Александр Сергеевич Пушкин. (724)

Записка Пушкина была внимательно прочитана Николаем I, испещрившим ее явно несочувственными вопросительными и восклицательными знаками. Эта отрицательная оценка большей части записки была сильно, однако, сглажена в письме, в котором Бенкендорф довел до сведения Пушкина 23 декабря 1826 г., что "государь император с удовольствием изволил читать рассуждения ваши о народном воспитании", но "при сем заметить изволил, что принятое вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительно основанием совершенства, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее вас самих на край пропасти и повергшее в оную толикое число молодых людей. Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному. На сих-то началах должно быть основано благонаправленное воспитание". Работая над своей запиской, Пушкин ближайшим образом пользовался советами П. А. Вяземского, едва ли не единственного из его московских друзей, политический такт и опыт которого могли ему в это время импонировать. Рекомендациями Вяземского, лично близкого Карамзину и его семье (он был братом жены историографа), можно объяснить и широкое использование в работе Пушкина "О народном воспитании", наряду с его впоследствии сожженными "Записками", материалов "Записки о древней и новой России", представленной Карамзиным Александру I в 1811 г. К копии этого документа восходит ряд политических тезисов Пушкина о природе русского самодержавия, о родовом и служилом дворянстве, о табели о рангах Петра I, о реформах первых лет царствования Александра I и проч. Полностью восходят к рукописному трактату Карамзина и суждения "Записки о народном воспитании" по поводу проведенного в жизнь по инициативе М. М. Сперанского "Указа об экзаменах". Чины сделались страстию русского народа... 16-летнем возрасте воспитанника. - Строки эти очень близки суждениям М-mе де Сталь во время пребывания ее в России в 1811 г. См. ее книгу "Dix annees d'exil" ("Десять лет изгнания"). Н. Тургенев, воспитывавшийся в Геттингенском университете. - Тургенев Николай Иванович (1789-1871) - один из вождей Союза Благоденствия, член Северного общества, идеолог умеренно-либерального крыла декабристов, автор "Опыта теории налогов" (1818) и позднейших мемуаров "La Russie et les russes" (Париж, 1847). Во время восстания 14 декабря находился в отпуску за границей, откуда отказался возвратиться по вызову Следственной комиссии и заочно был осужден "в каторжную работу вечно". Упоминание о нем в "Записке о народном воспитании" является актом большого гражданского мужества Пушкина и связано с хлопотами Жуковского о той или иной форме пересмотра "дела" Тургенева. Надеждами на смягчение участи декабристов вдохновлены были в черновой редакции "Записки " Пушкина и его расчеты на возможность примирения "братьев, друзей, товарищей" погибших декабристов с правительством Николая I. Политическая экономия по новейшей системе Сея и Сисмонди. - Сей Жан-Батист (1767-1832) и Сисмонди Сисмонд (1773-1842), передовые буржуазные экономисты, противники государственного вмешательства в хозяйственную жизнь страны, очень популярные в кругу декабристов. "История государства Российского" есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. - Формулировка эта была повторена Пушкиным в 1827 г. в "Отрывках из писем, мыслях и замечаниях" и перефразирована (применительно к Соути) в 1837 г. в статье "Последний из свойственников Иоанны д'Арк". Некоторые из суждений, высказанных впервые Пушкиным в записке "О народном воспитании", впоследствии были развиты им в "Романе в письмах" (1829) и в набросках статей о русском дворянстве (1830). О Мицкевиче (стр. 363). Записка Пушкина, являвшаяся приложением к не дошедшему до нас его письму на имя шефа жандармов А. X. Бенкендорфа, сохранилась в архивеIII Отделения. Это ходатайство, видимо, не имело успеха, так как разрешение на выезд из России Мицкевич получил только весною 1829 г. 1) Перевод: Адам Мицкевич, профессор университета в Ковно, за принадлежность, в возрасте 17 лет, к одному литературному обществу, которое существовало в продолжение лишь нескольких месяцев, был арестован Виленскою следственною комиссией (1823). Мицкевич сознался, что был осведомлен о существовании другого литературного общества, но всегда был в неведении о цели его, которая состояла в распространении идей польского национализма. Впрочем, и это общество существовало лишь самое короткое время и было закрыто до издания указа. По истечении 7 месяцев Мицкевич был выпущен на свободу и выслан в русские губернии - до тех пор, пока государю императору благоугодно будет разрешить ему возвратиться. Он служил под начальством генерала Витта и московского генерал-губернатора. Он надеется, что, так как их отзывы для него благоприятны, правительство позволит ему возвратиться в Польшу, куда его призывают домашние обстоятельства. 7 января 1828 (франц.). О сотнике Сухорукове (стр. 365). Записка Пушкина условно датируется июлем 1831 г., так как уже 29 августа этого года шеф жандармов А. X. Бенкендорф сообщил поэту о передаче его записки военному министру А. И. Чернышеву и об ответе последнего. "Граф Чернышев отвечал мне на сие, что акты, о коих упоминает сотник Сухоруков, никогда не были его собственностью, ибо они собраны им из архивов войска и из других источников, по приказанию и направлению его, графа Чернышева, что акты сии, как принадлежащие к делам Комитета об устройстве Войска Донского, никак не могли утратиться, но должны быть в виду начальства, и что, наконец, он находит со стороны сотника Сухорукова не только неосновательным, но даже дерзким, обременять правительство требованием того, что ему не принадлежало и принадлежать не может". В бумагах Пушкина сохранилась краткая автобиография В. Д. Сухорукова, положенная в основание печатаемой выше записки. Сухоруков Василий Дмитриевич (1795-1841) - сотник лейб-гвардии Казачьего полка, историк, издавший совместно с декабристом А. О. Корниловичем альманах "Русская старина" (1824). Осведомленный Рылеевым и Бестужевым о деятельности тайного общества, Сухоруков формально членом последнего все же не состоял, ввиду чего репрессии в отношении его ограничились запрещением проживать в Петербурге и подчинением полицейскому надзору. Пушкин познакомился с Сухоруковым в 1829 г. на Кавказе и писал о нем в пятой главе "Путешествия в Арзрум" (см. т. 5). На одну из его статей Пушкин сочувственно сослался в примечаниях к "Истории Пугачева", а в марте 1835 г. пригласил Сухорукова участвовать в "Современнике", упомянув о его "дельных, добросовестных и любопытных произведениях".