- 1139 Просмотров
- Обсудить
Хвалами ты свой дух насытил, И мыслишь, внемля торжеству, Что лавр ты Пушкина похитил И им обвил свою главу. А думал Пушкин простодушный, Что прочен здесь его венок... Но видел я другой урок Фортуны гордой и бездушной. Раз, близ Неаполя, осел На гроб Вергилия забрел И — лавр поэта многовечный Переломил бесчеловечно, И, что ужаснее всего — Представь себе,— он съел его!
А.Н.Майков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград, "Советский Писатель", 1977.
ПО ПРОЧТЕНЬИ ЕГО СТИХОТВОРЕНИЯ «МУЗА»
С невольным сердца содроганьем Прослушал Музу я твою, И перед пламенным признаньем, Смотри, поэт, я слезы лью!.. Нет, ты дитя больное века! Пловец без цели, без звезды! И жаль мне, жаль мне человека В поэте злобы и вражды! Нет, если дух твой благородный Устал, измучен, огорчен, И точит сердце червь холодный, И сердце знает только стон,— Поэт! ты слушался не Музы, Ты детски слушался людей. Ты положил на душу узы Их нужд строптивых и страстей; И слепо в смертный бой бросался, Куда они тебя вели; Венок твой кровью окроплялся И в бранной весь еще пыли! Вооруженным паладином Ты проносился по долинам, Где жатвы зреют и шумят, Где трав несется аромат, Но ты их не хотел и видеть, Провозглашая бранный зов, И, полюбивши ненавидеть, Везде искал одних врагов. Но вижу: бранью не насытясь И алча сердцем новых сил, Взлетев на холм, усталый витязь, Ты вдруг коня остановил. Постой — хоть миг!— и на свободе Познай призыв своей души: Склони усталый взор к природе. Смотри, как чудно здесь в глуши: Идет обрывом лес зеленый, Уже румянит осень клены, А ельник зелен и тенист; Осинник желтый бьет тревогу; Осыпался с березы лист И как ковром устлал дорогу,— Идешь — как будто по водам,— Нога шумит... И ухо внемлет Смягченный говор в чаще, там, Где пышный папоротник дремлет И красных мухоморов ряд, Как карлы сказочные, спят; А здесь просвет: сквозь листья блещут, Сверкая золотом, струи... Ты слышишь говор: воды плещут, Качая сонные ладьи; И мельница хрипит и стонет Под говор бешеных колес. Вон-вон скрыпит тяжелый воз: Везут зерно. Клячонку гонит Крестьянин, на возу дитя, И деда страхом тешит внучка, А, хвост пушистый опустя, Вкруг с лаем суетится жучка, И звонко в сумраке лесном Веселый лай летит кругом. Поэт! Ты слышишь эти звуки... Долой броню! Во прах копье! Здесь достояние твое! Я знаю — молкнут сердца муки И раны гнойные войны В твоей душе заживлены. Слеза в очах как жемчуг блещет, И стих в устах твоих трепещет, И средь душевной полноты Иную Музу слышишь ты. В ней нет болезненного стона, Нет на руках ее цепей. Церера, пышная Помона Ее зовут сестрой своей, К ней простирают руки нежно — И, умирив свой дух мятежный, Она сердечною слезой Встречает чуждый ей покой... Отдайся ей душою сирой, Узнай ее: она как мать Тебя готова приласкать; Брось человеческого мира Тщету и в божий мир ступай! Он лучезарен и чудесен, И как его ни воспевай — Всё будет мало наших песен! * См. Н.Некрасов.
А.Н.Майков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград, "Советский Писатель", 1977.
Оставь, оставь! На вдохновенный, На образ Музы неземной Венок и вянущий, и тленный Не возлагай! У ней есть свой! Ей — полной горних дум и грезы, Уж в вечность глянувшей — нейдут Все эти праздничные розы, Как прах разбитых ею пут! Ее венок — неосязаем! Что за цветы в нем — мы не знаем, Но не цветы они земли, А разве — долов лучезарных, Что нам сквозят в ночах полярных В недосягаемой дали!
А.Н.Майков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград, "Советский Писатель", 1977.
Уж побелели неба своды... Промчался резвый ветерок... Передрассветный сон природы Уже стал чуток и легок. Блеснуло солнце: гонит ночи С нее последнюю дрему,— Она, вздрогнув,— открыла очи И улыбается ему.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Из темных долов этих взор Всё к ним стремится, к высям гор, Всё чудится, что там идет Какой-то звон и всё зовет: «Сюда! Сюда!..» Ужели там В льдяных пустынях — Божий храм? И я иду на чудный зов; Достиг предела вечных льдов; Но храма — нет!.. Всё пусто вкруг; Последний замер жизни звук; Туманом мир внизу сокрыт,— Но надо мною всё гудит Во весь широкий небосклон: «Сюда! Сюда!» — всё тот же звон...
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Всё, чем когда-то сердце билось В груди поэта, в чем, творя, Его душа испепелилась, Вся в бурях творчества сгоря,— В толпе самодовольной света Встречая чуть что не укор, Всё — гаснет, тускнет без привета, Как потухающий костер... Пахнёт ли ветер на мгновенье И вздует уголь здесь и там — И своего уж он творенья Не узнает почти и сам... Восторг их первого созданья, Их мощь, их блеск, их аромат — Исчезло всё, и средь молчанья Их даже самые названья Могильной надписью звучат! Безмолвный, робкий, полн сомнений, Проходит он подобно тени Средь века хладного вождей, Почти стыдяся вдохновений И откровений прежних дней. Но поколенья уж иного Приходит юноша-поэт: Одно сочувственное слово — Проснулся бог и хлынул свет! Встают и образы, и лица, Одушевляются слова, Племен, народов вереница, Их голоса, их торжества, Дух, ими двигавший когда-то, Всё — вечность самая встает, И душу старшего собрата По ним потомок узнает! Да! крепкий выветрится камень, Литой изржавеет металл, Но влитый в стих сердечный пламень В нем вечный образ восприял! Твори, избранник муз, лишь вторя Чудесным сердца голосам; Твори, с кумиром дня не споря, И строже всех к себе будь сам! Пусть в испытаньях закалится Свободный дух — и образ твой В твоих созданьях отразится Как общий облик родовой.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Стиха не ценят моего Ни даже четвертью червонца, А ты даришь мне за него Кусочек истинного солнца, Кусочек солнца твоего! Когда б стихи мои вливали Такой же свет в сердца людей, Как ты — в безбрежность этой дали И здесь, вкруг этих кораблей С их парусом, как жар горящим Над зеркалом живых зыбей, И в этом воздухе, дышащем Так горячо и так легко На всем пространстве необъятном,— Как я ценил бы высоко, Каким бы даром благодатным Считал свой стих, гордился б им, И мне бы пелось, вечно пелось, Своим бы солнцем сердце грелось, Как нынче греется твоим!
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Буря промчалась, но грозно свинцовое море шумит. Волны, как рать, уходящая с боя, не могут утихнуть И в беспорядке бегут, обгоняя друг друга, Хвастаясь друг перед другом трофеями битвы: Клочьями синего неба, Золотом и серебром отступающих туч, Алой зари лоскутами.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Всё готово. Мусикийский Дан сигнал... Сердца дрожат... По арене олимпийской Колесниц помчался ряд... Трепеща, народ и боги Смотрят, сдерживая крик... Шибче, кони быстроноги! Шибче!.. близко... страшный миг! Главк... Евмолп... опережают... Не смотри на отсталых! Эти... близко... подъезжают... Ну — который же из них? «Главк!» — кричат... И вон он, гордый, Шагом едет взять трофей, И в пыли чуть видны морды Разозлившихся коней.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
(Отрывок) Бой кипел... Она скакала На коне на вороном — Гордо поднято забрало, С орифламмой и копьем, И везде, где чуть опасно, Уж звенит на страх врагам Этот звонкий, этот ясный Женский голос по рядам.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
К юбилею Рафаэля Санцио В светлой греческой одежде, В свежем розовом венке, Ходит юноша по свету С звонкой лирою в руке. Под одеждой кармелиток, Преклонясь пред алтарем, Дева тает в умиленьи Пред небесным женихом. Тот вступает в сумрак храма — Очи встретилися их — Миг — и кинулись друг к другу, Как невеста и жених. «Для него во мне спасенье»,— Мыслит дева; он шептал: «Я нашел его — так долго Убегавший идеал!..» Идут в мир — и, где ни ступят, Всюду клики торжества, Дух смягчающие слезы И прозренье божества!
Примечания
Renaissance — Возрождение (франц.). — Ред.
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
(Мотив Коппе) Ты веришь ей, поэт! Ты думаешь, твой гений, Парящий к небу дух и прелесть песнопений Всего дороже ей, всего в тебе святей? Безумец! По себе ты судишь!.. И Орфей — Была и у него младенческая вера, Что всюду вслед ему идущая пантера Волшебной лирою навек укрощена... Но на колючий терн он наступил пятою, И кровь в его следе почуяла она — Вздрогнула и, взрычав, ударилась стрелою Лизать живую кровь... Проснулся мигом зверь! И та — не чудный дар твой нужен ей,— поверь!— Ей сердца твоего горячей крови надо, Чтоб небо из него в терзаниях изгнать, Чтоб лиру у него отнять и разломать И, тешася над ним, как пьяная менада Над яростью богов,— в лицо им хохотать!
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
1 Всё — горы, острова — всё утреннего пара Покрыто дымкою... Как будто сладкий сон, Как будто светлая, серебряная чара На мир наведена — и счастьем грезит он... И, с небом слитое в одном сияньи, море Чуть плещет жемчугом отяжелевших волн,— И этой грезою упиться на просторе С тоской зовет тебя нетерпеливый челн... 2 Румяный парус там стоит, Что чайка на волнах ленивых, И отблеск розовый бежит На их лазурных переливах... 3 Заалел, горит восток... Первый луч уж брызнул... Мчится В встречу солнцу ветерок... Пошатнулся и клубится И летит туман, летит... Что ж в волнах его метели И алеет, и блестит? Легионы ль полетели На Царьград, на славный бой? То их вождь — на колеснице И с поднятою рукой, И в венце, и в багрянице?.. Тени прошлого?.. Но нет! Скрылся поезд триумфальный, На поверхности ж зеркальной Всё стоит зеленый след...
А.Майков. Избранное.
Ленинград, "Советский Писатель", 1952.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.