Данте Алигьери. Божественная комедия (75)

 58 Так ширится, мой сын, и так растет
 То, что в родящем сердце пребывало,
 Где естество всю плоть предсоздает.

 61 Но уловить, как тварь младенцем стала,
 Не так легко, и здесь ты видишь тьму;
 Мудрейшего, чем ты, она сбивала,

 64 И он учил, что, судя по всему,
 Душа с возможным разумом не слита,
 Затем что нет вместилища ему.

 67 Но если правде грудь твоя открыта,
 Знай, что, едва зародыш завершен
 И мозговая ткань вполне развита,

 70 Прадвижитель, в веселии склонен,
 Прекрасный труд природы созерцает,
 И новый дух в него вдыхает он,

 73 Который все, что там росло, вбирает;
 И вот душа, слиянная в одно,
 Живет, и чувствует, и постигает.

 76 И если то, что я сказал, темно,
 Взгляни, как в соке, что из лоз сочится,
 Жар солнца превращается в вино.

 79 Когда ж у Лахезис весь лен ссучится,
 Душа спешит из тела прочь, но в ней
 И бренное, и вечное таится.

 82 Безмолвствуют все свойства прежних дней;
 Но память, разум, воля - те намного
 В деянии становятся острей.

 85 Она летит, не медля у порога,
 Чудесно к одному из берегов;
 Ей только здесь ясна ее дорога.

 88 Чуть дух очерчен местом, вновь готов
 Поток творящей силы излучаться,
 Как прежде он питал плотской покров.

 91 Как воздух, если в нем пары клубятся
 И чуждый луч их мгла в себе дробит,
 Различно начинает расцвечаться,

 94 Так ближний воздух принимает вид,
 В какой его, воздействуя, приводит
 Душа, которая внутри стоит.

 97 И как сиянье повсеместно ходит
 За пламенем и неразрывно с ним,
 Так новый облик вслед за духом бродит

 100 И, так как тот через него стал зрим,
 Зовется тенью; ею создаются
 Орудья чувствам - зренью и другим.

 103 У нас владеют речью и смеются,
 Нам свойственны и плач, и вздох, и стон,
 Как здесь они, ты слышал, раздаются.

 106 И все, чей дух взволнован и смущен,
 Сквозит в обличье тени; оттого-то
 И был ты нашим видом удивлен".

 109 Последнего достигнув поворота,
 Мы обратились к правой стороне,
 И нас другая заняла забота.

 112 Здесь горный склон - в бушующем огне,
 А из обрыва ветер бьет, взлетая,
 И пригибает пламя вновь к стене;

 115 Нам приходилось двигаться вдоль края,
 По одному; так шел я, здесь - огня,
 А там - паденья робко избегая.

 118 "Тут надо, - вождь остерегал меня, -
 Глаза держать в поводьях неустанно,
 Себя все время от беды храня".

 121 "Summae Deus clementiae", - нежданно
 Из пламени напев донесся к нам;
 Мне было все же и взглянуть желанно,

 124 И я увидел духов, шедших там;
 И то их путь, то вновь каймы полоска
 Мой взор распределяли пополам.

 127 Чуть гимн умолк, как "Virum non cognosco!" -
 Раздался крик. И снова песнь текла,
 Подобием глухого отголоска.

 130 И снова крик: "Диана не могла
 В своем лесу терпеть позор Гелики,
 Вкусившей яд Венеры". И была

 133 Вновь песнь; и вновь превозносили клики
 Жен и мужей, чей брак для многих впредь
 Явил пример, безгрешностью великий.

 136 Так, вероятно, восклицать и петь
 Им в том огне все время полагалось;
 Таков бальзам их, такова их снедь,

 139 Чтоб язва наконец зарубцевалась.


ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

 1 Пока мы шли, друг другу вслед, по краю
 И добрый вождь твердил не раз еще:
 "Будь осторожен, я предупреждаю!" -

 4 Мне солнце било в правое плечо
 И целый запад в белый превращало
 Из синего, сияя горячо;

 7 И где ложилась тень моя, там ало
 Казалось пламя; и толпа была,
 В нем проходя, удивлена немало.

 10 Речь между ними обо мне зашла,
 И тень, я слышал, тени говорила:
 "Не таковы бесплотные тела".

 13 Иные подались, сколь можно было,
 Ко мне, стараясь, как являл их вид,
 Ступать не там, где их бы не палило.

 16 "О ты, кому почтительность велит,
 Должно быть, сдерживать поспешность шага,
 Ответь тому, кто жаждет и горит!

 19 Не только мне ответ твой будет благо:
 Он этим всем нужнее, чем нужна
 Индийцу или эфиопу влага.

 22 Скажи нам, почему ты - как стена
 Для солнца, словно ты еще не встретил
 Сетей кончины". Так из душ одна

 25 Мне говорила; я бы ей ответил
 Без промедленья, но как раз тогда
 Мой взгляд иное зрелище приметил.

 28 Навстречу этой новая чреда
 Шла по пути, объятому пыланьем,
 И я помедлил, чтоб взглянуть туда.

 31 Вдруг вижу - тени, здесь и там, лобзаньем
 Спешат друг к другу на ходу прильнуть
 И кратким утешаются свиданьем.

 34 Так муравьи, столкнувшись где-нибудь,
 Потрутся рыльцами, чтобы дознаться,
 Быть может, про добычу и про путь.

 37 Но только миг объятья дружбы длятся,
 И с первым шагом на пути своем
 Одни других перекричать стремятся, -

 40 Те, новые: "Гоморра и Содом!",
 А эти: "В телку лезет Пасифая,
 Желая похоть утолить с бычком!"

 43 Как если б журавлей летела стая -
 Одна к пескам, другая на Рифей,
 Та - стужи, эта - солнца избегая,

 46 Так расстаются две чреды теней,
 Чтоб снова петь в слезах обычным ладом
 И восклицать про то, что им сродней.

 49 И двинулись опять со мною рядом
 Те, что меня просили дать ответ,
 Готовность слушать выражая взглядом.

 52 Я, видя вновь, что им покоя нет,
 Сказал: "О души, к свету мирной славы
 Обретшие ведущий верно след,

 55 Мой прах, незрелый или величавый,
 Не там остался: здесь я во плоти,
 Со мной и кровь ее, и все суставы.

 58 Я вверх иду, чтоб зренье обрести:
 Там есть жена, чья милость мне дарует
 Сквозь ваши страны смертное нести.

 61 Но, - и скорее да восторжествует
 Желанье ваше, чтоб вас принял храм
 Той высшей тверди, где любовь ликует, -

 64 Скажите мне, а я письму предам,
 Кто вы и эти люди кто такие,
 Которые от вас уходят там".

 67 Так смотрит, губы растворив, немые
 От изумленья, дикий житель гор,
 Когда он в город попадет впервые,

 70 Как эти на меня стремили взор.
 Едва с них спало бремя удивленья, -
 Высокий дух дает ему отпор, -