Данте Алигьери. Божественная комедия (97)

 139 Я следовал за кесарем Куррадо,
 И мне он пояс рыцарский надел,
 Затем что я служил ему, как надо.

 142 С ним вышел я, как мститель злобных дел,
 На тех, кто вашей вотчиной законной,
 В чем пастыри повинны, завладел.

 145 Там, племенем нечистым отрешенный,
 Покинул я навеки лживый мир,
 Где дух столь многих гибнет, загрязненный,

 148 И после мук вкушаю этот мир".


ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

 1 О скудная вельможность нашей крови!
 Тому, что гордость ты внушаешь нам
 Здесь, где упадок истинной любови,

 4 Вовек не удивлюсь; затем что там,
 Где суетою дух не озабочен,
 Я мыслю - в небе, горд был этим сам.

 7 Однако плащ твой быстро укорочен;
 И если, день за днем, не добавлять,
 Он ножницами времени подточен.

 10 На "вы", как в Риме стали величать,
 Хоть их привычка остается зыбкой,
 Повел я речь, заговорив опять;

 13 Что Беатриче, в стороне, улыбкой
 Отметила, как кашель у другой
 Был порожден Джиневриной ошибкой.

 16 Я начал так: "Вы - прародитель мой;
 Вы мне даете говорить вам смело;
 Вы дали мне стать больше, чем собой.

 19 Чрез столько устий радость овладела
 Моим умом, что он едва несет
 Ее в себе, счастливый до предела.

 22 Скажите мне, мой корень и оплот,
 Кто были ваши предки и который
 В рожденье ваше помечался год;

 25 Скажите, велика ль была в те поры
 Овчарня Иоаннова, и в ней
 Какие семьи привлекали взоры".

 28 Как уголь на ветру горит сильней,
 Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,
 Внимая речи ласковой моей;

 31 И как для глаз он стал вдвойне прекрасным",
 Так он еще нежней заговорил,
 Но не наречьем нашим повсечасным:

 34 "С тех пор, как "Ave" ангел возвестил
 По день, как матерью, теперь святою,
 Я, плод ее, подарен свету был,

 37 Вот этот пламень, должной чередою,
 Пятьсот и пятьдесят и тридцать крат
 Зажегся вновь под Львиною пятою.

 40 Дома, где род наш жил спокон, стоят
 В том месте, где у вас из лета в лето
 В последний округ всадники спешат.

 43 О прадедах моих скажу лишь это;
 Откуда вышли и как звали их,
 Не подобает мне давать ответа.

 46 От Марса к Иоанну, счет таких,
 Которые могли служить в дружине,
 Был пятой долей нынешних живых.

 49 Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,
 И Кампи, и Чертальдо помутнел,
 Была чиста в любом простолюдине.

 52 О, лучше бы ваш город их имел
 Соседями и приходился рядом
 С Галлуццо и Треспьяно ваш предел,

 55 Чем чтобы с вами жил пропахший смрадом
 Мужик из Агульоне иль иной
 Синьезец, взятку стерегущий взглядом!

 58 Будь кесарю не мачехой дурной
 Народ, забывший все, - что в мире свято,
 А доброй к сыну матерью родной,

 61 Из флорентийцев, что живут богато,
 Иной бы в Симифонти поспешил,
 Где дед его ходил с сумой когда-то.

 64 Досель бы графским Монтемурло слыл,
 Дом Черки оставался бы в Аконе,
 Род Буондельмонти бы на Греве жил.

 67 Смешение людей в едином лоне
 Бывало городам всего вредней,
 Как от излишней пищи плоть в уроне.

 70 Ослепший бык повалится скорей
 Слепого агнца; режет острой сталью
 Единый меч верней, чем пять мечей.

 73 Взглянув на Луни и на Урбисалью,
 Судьба которых также в свой черед
 И Кьюзи поразит, и Синигалью,

 76 Ты, слыша, как иной пресекся род,
 Мудреной в этом не найдешь загадки,
 Раз города, и те кончина ждет.

 79 Все ваше носит смертные зачатки,
 Как вы, - хотя они и не видны
 В ином, что длится, ибо жизни кратки.

 82 Как берега, вращаясь, твердь луны
 Скрывает и вскрывает неустанно,
 Так судьбы над Флоренцией властны.

 85 Поэтому звучать не может странно
 О знатных флорентийцах речь моя,
 Хоть память их во времени туманна.

 88 Филиппи, Уги, Гречи видел я,
 Орманни, Кателлини, Альберики -
 В их славе у порога забытья.

 91 И видел я, как древни и велики
 Дель Арка и Саннелла рядом с ним,
 Ардинги, Сольданьери и Бостики.

 94 Вблизи ворот, которые таким
 Нагружены предательством, что дале
 Корабль не может плавать невредим,

 97 В то время Равиньяни обитали,
 Чтоб жизнь потом и графу Гвидо дать,
 И тем, что имя Беллинчоне взяли.

 100 Умели Делла Пресса управлять;
 И уж не раз из Галигаев лучший
 Украсил позолотой рукоять.

 103 Уже высок был белий столб, могучи
 Фифанти, те, кто кадкой устыжен,
 Саккетти, Галли, Джуоки и Баруччи.

 106 Ствол, давший ветвь Кальфуччи, был силен;
 Род Арригуччи был средь привлеченных
 К правлению, род Сиции почтен.

 109 В каком величье видел я сраженных
 Своей гордыней! Как сиял для всех
 Блеск золотых шаров непосрамленных!

 112 Такими были праотцы и тех,
 Что всякий раз, как церковь опустеет,
 В капитуле жиреют всем на смех.

 115 Нахальный род, который свирепеет
 Вслед беглецу, а чуть ему поднесть
 Кулак или кошель, - ягненком блеет,

 118 Уже тогда все выше начал лезть;
 И огорчался Убертин Донато,
 Что с ними вздумал породниться тесть.

 121 Уже и Капонсакко на Меркато
 Сошел из Фьезоле; и процвели
 И Джуда меж граждан, и Инфангато.

 124 Невероятной истине внемли:
 Ворота в малый круг во время оно
 От Делла Пера имя повели.

 127 Кто носит герб великого барона,
 Чью честь и память, празднуя Фому,
 Народ оберегает от урона,

 130 Те рыцарством обязаны ему;
 Хоть ищет плотью от народной плоти
 Стать тот, кто этот щит замкнул в кайму.

 133 Я Импортуни знал и Гвальтеротти;
 И не прибавься к ним иной сосед,
 То Борго жил бы не в такой заботе.

 136 Дом, ставший корнем ваших горьких бед,
 Принесший вам погибель, в злобе правой,
 И разрушенье бестревожных лет,

 139 Со всеми сродными почтен был славой.
 О Буондельмонте, ты в недобрый час
 Брак с ним отверг, приняв совет лукавый!

 142 Тот был бы весел, кто скорбит сейчас,
 Низринь тебя в глубь Эмы всемогущий,
 Когда ты в город ехал в первый раз.

 145 Но ущербленный камень, мост блюдущий,
 Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал,
 Когда кончался мир ее цветущий.