- 898 Просмотров
- Обсудить
Я - Гойя! Глазницы воронок мне выклевал ворон, слетая на поле нагое. Я - Горе. Я - голос Войны, городов головни на снегу сорок первого года. Я - Голод. Я - горло Повешенной бабы, чье тело, как колокол, било над площадью голой... Я - Гойя! О, грозди Возмездья! Взвил залпом на Запад - я пепел незваного гостя! И в мемориальное небо вбил крепкие звезды - Как гвозди. Я - Гойя.
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.
Пожар в Архитектурном! По залам, чертежам, амнистией по тюрьмам - пожар, пожар! По сонному фасаду бесстыже, озорно, гориллой краснозадой взвивается окно! А мы уже дипломники, нам защищать пора. Трещат в шкафу под пломбами мои выговора! Ватман - как подраненный, красный листопад. Горят мои подрамники, города горят. Бутылью керосиновой взвилось пять лет и зим... Кариночка Красильникова, ой! горим! Прощай, архитектура! Пылайте широко, коровники в амурах, райклубы в рококо! О юность, феникс, дурочка, весь в пламени диплом! Ты машешь красной юбочкой и дразнишь язычком. Прощай, пора окраин! Жизнь - смена пепелищ. Мы все перегораем. Живешь - горишь. А завтра, в палец чиркнувши, вонзится злей пчелы иголочка от циркуля из горсточки золы... ...Все выгорело начисто. Милиции полно. Все - кончено! Все - начато! Айда в кино!
Андрей Вознесенский. Не отрекусь.
Избранная лирика.
Минск, "БелАДИ", 1996.
Андрей Вознесенский. Не отрекусь.Я сплавлю скважины замочные. Клевещущему - исполать. Все репутации подмочены. Трещи, трехспальная кровать! У, сплетники! У, их рассказы! Люблю их царственные рты, их уши, точно унитазы, непогрешимы и чисты. И версии урчат отчаянно в лабораториях ушей, что кот на даче у Ошанина сожрал соседских голубей, что гражданина А. в редиске накрыли с балериной Б... Я жил тогда в Новосибирске в блистанье сплетен о тебе. как пулеметы, телефоны меня косили наповал. И точно тенор - анемоны, я анонимки получал. Междугородные звонили. Их голос, пахнущий ванилью, шептал, что ты опять дуришь, что твой поклонник толст и рыж. Что таешь, таешь льдышкой тонкой в пожатье пышущих ручищ... Я возвращался. На Волхонке лежали черные ручьи. И все оказывалось шуткой, насквозь придуманной виной, и ты запахивала шубку и пахла снегом и весной. Так ложь становится гарантией твоей любви, твоей тоски... Орите, милые, горланьте!.. Да здравствуют клеветники! Смакуйте! Дергайтесь от тика! Но почему так страшно тихо? Тебя не судят, не винят, и телефоны не звонят...
Избранная лирика.
Минск, "БелАДИ", 1996.
Тишины хочу, тишины... Нервы, что ли, обожжены? Тишины... чтобы тень от сосны, щекоча нас, перемещалась, холодящая словно шалость, вдоль спины, до мизинца ступни, тишины... звуки будто отключены. Чем назвать твои брови с отливом? Понимание - молчаливо. Тишины. Звук запаздывает за светом. Слишком часто мы рты разеваем. Настоящее - неназываемо. Надо жить ощущением, цветом. Кожа тоже ведь человек, с впечатленьями, голосами. Для нее музыкально касанье, как для слуха - поет соловей. Как живется вам там, болтуны, чай, опять кулуарный авралец? горлопаны не наорались? тишины... Мы в другое погружены. В ход природ неисповедимый, И по едкому запаху дыма Мы поймем, что идут чабаны. Значит, вечер. Вскипают приварок. Они курят, как тени тихи. И из псов, как из зажигалок, Светят тихие языки.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Заведи мне ладони за плечи, обойми, только губы дыхнут об мои, только море за спинами плещет. Наши спины, как лунные раковины, что замкнулись за нами сейчас. Мы заслушаемся, прислонясь. Мы - как формула жизни двоякая. На ветру мировых клоунад заслоняем своими плечами возникающее меж нами - как ладонями пламя хранят. Если правда, душа в каждой клеточке, свои форточки отвори. В моих порах стрижами заплещутся души пойманные твои! Все становится тайное явным. Неужели под свистопад, разомкнувши объятья, завянем - как раковины не гудят? А пока нажимай, заваруха, на скорлупы упругие спин! Это нас погружает друг в друга. Спим.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов.Нас несет Енисей. Как плоты над огромной и черной водой. Я - ничей! Я - не твой, я - не твой, я - не твой! Ненавижу провал твоих губ, твои волосы, платье, жилье. Я плевал На святое и лживое имя твое! Ненавижу за ложь телеграмм и открыток твоих, Ненавижу, как нож по ночам ненавидит живых. Ненавижу твой шелк, проливные нейлоны гардин. Мне нужнее мешок, чем холстина картин! Атаманша-тихоня телефон-автоматной Москвы, Я страшон, как Иона, почернел и опух от мошки. Блещет , словно сазан, голубая щека рыбака. "Нет" - слезам. "Да" - мужским, продубленным рукам. "Да" - девчатам разбойным, купающим МАЗ, как коня, "Да" - брандспойтам, Сбивающим горе с меня.
Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия",
1967.
Благословенна лень, томительнейший плен, когда проснуться лень и сну отдаться лень. Лень к телефону встать, и ты через меня дотянешься к нему, переутомлена. Рождающийся звук в тебе, как колокольчик, и диафрагмою мое плечо щекочет. "Билеты?- скажешь ты.- Пусть пропадают. Лень". Медлительнейший день в нас переходит в тень. Лень - двигатель прогресса. Ключ к Диогену - лень. Я знаю: ты прелестна, все остальное - тлен. Вселенная дурит? До завтрего потерпит. Лень телеграмму взять - заткните под портьеру. Лень ужинать идти, лень выключить "трень-брень". И лень окончить мысль: сегодня воскресень... Июнь среди дороги Разлегся подшофе Сатиром козлоногим Босой и в галифе.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Мерзнет девочка в автомате, Прячет в зябкое пальтецо Все в слезах и губной помаде Перемазанное лицо. Дышит в худенькие ладошки. Пальцы - льдышки. В ушах - сережки. Ей обратно одной, одной Вдоль по улочке ледяной. Первый лед. Это в первый раз. Первый лед телефонных фраз. Мерзлый след на щеках блестит - Первый лед от людских обид.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Живет у нас сосед Букашкин, в кальсонах цвета промокашки. Но, как воздушные шары, над ним горят Антимиры! И в них магический, как демон, Вселенной правит, возлежит Антибукашкин, академик и щупает Лоллобриджид. Но грезятся Антибукашкину виденья цвета промокашки. Да здравствуют Антимиры! Фантасты - посреди муры. Без глупых не было бы умных, оазисов - без Каракумов. Нет женщин - есть антимужчины, в лесах ревут антимашины. Есть соль земли. Есть сор земли. Но сохнет сокол без змеи. Люблю я критиков моих. На шее одного из них, благоуханна и гола, сияет антиголова!.. ...Я сплю с окошками открытыми, а где-то свищет звездопад, и небоскребы сталактитами на брюхе глобуса висят. И подо мной вниз головой, вонзившись вилкой в шар земной, беспечный, милый мотылек, живешь ты, мой антимирок! Зачем среди ночной поры встречаются антимиры? Зачем они вдвоем сидят и в телевизоры глядят? Им не понять и пары фраз. Их первый раз - последний раз! Сидят, забывши про бонтон, ведь будут мучиться потом! И уши красные горят, как будто бабочки сидят... ...Знакомый лектор мне вчера сказал: "Антимиры? Мура!" Я сплю, ворочаюсь спросонок, наверно, прав научный хмырь. Мой кот, как радиоприемник, зеленым глазом ловит мир.
Андрей Вознесенский. Не отрекусь.
Избранная лирика.
Минск, "БелАДИ", 1996.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.