- 948 Просмотров
- Обсудить
Ко мне является Флоренция, фосфоресцируя домами, и отмыкает, как дворецкий, свои палаццо и туманы. Я знаю их, я их калькировал для бань, для стадиона в Кировске. Спит Баптистерий — как развитие моих проектов вытрезвителя. Дитя соцреализма грешное, вбегаю в факельные площади. Ты калька с юности, Флоренция! Брожу по прошлому! Через фасады, амбразуры, как сквозь восковку, восходят судьбы и фигуры моих товарищей московских. Они взирают в интерьерах, меж вьющихся интервьюеров, как ангелы или лакеи, стоят за креслами глазея. А факелы над черным Арно невыносимы — как будто в огненных подфарниках несутся в прошлое машины! — Ау!— зовут мои обеты, — Ау!— забытые мольберты, и сигареты, и спички сквозь ночные пальцы. — Ау!— сбегаются палаццо, авансы юности опасны — попался?! И между ними мальчик странный, еще не тронутый эстрадой, с лицом, как белый лист тетрадный, в разинутых подошвах с дратвой — Здравствуй! Он говорит: «Вас не поймешь, преуспевающий пай-мальчик! Вас продавщицы узнают. Вас заграницы издают. Но почему вы чуть не плакали? И по кому прощально факелы над флорентийскими хоромами летят свежо и похоронно?!» Я занят. Я его прерву. В 10.30 — интервью... Сажусь в машину. Дверцы мокры, Флоренция летит назад. И, как червонные семерки, палаццо в факелах горят.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Судьба, как ракета, летит по параболе Обычно — во мраке и реже — по радуге. Жил огненно-рыжий художник Гоген, Богема, а в прошлом — торговый агент. Чтоб в Лувр королевский попасть из Монмартра, Он дал кругаля через Яву с Суматрой! Унесся, забыв сумасшествие денег, Кудахтанье жен, духоту академий. Он преодолел тяготенье земное. Жрецы гоготали за кружкой пивною: »Прямая — короче, парабола — круче, Не лучше ль скопировать райские кущи?» А он уносился ракетой ревущей Сквозь ветер, срывающий фалды и уши. И в Лувр он попал не сквозь главный порог — Параболой гневно пробив потолок! Идут к своим правдам, по-разному храбро, Червяк — через щель, человек — по параболе. Жила-была девочка рядом в квартале. Мы с нею учились, зачеты сдавали. Куда ж я уехал! И черт меня нес Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд! Прости мне дурацкую эту параболу. Простывшие плечики в черном парадном... О, как ты звенела во мраке Вселенной Упруго и прямо — как прутик антенны! А я все лечу, приземляясь по ним — Земным и озябшим твоим позывным. Как трудно дается нам эта парабола!.. Сметая каноны, прогнозы, параграфы, Несутся искусство, любовь и история — По параболической траектории! В Сибирь уезжает он нынешней ночью. А может быть, все же прямая — короче?
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Кто мы — фишки или великие? Гениальность в крови планеты. Нету «физиков», нету «лириков» — Лилипуты или поэты! Независимо от работы Нам, как оспа, привился век. Ошарашивающее — «Кто ты?» Нас заносит, как велотрек. Кто ты? Кто ты? А вдруг — не то? Как Венеру шерстит пальто! Кукарекать стремятся скворки, Архитекторы — в стихотворцы! Ну, а ты?.. Уж который месяц — В звезды метишь, дороги месишь... Школу кончила, косы сбросила, Побыла продавщицей — бросила. И опять и опять, как в салочки, Меж столешниковых афиш, Несмышленыш, олешка, самочка, Запыхавшаяся, стоишь!.. Кто ты? Кто?!— Ты глядишь с тоскою В книги, в окна — но где ты там?— Припадаешь, как к телескопам, К неподвижным мужским зрачкам... Я брожу с тобой, Верка, Вега... Я и сам посреди лавин, Вроде снежного человека, Абсолютно неуловим.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Andrei Voznesensky.Я сослан в себя я — Михайловское горят мои сосны смыкаются в лице моем мутном как зеркало смеркаются лоси и пергалы природа в реке и во мне и где-то еще — извне три красные солнца горят три рощи как стекла дрожат три женщины брезжут в одной как матрешки — одна в другой одна меня любит смеется другая в ней птицей бьется а третья — та в уголок забилась как уголек она меня не простит она еще отомстит мне светит ее лицо как со дна колодца — кольцо
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Andrei Voznesensky.В ревю танцовщица раздевается, дуря... Реву?.. Или режут мне глаза прожектора? Шарф срывает, шаль срывает, мишуру. Как сдирают с апельсина кожуру. А в глазах тоска такая, как у птиц. Этот танец называется «стриптиз». Страшен танец. В баре лысины и свист, Как пиявки, глазки пьяниц налились. Этот рыжий, как обляпанный желтком, Пневматическим исходит молотком! Тот, как клоп — апоплексичен и страшон. Апокалипсисом воет саксофон! Проклинаю твой, Вселенная, масштаб! Марсианское сиянье на мостах, Проклинаю, обожая и дивясь. Проливная пляшет женщина под джаз!.. «Вы Америка?» — спрошу, как идиот. Она сядет, сигаретку разомнет. «Мальчик,— скажет,— ах, какой у вас акцент! Закажите мне мартини и абсент».
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Туманный пригород, как турман. Как поплавки, милиционеры. Туман. Который век? Которой эры? Все — по частям, подобно бреду. Людей как будто развинтили... Бреду. Вернет — барахтаюсь в ватине. Носы. Подфарники. Околыши. Они, как в фодисе, двоятся Калоши? Как бы башкой не обменяться! Так женщина — от губ едва, двоясь и что-то воскрешая, Уж не любимая — вдова, еще твоя, уже — чужая... О тумбы, о прохожих трусь я... Венера? Продавец мороженого!.. Друзья? Ох, эти яго доморощенные! Ты?! Ты стоишь и щиплешь уши, одна, в пальто великоватом!— Усы!? И иней в ухе волосатом! Я спотыкаюсь, бьюсь, живу, туман, туман — не разберешься, О чью щеку в тумаке трешься?.. Ау! Туман, туман — не дозовешься... Как здорово, когда туман рассеивается!
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Мы — кочевые, мы — кочевые, мы, очевидно, сегодня чудом переночуем, а там — увидим! Квартиры наши конспиративны, как в спиритизме, чужие стены гудят как храмы, чужие драмы, со стен пожаром холсты и схимники... а ну пошарим — что в холодильнике? Не нас заждался на кухне газ, и к телефонам зовут не нас, наиродное среди чужого, и как ожоги, чьи поцелуи горят во тьме, еще не выветрившиеся вполне? Милая, милая, что с тобой? Мы эмигрировали в край чужой, ну что за город, глухой как чушки, где прячут чувства? Позорно пузо растить чинуше — но почему же, когда мы рядом, когда нам здорово — что ж тут позорного? Опасно с кафедр нести напраслину — что ж в нас опасного? не мы опасны, а вы лабазны, людье, которым любовь опасна! Опротивели, конспиративные!.. Поджечь обои? вспороть картины? об стены треснуть сервиз, съезжая?.. «Не трожь тарелку — она чужая».
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
В.Бокову Лежат велосипеды В лесу, в росе. В березовых просветах Блестит щоссе. Попадали, припали Крылом — к крылу, Педалями — в педали, Рулем — к рулю. Да разве их разбудишь — Ну, хоть убей!— Оцепенелых чудищ В витках цепей. Большие, изумленные, Глядят с земли. Над ними —— мгла зеленая, Смола, шмели. В шумящем изобилии Ромашек, мят Лежат. О них забыли. И спят, и спят.
Andrei Voznesensky.
Antiworlds and "The Fifth Ace".
Ed. by Patricia Blake and Max Hayward.
Bilingual edition.
Anchor Books, Doubleday & Company, Inc.
Garden City, NY 1967.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.