Данте Алигьери. Божественная комедия (74)

 55 И он: "Я вижу, в чем для нас преграда,
 Чем я, Гвиттон, Нотарий далеки
 От нового пленительного лада.

 58 Я вижу, как послушно на листки
 Наносят ваши перья смысл внушенный,
 Что нам, конечно, было не с руки.

 61 Вот все, на взгляд хоть самый изощренный,
 Чем разнятся и тот и этот лад".
 И он умолк, казалось - утоленный.

 64 Как в воздухе сгрудившийся отряд
 Проворных птиц, зимующих вдоль Нила,
 Порой спешит, вытягиваясь в ряд,

 67 Так вся толпа вдруг лица отвратила
 И быстрым шагом дальше понеслась,
 От худобы и воли легкокрыла.

 70 И словно тот, кто, бегом утомясь,
 Из спутников рад пропустить любого,
 Чтоб отдышаться, медленно пройдясь,

 73 Так здесь, отстав от сонмища святого,
 Форезе шел со мной, нетороплив,
 И молвил: "Скоро ль встретимся мы снова?"

 76 И я: "Не знаю, сколько буду жив;
 Пусть даже близок берег, но желанье
 К нему летит, меня опередив;

 79 Затем что край, мне данный в обитанье,
 Что день - скуднее доблестью одет
 И скорбное предвидит увяданье".

 82 И он: "Иди. Зачинщика всех бед
 Звериный хвост, - мне это въяве зримо, -
 Влачит к ущелью, где пощады нет.

 85 Зверь мчится все быстрей, неудержимо,
 И тот уже растерзан, и на срам
 Оставлен труп, простертый недвижимо.

 88 Не много раз вращаться тем кругам
 (Он вверх взглянул), чтобы ты понял ясно
 То, что ясней не вымолвлю я сам.

 91 Теперь простимся; время здесь всевластно,
 А, идя равной поступью с тобой,
 Я принужден терять его напрасно".

 94 Как, отделясь от едущих гурьбой,
 Наездник мчит коня насколько можно,
 Чтоб, ради славы, первым встретить бой,

 97 Так, торопясь, он зашагал тревожно;
 И вновь со мной остались эти два,
 Чье имя в мире было столь вельможно.

 100 Уже его я различал едва,
 И он не больше был доступен взгляду,
 Чем были разуму его слова,

 103 Когда живую, всю в плодах, громаду
 Другого древа я увидел вдруг,
 Крутого склона обогнув преграду.

 106 Я видел - люди, вскинув кисти рук,
 Взывали к листьям, веющим широко,
 Как просит детвора, теснясь вокруг,

 109 А окруженный не дает до срока,
 Но, чтобы зуд желания возрос,
 Приманку держит на виду высоко.

 112 Потом ушли, как пробудясь от грез.
 Мы подступили, приближаясь слева,
 К стволу, не внемлющему просьб и слез.

 115 "Идите мимо! Это отпрыск древа,
 Которое растет на высотах
 И от которого вкусила Ева".

 118 Так чей-то голос говорил в листах;
 И мы, теснясь, запретные пределы
 Вдоль кручи обогнули второпях.

 121 "Припомните, - он говорил, - Нефелы
 Проклятый род, когда он, сыт и пьян,
 На бой с Тезеем ринулся, двутелый;

 124 И как вольготно лил еврейский стан,
 За что и был отвергнут Гедеоном,
 Когда с холмов он шел на Мадиан".

 127 Так, стороною, под нависшим склоном,
 Мы шли и слушали про грех обжор,
 Сопровожденный горестным уроном.

 130 Потом, все трое, вышли на простор
 И так прошли в раздумье, молчаливы,
 За тысячу шагов, потупя взор.

 133 "О чем бы так задуматься могли вы?" -
 Нежданный голос громко прозвучал,
 Так что я вздрогнул, словно зверь пугливый.

 136 Я поднял взгляд; вовеки не блистал
 Настолько ослепительно и ало
 В горниле сплав стекла или металл,

 139 Как тот блистал, чье слово нас встречало:
 "Чтобы подняться на гору, здесь вход;
 Идущим к миру - здесь идти пристало".

 142 Мой взор затмился, встретив облик тот;
 И я пошел вослед за мудрецами,
 Как человек, когда на слух идет.

 145 И как перед рассветными лучами
 Благоухает майский ветерок,
 Травою напоенный и цветами,

 148 Так легкий ветер мне чело облек,
 И я почуял перьев мановенье,
 Распространявших амврозийный ток,

 151 И услыхал: "Блажен, чье озаренье
 Столь благодатно, что ему чужда
 Услада уст и вкуса вожделенье,

 154 Чтоб не алкать сверх меры никогда".


ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

 1 Час понуждал быстрей идти по всклону,
 Затем что солнцем полуденный круг
 Был сдан Тельцу, а ночью - Скорпиону;

 4 И словно тот, кто не глядит вокруг,
 Но направляет к цели шаг упорный,
 Когда ему помедлить недосуг,

 7 Мы, друг за другом, шли тесниной горной,
 Где ступеней стесненная гряда
 Была как раз для одного просторной.

 10 Как юный аист крылья иногда
 Поднимет к взлету и опустит снова,
 Не смея оторваться от гнезда,

 13 Так и во мне, уже вспылать готова,
 Тотчас же угасала речь моя,
 И мой вопрос не претворялся в слово.

 16 Отец мой, видя, как колеблюсь я,
 Сказал мне на ходу: "Стреляй же смело,
 Раз ты свой лук напряг до острия!"

 19 Раскрыв уста уже не оробело:
 "Как можно изнуряться, - я сказал, -
 Там, где питать не требуется тело?"

 22 "Припомни то, как Мелеагр сгорал,
 Когда подверглась головня сожженью,
 И минет горечь, - он мне отвечал. -

 25 И, рассудив, как всякому движенью
 Движеньем вторят ваши зеркала,
 Ты жесткое принудишь к размягченью.

 28 Но, чтобы мысль твоя покой нашла,
 Вот Стаций здесь; и я к нему взываю,
 Чтобы твоя болячка зажила".

 31 "Прости, что вечный строй я излагаю
 В твоем присутствии, - сказал поэт. -
 Но отказать тебе я не дерзаю".

 34 Потом он начал: "Если мой ответ
 Ты примешь в разуменье, сын мой милый,
 То сказанному "как" прольется свет.

 37 Беспримесная кровь, которой жилы
 Вобрать не могут в жаждущую пасть,
 Как лишнее, чего доесть нет силы,

 40 Приемлет в сердце творческую власть
 Образовать собой все тело ваше,
 Как в жилах кровь творит любую часть.

 43 Очистясь вновь и в то сойдя, что краше
 Не называть, впоследствии она
 Сливается с чужой в природной чаше.

 46 Здесь та и эта соединена,
 Та - покоряясь, эта - созидая,
 Затем что в высшем месте рождена.

 49 Смешавшись с той и к делу приступая,
 Она ее сгущает, сгусток свой,
 Раз созданный, помалу оживляя.

 52 Зиждительная сила, став душой,
 Лишь тем отличной от души растенья,
 Что та дошла, а этой - путь большой,

 55 Усваивает чувства и движенья,
 Как гриб морской, и нужные дает
 Зачатым свойствам средства выраженья.