- 948 Просмотров
- Обсудить
Булат Окуджава.На полотне у Аллы Беляковой, где темный сад немного бестолковый, где из окна, дразня и завораживая, выплескивается пятно оранжевое, где все имеет первозданный вид и ветви как зеленая оправа, где кто-то бодрствует, а кто-то спит в том домике, изображенном справа,- там я бываю запросто в гостях, и надобности нет о новостях выспрашивать дотошно и лукаво. По лесенке скрипучей в сад схожу и выгляжу, быть может, даже хмурым; потом сажусь и за столом сижу под лампою с зеленым абажуром. Я на виду, я чем-то удручен, а может, восхищен, но тем не мене никто, никто не ведает, о чем я размышляю в данное мгновенье, совсем один в той странной тишине, которою вселенная объята... И что-то есть, наверное, во мне от старого глехо* и от Сократа. * Крестьянин (груз.)
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Сколько сделано руками удивительных красот! Но рукам пока далече до пронзительных высот, до божественной, и вечной, и нетленной красоты, что соблазном к нам стекает с недоступной высоты.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.А. Кушнеру Хочу воскресить своих предков, хоть что-нибудь в сердце сберечь. Они словно птицы на ветках, и мне непонятна их речь. Живут в небесах мои бабки и ангелов кормят с руки. На райское пение падки, на доброе слово легки. Не слышно им плача и грома, и это уже на века. И нет у них отчего дома, а только одни облака. Они в кринолины одеты. И льется божественный свет от бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.А. Жигулину Если ворон в вышине, дело, стало быть, к войне. Чтобы не было войны, надо ворона убить. Чтобы ворона убить, надо ружья зарядить. А как станем заряжать, всем захочется стрелять. Ну а как стрельба пойдет, пуля дырочку найдет. Ей не жалко никого, ей попасть бы хоть в кого, хоть в чужого, хоть в свово.. Во, и боле ничего. Во, и боле ничего. Во, и боле никого. Кроме ворона того: стрельнуть некому в него.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Черный ворон сквозь белое облако глянет - значит, скоро кровавая музыка грянет. В генеральском мундире стоит дирижер, перед ним - под машинку остриженный хор. У него - руки в белых перчатках. Песнопенье, знакомое с давешних пор, возникает из слов непечатных. Постепенно вступают штыки и мортиры - значит, скоро по швам расползутся мундиры, значит, скоро сподобимся есть за двоих, забывать мертвецов и бояться живых, прикрываться истлевшею рванью... Лишь бы только не спутать своих и чужих, то проклятья, то гимны горланя. Разыгрался на славу оркестр допотопный. Все наелись от пуза музыки окопной. Дирижер дирижера спешит заменить. Те, что в поле вповалку (прошу извинить), с того ворона взоров не сводят, и кого хоронить, и кому хоронить - непонятно... А годы уходят. Все кончается в срок. Лишней крови хватает. Род людской ведь не сахар: авось не растает. Двое живы (покуда их вексель продлен), третий (лишний, наверно) в раю погребен, и земля словно пух под лопатой... А над ними с прадедовых самых времен - черный ворон, во всем виноватый.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.- Господин лейтенант, что это вы хмуры? Аль не по сердцу вам ваше ремесло? - Господин генерал, вспомнились амуры - не скажу, чтобы мне с ними не везло. - Господин лейтенант, нынче не до шашней: скоро бой предстоит, а вы все про баб! - Господин генерал, перед рукопашной золотые деньки вспомянуть хотя б. - Господин лейтенант, не к добру все это! Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать... - Господин генерал, будет нам победа, да придется ли мне с вами пировать? - На полях, лейтенант, кровию политых, расцветет, лейтенант, славы торжество... - Господин генерал, слава для убитых, а живому нужней женщина его. - Черт возьми, лейтенант, да что это с вами! Где же воинский долг, ненависть к врагу?! - Господин генерал, посудите сами: я и рад бы приврать, да вот не могу... - Ну гляди, лейтенант, каяться придется! Пускай счеты с тобой трибунал сведет... - Видно, так, генерал: чужой промахнется, а уж свой в своего всегда попадет.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Читаю мемуары разных лиц. Сопоставляю прошлого картины, что удается мне не без труда. Из вороха распавшихся страниц соорудить пытаюсь мир единый, а из тряпья одежки обветшалой - блистательный ваш облик, господа. Из полусгнивших кружев паутины - вдруг аромат антоновки лежалой, какие-то деревни, города, а в них - разлуки, встречи, именины, родная речь и свадеб поезда; сражения, сомнения, проклятья, и кринолины, и крестьянок платья... Как медуница перед розой алой - фигуры ваших женщин, господа... И не хватает мелочи, пожалуй, чтоб слиться с этим миром навсегда.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли - повзрослели они до поры, на пороге едва помаячили и ушли, за солдатом - солдат... До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад. Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат и себя не щадите, и все-таки постарайтесь вернуться назад. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала: вместо свадеб - разлуки и дым, наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим. Сапоги - ну куда от них денешься? Да зеленые крылья погон... Вы наплюйте на сплетников, девочки. Мы сведем с ними счеты потом. Пусть болтают, что верить вам не во что, что идете войной наугад... До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.А что я сказал медсестре Марии, когда обнимал ее? - Ты знаешь, а вот офицерские дочки на нас, на солдат, не глядят. А поле клевера было под нами, тихое, как река. И волны клевера набегали, и мы качались на них. И Мария, раскинув руки, плыла по этой реке. И были черными и бездонными голубые ее глаза. И я сказал медсестре Марии, когда наступил рассвет: - Нет, ты представь: офицерские дочки на нас и глядеть не хотят.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Когда мне невмочь пересилить беду, когда подступает отчаянье, я в синий троллейбус сажусь на ходу, в последний, в случайный. Полночный троллейбус, по улице мчи, верши по бульварам круженье, чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи крушенье, крушенье. Полночный троллейбус, мне дверь отвори! Я знаю, как в зябкую полночь твои пассажиры - матросы твои - приходят на помощь. Я с ними не раз уходил от беды, я к ним прикасался плечами... Как много, представьте себе, доброты в молчанье, в молчанье. Полночный троллейбус плывет по Москве, Москва, как река, затухает, и боль, что скворчонком стучала в виске, стихает, стихает.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Волнения не выдавая, оглядываюсь, не расспрашивая. Так вот она - передовая! В ней ничего нет страшного. Трава не выжжена, лесок не хмур, и до поры объявляется перекур. Звенят комары. Звенят, звенят: возле меня. Летят, летят - крови моей хотят. Отбиваюсь в изнеможении и вдруг попадаю в сон: дым сражения, окружение, гибнет, гибнет мой батальон. А пули звенят возле меня. Летят, летят - крови моей хотят. Кричу, обессилев, через хрипоту: "Пропадаю!" И к ногам осины, весь в поту, припадаю. Жить хочется! Жить хочется! Когда же это кончится?.. Мне немного лет... гибнуть толку нет... я ночных дозоров не выстоял... я еще ни разу не выстрелил... И в сопревшую листву зарываюсь и просыпаюсь... Я, к стволу осины прислонившись, сижу, я в глаза товарищам гляжу-гляжу: а что, если кто-нибудь в том сне побывал? А что, если видели, как я воевал?
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.Выходят танки из леска, устало роют снег, а неотступная тоска бредет за нами вслед. Победа нас не обошла, да крепко обожгла. Мы на поминках водку пьем, да ни один не пьян. Мы пьем напропалую одну, за ней вторую, пятую, десятую, горькую десантную. Она течет, и хоть бы черт, ну хоть бы что - ни капельки... Какой учет, когда течет? А на закуску - яблоки. На рынке не развешенные дрожащею рукой, подаренные женщиной, заплаканной такой. О ком ты тихо плакала? Все, знать, не обо мне, пока я топал ангелом в защитной простыне. Ждала, быть может, слова, а я стоял едва, и я не знал ни слова, я все забыл слова. Слова, слова... О чем они? И не припомнишь всех. И яблочко моченое упало прямо в снег. На белом снегу лежит оно. Я к вам забегу давным-давно, как еще до войны, как в той тишине, когда так нужны вы не были мне...
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Булат Окуджава.В. Федорову Во дворе, где каждый вечер все играла радиола, где пары танцевали, пыля, ребята уважали очень Леньку Королева и присвоили ему званье короля. Был король, как король, всемогущ. И если другу станет худо и вообще не повезет, он протянет ему свою царственную руку, свою верную руку,- и спасет. Но однажды, когда "мессершмитты", как вороны, разорвали на рассвете тишину, наш Король, как король, он кепчонку, как корону - набекрень, и пошел на войну. Вновь играет радиола, снова солнце в зените, да некому оплакать его жизнь, потому что тот король был один (уж извините), королевой не успел обзавестись. Но куда бы я ни шел, пусть какая ни забота (по делам или так, погулять), все мне чудится, что вот за ближайшим поворотом Короля повстречаю опять. Потому что на войне, хоть и правда стреляют, не для Леньки сырая земля. Потому что (виноват), но я Москвы не представляю без такого, как он, короля.
Избранное. Стихотворения.
"Московский Рабочий", 1989.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.