Александр Сергеевич Пушкин. (687)

9 авг. Трощинский в конце царствования Павла был в опале. Исключенный из службы, просился он в деревню. Государь, ему назло, не велел ему выезжать из города. Трощинский остался в Петербурге, никуда не являясь, сидя дома, вставая рано, ложась рано. Однажды, в 2 часа ночи, является к его воротам фельдъегерь. Ворота заперты. Весь дом спит. Он стучится, никто нейдет. Фельдъегерь в протаявшем снегу отыскал камень и пустил его в окошко. В доме проснулись, пошли отворять ворота - и поспешно прибежали к спящему Трощинскому, объявляя ему, что государь его требует и что фельдъегерь за ним приехал. Трощинский встает, одевается, садится в сани и едет. Фельдъегерь привозит его прямо к Зимнему дворцу. Трощинский не может понять, что с ним делается. Наконец видит он, что ведут его на половину великого князя Александра. Тут только догадался он о перемене, происшедшей в государстве. У дверей кабинета встретил его Панин, обнял и поздравил с новым императором. Трощинский нашел государя в мундире, облокотившимся на стол и всего в слезах. Александр кинулся к нему на шею и сказал: "Будь моим руководителем". Тут был тотчас же написан манифест и подписан государем, не имевшим силы ничем заняться. 28 ноября. Я ничего не записывал в течение трех месяцев. Я был в отсутствии - выехал из Петербурга за 5 дней до открытия Александровской колонны, чтоб не присутствовать при церемонии вместе с камер-юнкерами, - моими товарищами, - был в Москве несколько часов - видел А. Раевского, которого нашел поглупевшим от ревматизмов в голове. Может быть, это пройдет. Отправился потом в Калугу на перекладных, без человека. В Тарутине пьяные ямщики чуть меня не убили. Но я поставил на своем. - "Какие мы разбойники? - говорили мне они. - Нам дана вольность, и поставлен столп нам в честь". Графа Румянцева вообще не хвалят за его памятник и уверяют, что церковь была бы приличнее. Я довольно с этим согласен. Церковь, а при ней школа, полезнее колонны с орлом и с длинной надписью, которую безграмотный мужик наш долго еще не разберет. В Заводе прожил я 2 недели, потом привез Наталью Николаевну в Москву, а сам съездил в нижегородскую деревню, где управители меня морочили, а я перед ними шарлатанил и, кажется, неудачно - воротился к 15 октября в Петербург, где и проживаю. "Пугачев" мой отпечатан. Я ждал все возвращения царя из Пруссии. Вечор он приехал. Великий князь Михаил Павлович привез эту новость на бал Бутурлина. Бал был прекрасен. Воротились в 3 ч. 5 декабря. Завтра надобно будет явиться во дворец. У меня еще нет мундира. Ни за что не поеду представляться с моими товарищами камер-юнкерами, молокососами 18-летними. Царь рассердится, - да что мне делать? Покамест давайте злословить. В бытность его в Москве нынешнего году много было проказ. Москва, хотя уж и не то, что прежде, но все-таки имеет еще похоти боярские, des velléités d'Aristocratie26). Царь мало занимался старыми сенаторами, заступившими место екатерининских бригадиров, - они роптали, глядя, как он ухаживал за молодою княгиней Долгорукой (за дочерью Сашки Булгакова! - говорили ворчуны с негодованием). Царь однажды пошел за кулисы и на сцене разговаривал с московскими актрисами; это еще менее понравилось публике. В бытность его пойманы зажигатели. Князь М. Голицын взял на себя должность полицейского сыщика, одевался жидом и проч. В каком веке мы живем! - В Нижнем-Новгороде царь был очень суров и встретил дворянство очень немилостиво. Оно перетрусилось и не знало за что (ни я). Вчера бал у Лекса. Я знал его в 821 году в Кишиневе. У него не было кровати, он спал вместе с каким-то чиновником под одним тулупом. Я первый открыл Инзову, что Лекс человек умный и деловой. В тот же день бал у Салтыкова. N. N. сказала: - Voila M-me Jermolof la sale (Lassale)27). Ермолова и Курваль (дочь ген. Моро) всех хуже одеваются. Я все-таки не был 6-го во дворце - и рапортовался больным. За мною царь хотел прислать фельдъегеря или Арнта. 18-го дек. Третьего дня был я наконец в Аничковом. Опишу все в подробности, в пользу будущего Вальтер-Скотта. Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением: быть в 8 1/2 в Аничковом, мне в мундирном фраке, Наталье Николаевне как обыкновенно. В 9 часов мы приехали. На лестнице встретил я старую графиню Бобринскую, которая всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот. Она заметила, что у меня треугольная шляпа с плюмажем (не по форме: в Аничков ездят с круглыми шляпами; но это еще не все). Гостей было уже довольно; бал начался контрдансами. Государыня была вся в белом, с бирюзовым головным убором; государь - в кавалергардском мундире. Государыня очень похорошела. Граф Бобринский, заметя мою треугольную шляпу, велел принести мне круглую. Мне дали одну, такую засаленную помадой, что перчатки у меня промокли и пожелтели. - Вообще бал мне понравился. Государь очень прост в своем обращении, совершенно по-домашнему. Тут же были молодые сыновья Кеннинга и Веллингтона. У Дуро спросили, как находит он бал. - Je m'ennuis, - отвечал он. - Pourquoi cela? - On est debout, et j'aime a etre assis28). Я заговорил с Ленским о Мицкевиче и потом о Польше. Он прервал разговор, сказав: - Mon cher ami, ce n'est pas ici le lieu de parler de la Pologne. Choisissons un terrain neutre, chez l'ambassadeur d'Autriche par exemple29). Бал кончился в 1 1/2. Утром того же дня встретил я в Дворцовом саду великого князя. "Что ты один здесь философствуешь?" - "Гуляю". - "Пойдем вместе". Разговорились о плешивых. "Вы не в родню, в вашем семействе мужчины молоды оплешивливают". - "Государь Александр и Константин Павлович оттого рано оплешивели, что при отце моем носили пудру и зачесывали волоса; на морозе сало леденело, и волоса лезли. Нет ли новых каламбуров?" - "Есть, да нехороши, не смею представить их вашему высочеству". - "У меня их также нет; я замерз". Доведши великого князя до моста, я ему откланялся (вероятно, противу этикета). Вчера (17) вечер у S. Разговор с Нордингом о русском дворянстве, о гербах, о семействе Екатерины I-ой еtс. Гербы наши все весьма новы. Оттого в гербе князей Вяземских, Ржевских пушка. Многие из наших старых дворян не имеют гербов.