишу водой. Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Тебе, герой, Тебе, герой!.. Еврей мой написал "Дебору", А я списал. В моих твореньях много сору - Кто ж их читал? Доволен, право, я собой. Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, герой! Хвала, герой!" Потом к Макару и Ежовой Герой бежит. "Вот орден мой - венок лавровый, Пусть буду бит, Зато увенчан красотой!" Хвала, хвала тебе, о Шутовской! Хвала, горой! Хвала, герой! 29 ноября. Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался, Отрадой тихою, восторгом упивался... И где веселья быстрый день? Промчался летом сновиденья. Увяла прелесть наслажденья, И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!.. Я счастлив был!.. нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданьем, с неописанным волненьем стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу - ее не видно было! - наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, - сладкая минута!.. Он пел любовь, но был печален глас, Увы! он знал любви одну лишь муку! Жуковский.