Данте Алигьери. Божественная комедия (64)

 100 Я меж других увидел, наконец,
 Того, кто ждал. Как я его заметил?
 Он поднял подбородок, как слепец.

 103 "Дух, - я сказал, - чей жребий станет светел!
 Откуда ты иль как зовут тебя,
 Когда ты тот, кто мне сейчас ответил?"

 106 И тень: "Из Сьены я и здесь, скорбя,
 Как эти все, что жизнь свою пятнали,
 Зову, чтоб Вечный нам явил себя.

 109 Не мудрая, хотя меня и звали
 Сапия, меньше радовалась я
 Своим удачам, чем чужой печали.

 112 Сам посуди, правдива ль речь моя
 И был ли кто безумен в большей доле,
 Уже склонясь к закату бытия.

 115 Моих сограждан враг теснил у Колле,
 А я молила нашего Творца
 О том, что сталось по его же воле.

 118 Их одолели, не было бойца,
 Что б не бежал; я на разгром глядела
 И радости не ведала конца;

 121 Настолько, что, лицо подъемля смело,
 Вскричала: "Бог теперь не страшен мне!". -
 Как черный дрозд, чуть только потеплело.

 124 У края дней я, в скорбной тишине,
 Прибегла к богу; но мой долг ужасный
 Еще на мне бы тяготел вполне,

 127 Когда б не вышло так, что сердцем ясный
 Пьер Петтинайо мне помог, творя,
 По доброте, молитвы о несчастной.

 130 Но кто же ты, который, нам даря
 Свое вниманье, ходишь, словно зрячий,
 Как я сужу, и дышишь, говоря?"

 133 И я: "Мой взор замкнется не иначе,
 Чем ваш, но ненадолго, ибо он
 Кривился редко при чужой удаче.

 136 Гораздо большим ужасом смущен
 Мой дух пред мукой нижнего обрыва;
 Той ношей я заране пригнетен".

 139 "Раз ты там не был, - словно слыша диво,
 Сказала тень, - кто дал тебе взойти?"
 И я: "Он здесь и внемлет молчаливо.

 142 Еще я жив; лишь волю возвести,
 Избранная душа, и я земные,
 Тебе служа, готов топтать пути".

 145 "О, - тень в ответ, - слова твои такие,
 Что, несомненно, богом ты любим;
 Так помолись иной раз о Сапии.

 148 Прошу тебя всем, сердцу дорогим:
 Быть может, ты пройдешь землей Тосканы,
 Так обо мне скажи моим родным.

 151 В том городе все люди обуяны
 Любовью к Таламонэ, но успех
 Обманет их, как поиски Дианы,

 154 И адмиралам будет хуже всех".


ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

 1 Кто это кружит здесь, как странник некий,
 Хоть смертью он еще не окрылен,
 И подымает и смыкает веки?"

 4 "Не знаю, кто; он кем-то приведен;
 Спроси, ты ближе; только не сурово,
 А ласково, чтобы ответил он".

 7 Так, наклонясь один к плечу другого,
 Шептались двое, от меня правей;
 Потом, подняв лицо, чтоб молвить слово,

 10 Один сказал: "Дух, во плоти своей
 Идущий к небу из земного края,
 Скажи нам и смущение развей:

 13 Откуда ты и кто ты, что такая
 Тебе награда дивная дана,
 Редчайшая, чем всякая иная?"

 16 И я: "В Тоскане речка есть одна;
 Сбегая с Фальтероны, вьется смело
 И сотой милей не утолена.

 19 С тех берегов принес я это тело;
 Сказать мое вам имя - смысла нет,
 Оно еще не много прозвенело".

 22 И вопрошавший: "Если в твой ответ
 Суждение мое проникнуть властно,
 Ты говоришь об Арно". А сосед

 25 Ему сказал: "Должно быть, не напрасно
 Названья этой речки он избег,
 Как будто до того оно ужасно".

 28 И тот: "Что думал этот человек,
 Не ведаю; но по заслугам надо,
 Чтоб это имя сгинуло навек!

 31 Вдоль всей реки, оттуда, где громада
 Хребта, с которым разлучен Пелор,
 Едва ль не толще остального ряда,

 34 Дотуда, где опять в морской простор
 Спешит вернуться то, что небо сушит,
 А реки снова устремляют с гор,

 37 Все доброе, как змея, каждый душит;
 Места ли эти под наитьем зла,
 Или дурной обычай правду рушит,

 40 Но жалкая долина привела
 Людей к такой утрате их природы,
 Как если бы Цирцея их пасла.

 43 Сперва среди дрянной свиной породы,
 Что только желудей не жрет пока,
 Она струит свои скупые воды;

 46 Затем к дворняжкам держит путь река,
 Задорным без какого-либо права,
 И нос от них воротит свысока.

 49 Спадая вниз и ширясь величаво,
 Уже не псов находит, а волков
 Проклятая несчастная канава.

 52 И, наконец, меж темных омутов,
 Она к таким лисицам попадает,
 Что и хитрец пред ними бестолков.

 55 К чему молчать? Пусть всякий мне внимает!
 И этому полезно знать вперед
 О том, что мне правдивый дух внушает.

 58 Я вижу, как племянник твой идет
 Охотой на волков и как их травит
 На побережьях этих злобных вод.

 61 Живое мясо на продажу ставит;
 Как старый скот, ведет их на зарез;
 Возглавит многих и себя бесславит.

 64 Сыт кровью, покидает скорбный лес
 Таким, чтоб он в былой красе и силе
 Еще тысячелетье не воскрес".

 67 Как тот, кому несчастье возвестили,
 В смятении меняется с лица,
 Откуда бы невзгоды ни грозили,

 70 Так, выслушав пророчество слепца,
 Второй, я увидал, поник в печали,
 Когда слова воспринял до конца.

 73 Речь этого и вид того рождали
 Во мне желанье знать, как их зовут;
 Мои слова как просьба прозвучали.

 76 И тот же дух ответил мне и тут:
 "Ты о себе мне не сказал ни звука,
 А сам меня зовешь на этот труд!

 79 Но раз ты взыскан богом, в чем порука
 То, что ты здесь, отвечу, не тая.
 Узнай: я Гвидо, прозванный Дель Дука.

 82 Так завистью пылала кровь моя,
 Что, если было хорошо другому,
 Ты видел бы, как зеленею я.

 85 И вот своих семян я жну солому.
 О род людской, зачем тебя манит
 Лишь то, куда нет доступа второму?

 88 А вот Риньер, которым знаменит
 Дом Кальболи, где в нисходящем ряде
 Никто его достоинств не хранит.

 91 И не его лишь кровь теперь в разладе, -
 Меж По и Рено, морем и горой, -
 С тем, что служило правде и отраде;

 94 В пределах этих порослью густой
 Теснятся ядовитые растенья,
 И вырвать их нет силы никакой.

 97 Где Лицио, где Гвидо ди Карпенья?
 Пьер Траверсаро и Манарди где?
 Увы, романцы, мерзость вырожденья!

 100 Болонью Фабро не спасет в беде,
 И не сыскать Фаэнце Бернардина,
 Могучий ствол на скромной борозде!

 103 Тосканец, слезы льет моя кручина,
 Когда я Гвидо Прата вспомяну
 И доблестного Д'Адзо, Уголина;

 106 Тиньозо, шумной братьи старшину,
 И Траверсари, живших в блеске славы,
 И Анастаджи, громких в старину;