Д.Д.Благой. СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА (7)

ПУШКИН АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ

ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \ ФИЛОСОФ \ ПСИХОЛОГ \ ИСТОРИК \ СОЦИОЛОГ \
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ НИЦШЕ \  ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\ СОЦИОЛОГИЯ \
ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ \ 

 Через несколько месяцев после создания стихотворения "К вельможе"
прославленной болдинской осенью 1830 г. в творчестве Пушкина произошел
коренной перелом - окончательный отказ от романтических представлений о
действительности, романтических иллюзий и в связи с этим переход от
"шалуньи-рифмы" к "суровой прозе", перелом, предчувствием которого были
исполнены упоминавшиеся выше заключительные строфы шестой главы "Евгения
Онегина" и который исподволь подготовлялся и вызревал в его творческом
сознании.
 Приехав ненадолго для устройства имущественных дел в связи с
предстоящей женитьбой в родовую нижегородскую вотчину, село Болдино, Пушкин
неожиданно, из-за вспыхнувшей холерной эпидемии, вынужден был пробыть здесь
около трех месяцев.
 Как в 1824-1825 гг. в Михайловском, Пушкин снова очутился в глухой
русской деревне, в еще более полном одиночестве и еще более тесном
соприкосновении с простым народом, вдали от столичной неволи, от Бенкендорфа
и его жандармов, от продажных журналистов вроде Булгарина, от светской
"черни". И поэт, говоря его собственными словами, встрепенулся, "как
пробудившийся орел". Накапливавшаяся за годы относительного творческого
затишья громадная внутренняя энергия, то и дело дававшая себя знать в
непрестанно сменявших друг друга многочисленных замыслах, планах, набросках,
не доводимых Пушкиным до конца и остававшихся под спудом в его рабочих
тетрадях, вдруг и разом вырвалась наружу. И это получило силу грандиозного
творческого взрыва - по количеству, разнообразию и качеству созданных в этот
кратчайший срок произведений, - беспримерного во всей мировой литературе.
 Из лирических произведений болдинской осенью 1830 г. было написано
около тридцати стихотворений, среди которых такие величайшие создания, как
"Элегия" ("Безумных лет угасшее веселье..."), любовные стихотворения -
"Прощание", "Заклинание" и в особенности "Для берегов отчизны дальной...",
такие, как "Герой", "Бесы", "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы".
Поражает широчайший тематический диапазон лирики болдинского периода: от
проникновенного любовного стихотворения ("Для берегов отчизны дальной...")
до бичующего социального памфлета ("Моя родословная"), от философского
диалога на большую этическую тему ("Герой") до антологической миниатюры
("Царскосельская статуя", "Труд" и др.), до веселой шутки ("Глухой глухого
звал..."), до меткой и злой эпиграммы. Этому соответствует и исключительное
разнообразие жанров и стихотворных форм: элегия, романс, песня, сатирический
фельетон, монолог, диалог, отрывок в терцинах, ряд стихотворений, написанных
гекзаметром, и т. д.
 Лирика этих месяцев, как и все "болдинское" творчество Пушкина, с одной
стороны, завершает целый большой период творческого развития поэта, с другой
- знаменует выход его на принципиально новые пути, по которым десятилетия
спустя пойдет передовая русская литература.
 Особенно новаторский характер носит небольшое стихотворение "Румяный
критик мой...", при жизни Пушкина не печатавшееся и столь смутившее
редакторов посмертного издания его сочинений, что они придали ему (возможно,
и по цензурным соображениям) смягчающее заглавие "Каприз". Действительно, в
этом стихотворении, представляющем собой как бы лирическую параллель к
одновременно написанной "Истории села Горюхина", поэт начисто смывает все
идиллические краски с изображения деревенской крепостной действительности,
дает образец такого трезвого, сурового реализма, который прямо предваряет
поэзию Некрасова.

Якорь
x x x

 Из всего великого, что было создано Пушкиным болдинской осенью 1830 г.,
наиболее значительным с точки зрения закономерности дальнейшего развития его
творчества является цикл "Повестей Белкина", в котором нашла завершенное
осуществление давняя потребность автора "Евгения Онегина" и "Бориса
Годунова" овладеть художественной прозой. Начиная с этого времени, в течение
всего последнего шестилетия своей жизни, Пушкин пишет преимущественно в
прозе. Новые, все нарастающие "прозаические" тенденции сказываются в той или
иной степени и почти во всех остальных областях ею творчества.
 Число созданных им в эти годы стихов резко уменьшается. Так, в 1831 г.
написано всего пять завершенных стихотворений - случай еще небывалый в
творчестве Пушкина. Причем три из них относятся к области политической
поэзии ("Перед гробницею святой", "Клеветникам России", "Бородинская
годовщина") и только два стихотворения являются лирическими в собственном
смысле этого слова: "Эхо", в котором сказывается горькое переживание поэтом
своего творческого одиночества, непонимания его современниками, и "Чем чаще
празднует лицей...", посвященное очередной лицейской годовщине.
 Среди произведений последующих годов мы встречаем такие
замечательнейшие образцы пушкинской лирики, как большое стихотворение
"Осень" (1833), дающее не только ярко живописную и вместе с тем
проникновенно лирическую картину осенней природы, но и ярко рисующее одну из
вдохновенных минут могучего прилива творческой энергии, подобной той,
которая проявилась болдинской осенью 1830 г. В этом же году написано
отличающееся подлинно трагическим колоритом "Не дай мне бог сойти с ума...".
Замечательны такие стихотворения, как "Пора, мои друг, пора!" (1834),
"Полководец" (1835), "Вновь я посетил" (1835) и др. Но
субъективно-лирический голос звучит в пушкинских стихотворениях 30-х гг. все
реже. Наоборот все усиливается в них эпическое повествовательное начало.
Таковы баллада "Гусар" (1833), переводы двух баллад Мицкевича "Воевода" и
"Будрыс и его сыновья" (1833), стихотворение "Странник" (1835), навеянное
книгой писателя-проповедника эпохи английской революции XVII в. Джона
Беньяна. К этим же годам относится, с одной стороны, ряд "Подражаний
древним", переводов из античных поэтов, с другой, стихотворение "Сват Иван,
как пить мы станем..." (1833) - одно из самых замечательных проникновений
Пушкина в народный "русский дух". В 1834 г. появился долгое время не
оцененный по достоинству критикой цикл "Песен западных славян", в
большинстве своем построенный на имитациях Мериме, которым Пушкин, со
свойственным ему умением проникать в национальный "дух" других народов,
сумел придать действительно славянский характер Особенно значительна
входящая в этот цикл "Песня о Георгии Черном" - оригинальное произведение
Пушкина, материалом для которого послужила книга одного русского
путешественника - современника поэта. Необыкновенная личность "воина
свободы" Георгия Черного издавна, как мы уже знаем, привлекала внимание
поэта. Но если раньше этот образ разрабатывался Пушкиным в сугубо
романтическом духе ("Дочери Карагеоргия", 1820), то "Песня о Георгии Черном"
представляет собой единственное в своем роде сочетание глубочайшего
психологического проникновения, предельно строгой эпической простоты и
подлинной народности поэтической формы.
 К двадцатипятилетию со дня основания лицея Пушкин начал в середине
октября 1836 г. писать стихотворение: "Была нора: наш праздник молодой //
Сиял, шумел и розами венчался...". В этом стихотворении, одном из самых
последних произведении Пушкина вообще, создававшемся тогда, когда черные
тучи все безысходнее сгущались над ним, - поэт оглядывает грустным, почти
прощальным взором и свою личную жизнь, и ту бурную эпоху войн и революций,
свидетелем и участником которой было его поколение. Стихотворения Пушкин не
дописал и в таком неоконченном виде стал читать его на традиционной встрече
товарищей-лицеистов. "Однако едва поэт, - рассказывает один из
присутствовавших, - начал читать первую строфу, как слезы полились из его
глаз, и он не мог продолжать чтения...". Незавершенность стихотворения
приобрела почти символический характер. Так же - в апогее своего развития -
внезапно оборвалось и все пушкинское творчество.
 В созданном незадолго до последней лицейской годовщины стихотворении "Я
памятник себе воздвиг нерукотворный..." Пушкин подвел итог и всей своей
творческой жизни. Он подчеркивал, как самое ценное в своем поэтическом
творчестве, гуманистический его характер ("чувства добрые я лирой
пробуждал") и освободительный пафос ("В мой жестокий век восславил я
свободу").
 Белинский, продолжая и развивая в своих знаменитых статьях о Пушкине
эту авторскую самооценку, прекрасно характеризует реализм пушкинской лирики,
ее высокую художественную правду, чистоту, благородство и присущую ей
несравненную поэтическую грацию. "Общий колорит поэзии Пушкина и в
особенности лирической - внутренняя красота человека и лелеющая душу
гуманность. К этому прибавим мы, что если всякое человеческое чувство уже
прекрасно по тому самому, что оно человеческое (а не животное), то у Пушкина
всякое чувство еще прекрасно, как чувство изящное. Мы здесь разумеем не
поэтическую форму, которая у Пушкина всегда в высшей степени прекрасна; нет,
каждое чувство, лежащее в основании каждого его стихотворения, изящно,
грациозно и виртуозно само по себе: это не просто чувство человека, но
чувство человека-художника... Есть всегда что-то особенно благородное,
кроткое, нежное, благоуханное и грациозное во всяком чувстве Пушкина. В этом
отношении, читая его творения, можно превосходным образом воспитать в себе
человека... Поэзия его чужда всего фантастического, мечтательного, ложного,
призрачно-идеального; она вся проникнута насквозь действительностью; она не
кладет на лицо жизни белил и румян, но показывает ее в ее естественной,
истинной красоте; в поэзии Пушкина есть небо, но им всегда проникнута земля"
(В. Г. Белинский, VII, 339).