Данте Алигьери. Божественная комедия (89)

 52 Но только вновь твой ум таким узлом,
 За мыслью мысль, обвился многократно,
 Что ждет свободы и томится в нем.

 55 Ты говоришь: "Мне это все понятно;
 Но почему господь для нас избрал
 Лишь этот путь спасенья, мне невнятно".

 58 Никто из тех, мой брат, не проникал
 Очами в тайну этого решенья,
 Чей дух в огне любви не возмужал.

 61 Здесь многие пытают силу зренья,
 Но различают мало; потому
 Скажу, чем вызван этот путь спасенья.

 64 Господня благость, отметая тьму,
 Горит в самой себе и так искрится,
 Что вечные красоты льет всему.

 67 Все то, что прямо от нее струится,
 Пребудет вечно, ибо не прейдет
 Ее печать, когда она ложится.

 70 Все то, что прямо от нее течет,
 Всецело вольно, ибо то свободно,
 Что новых сил не ощущает гнет.

 73 Что ей сродней, то больше ей угодно;
 Священный жар, повсюду излучен,
 Живее в том, что более с ним сходно.

 76 И человек всем этим наделен;
 Но при утрате хоть единой доли
 Он благородства своего лишен.

 79 Один лишь грех его лишает воли,
 Лишая сходства с Истинным Добром,
 Которым он не озаряем боле.

 82 Низверженный в достоинстве своем,
 Он встать не может, не восполнив счета
 Возмездием за наслажденье злом.

 85 Природа ваша, согрешая tota
 В своем зерне, утратила, упав,
 Свои дары и райские ворота;

 88 И не могла вернуть старинных прав,
 Как строгое покажет рассужденье,
 Тот или этот брод не миновав:

 91 Иль чтоб господь ей даровал прощенье
 Из милости; иль чтобы смертный сам
 Мог искупить свое грехопаденье.

 94 Теперь направь глаза ко глубинам
 Предвечного совета и вниманьем
 Усиленно прильни к мои словам!

 97 Сам человек достойным воздаяньем
 Спасти себя не мог, лишенный сил
 Принизиться настолько послушаньем,

 100 Насколько вознестись, ослушный, мнил;
 Вот почему своими он делами
 Себя бы никогда не искупил.

 103 Был должен бог, раз не могли вы сами,
 К всецелой жизни возвратить людей,
 Будь то одним, будь то двумя путями.

 106 Но делателю дело тем милей,
 Чем более, из сердца источая,
 В него вложил он благости своей;

 109 И благость божья, в мире разлитая,
 Тем и другим направилась путем,
 Вас к прежним высям вознести желая.

 112 Между последней тьмой и первым днем
 Величественней не было деянья
 И не свершится впредь ни на одном.

 115 Бог, снизошедший до самоотданья,
 Щедрее вам помог себя спасти,
 Чем милостью простого оправданья;

 118 И были бы закрыты все пути
 Для правосудья, если б сын господень
 Не принял униженья во плоти.

 121 Чтоб ты от всех сомнений был свободен,
 Добавлю поясненье, и тогда
 Ты зоркостью со мною станешь сходен.

 124 Ты говоришь: "И пламя, и вода,
 И воздух, и земля, и их смешенья,
 Придя в истленье, гибнут без следа.

 127 А это ведь, однако же, творенья!
 И если речь твоя была верна,
 Им надо быть избавленным от тленья".

 130 Брат! Ангелы и чистая страна,
 Где ты сейчас, - я так бы изложила, -
 В их совершенстве созданы сполна.

 133 И те стихии, что ты назвал было,
 И сложенное ими естество
 Образовала созданная сила.

 136 Сотворены само их вещество
 И сила тех творящих излучений,
 Что льют светила, движась вкруг него.

 139 Душа животных и душа растений
 Из свойственной среды извлечены
 Лучами и движеньем звездной сени.

 142 А ваши жизни в вас вдохновлены
 Всевышней благостью и к ней всецело,
 В нее влюбленные, устремлены.

 145 На этом основать ты можешь смело
 И ваше воскресенье, если ты
 Припомнишь, как творилось ваше тело

 148 И творенье прародительской четы".


ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ

 1 В погибшем мире веровать привыкли,
 Что излученья буйной страсти льет -
 Киприда, движась в третьем эпицикле;

 4 И воздавал не только ей почет
 Обетов, жертв и песенного звона
 В былом неведенье былой народ,

 7 Но чтились вместе с ней, как мать - Диона,
 И Купидон - как сын; и басня шла,
 Что на руки его брала Дидона.

 10 Той, кем я начал, названа была
 Звезда, которая взирает страстно
 На солнце то вдогонку, то с чела.

 13 Как мы туда взлетели, мне неясно;
 Но что мы - в ней, уверило меня
 Лицо вожатой, став вдвойне прекрасно.

 16 Как различимы искры средь огня
 Иль голос в голосе, когда в движенье
 Придет второй, а первый ждет, звеня,

 19 Так в этом свете видел я круженье
 Других светил, и разный бег их мчал,
 Как, верно, разно вечное их зренье.

 22 От мерзлой тучи ветер не слетал
 Настолько быстрый, зримый иль незримый,
 Чтоб он не показался тих и вял

 25 В сравненье с тем, как были к нам стремимы
 Святые светы, покидая пляс,
 Возникший там, где реют серафимы.

 28 Из глуби тех, кто был вблизи от нас,
 "Осанна" так звучала, что томился
 По этим звукам я с тех пор не раз.

 31 Потом один от прочих отделился
 И начал так: "Мы все служить тебе
 Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.

 34 В одном кругу, круженье и алчбе
 Наш сонм с чредой Начал небесных мчится,
 Которым ты сказал, в земной судьбе:

 37 "Вы, чьей заботой третья твердь кружится";
 Мы так полны любви, что для тебя
 Нам будет сладко и остановиться".

 40 Мои глаза доверили себя
 Глазам владычицы и, их ответом
 Сомнение и робость истребя,

 43 Вновь утолились этим щедрым светом,
 И я: "Скажи мне, кто вы", - произнес,
 Замкнув большое чувство в слове этом.

 46 Как в мощи и в объеме он возрос
 От радости, - чья сила умножала
 Былую радость, - слыша мой вопрос!

 49 И, став таким, он мне сказал: "Я мало
 Жил в дельном мире; будь мой век продлен,
 То многих бы грядущих зол не стало.

 52 Я от тебя весельем утаен,
 В лучах его сиянья незаметный,
 Как червячок средь шелковых пелен.

 55 Меня любил ты, с нежностью не тщетной:
 Будь я в том мире, ты бы увидал
 Не только лишь листву любви ответной.

 58 Тот левый берег, где свой быстрый вал
 Проносит, смешанная с Соргой, Рона,
 Господства моего в грядущем ждал;

 61 Ждал рог авзонский, где стоят Катона,
 Гаэта, Бари, замкнуты в предел
 От Верде к Тронто до морского лона.

 64 И на челе моем уже блестел
 Венец земли, где льется ток Дуная,
 Когда в немецких долах отшумел;