- 953 Просмотра
- Обсудить
Чудных три песни нашел я в книге родного поэта. Над колыбелью моею первая песенка пета. Над колыбелью моею пела ее мне родная, Частые слезы роняя, долю свою проклиная. Слышали песню вторую тюремные низкие своды. Пел эту песню не раз я в мои безотрадные годы. Пел и цепями гремел я и плакал в тоске безысходной, Жаркой щекой припадая к железу решетки холодной. Гордое сердце вещует: скоро конец лихолетью. Дрогнет суровый палач мой, песню услышавши третью. Ветер споет ее буйный в порыве могучем и смелом Над коченеющим в петле моим опозоренным телом. Песни я той не услышу, зарытый во рву до рассвета. Каждый найти ее может в пламенной книге поэта!
Демьян Бедный. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1965.
В родных полях вечерний тихий звон,- Я так любил ему внимать когда-то В час, как лучи весеннего заката Позолотят далекий небосклон. Милей теперь мне гулкий рев, и стон, И мощный зов тревожного набата: Как трубный звук в опасный бой - солдата, Зовет меня на гордый подвиг он. Средь суеты, средь пошлости вседневной Я жду, когда, как приговор судьбы, Как вешний гром, торжественный и гневный, В возмездья час, в час роковой борьбы, Над родиной истерзанной и бедной Раскатится набата голос медный.
Демьян Бедный. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1965.
По просьбе обер-прокурора, Дабы накинуть удила На беглеца Илиодора, Шпиков испытанная свора Командирована была. Шпики ворчали: "Ну, дела! Почесть, привыкли не к тому мы! Гранить панель, торчать у Думы, Травить эсдека иль жида - Наш долг святой,- а тут беда: Паломник, мол, и всё такое. Паломник в холе и покое В палатах вон каких сидит! А не "найти" его - влетит, "Найти" - влетит, пожалуй, вдвое!"
Демьян Бедный. Стихотворения и поэмы.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1965.
Три века русской поэзии.Язык мой груб. Душа сурова. Но в час, когда так боль остра, Нет для меня нежнее слова, Чем ты - "работница-сестра". Когда казалось временами, Что силе вражьей нет числа, С какой отвагой перед нами Ты знамя красное несла! Когда в былые дни печали У нас клонилась голова, Какою верою звучали Твои бодрящие слова! Пред испытанья горькой мерой И местью, реющей вдали, Молю, сестра: твоею верой Нас подними и исцели!
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.
Баллада Заткало пряжею туманной Весь левый склон береговой. По склону поступью чеканной Советский ходит часовой. Во мгле туманной берег правый. За темной лентою Днестра Припал к винтовке враг лукавый, В чьем сердце ненависть остра. Кто он? Захватчик ли румынский? Иль русский белый офицер? Иль самостийник украинский? Или махновский изувер? Пред ним, дразня его напевом Рабочей песни боевой, На берегу на том, на левом, Советский ходит часовой. Лукавый враг - стрелок искусный, Послал он пулю, знал куда. Но не ушел убийца гнусный От справедливого суда: В кругу ль убийц, ему подобных, Наедине ли, все равно, Под вихрь и чувств и мыслей злобных Ему мерещится одно: Там, над Днестром, во мгле туманной, Все с той же песнью боевой, Все той же поступью чеканной Советский ходит часовой!
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.
Еще не все сломили мы преграды, Еще гадать нам рано о конце. Со всех сторон теснят нас злые гады. Товарищи, мы - в огненном кольце! На нас идет вся хищная порода. Насильники стоят в родном краю. Судьбою нам дано лишь два исхода: Иль победить, иль честно пасть в бою. Но в тяжкий час, сомкнув свои отряды И к небесам взметнув наш алый флаг, Мы верим все, что за кольцом осады Другим кольцом охвачен злобный враг, Что братская к нам скоро рать пробьется, Что близится приход великих дней, Тех дней, когда в тылу врага сольется В сплошной огонь кольцо иных огней. Товарищи! В возвышенных надеждах, Кто духом пал, отрады не найдет. Позор тому, кто в траурных одеждах Сегодня к нам на праздник наш придет. Товарищи, в день славного кануна Пусть прогремит наш лозунг боевой: "Да здравствует всемирная коммуна!" "Да здравствует наш праздник трудовой!"
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
(Поэма) Трум-ту-ту-тум! Трум-ту-ту-тум! Движутся, движутся, движутся, движутся, В цепи железными звеньями нижутся, Поступью гулкою грозно идут, Грозно идут, Идут, Идут На последний, на главный редут. Главная Улица в панике бешеной: Бледный, трясущийся, словно помешанный, Страхом смертельным внезапно ужаленный. Мечется - клубный делец накрахмаленный, Плут-ростовщик и банкир продувной, Мануфактурщик и модный портной, Туз-меховщик, ювелир патентованный,- Мечется каждый, тревожно-взволнованный Гулом и криками, издали слышными, У помещений с витринами пышными, Средь облигаций меняльной конторы,- Русский и немец, француз и еврей, Пробуют петли, сигналы, запоры: - Эй, опускайте железные шторы! - Скорей! - Скорей! - Скорей! - Скорей! - Вот их проучат, проклятых зверей, Чтоб бунтовать зареклися навеки!- С грохотом падают тяжкие веки Окон зеркальных, дубовых дверей. - Скорей! - Скорей! - Что же вы топчетесь, будто калеки? Или измена таится и тут! Духом одним с этой сволочью дышите? - Слышите?.. - Слышите?.. - Слышите?.. - Слышите?.. Вот они... Видите? Вот они, тут!.. - Идут! - Идут! С силами, зревшими в нем, необъятными, С волей единой и сердцем одним, С общею болью, с кровавыми пятнами Алых знамен, полыхавших над ним, Из закоулков, Из переулков, Темных, размытых, разрытых, извилистых, Гневно взметнув свои тысячи жилистых, Черных, корявых, мозолистых рук, Тысячелетьями связанный, скованный, Бурным порывом прорвав заколдованный Каторжный круг, Из закоптелых фабричных окраин Вышел на Улицу Новый Хозяин, Вышел - и все изменилося вдруг: Дрогнула, замерла Улица Главная, В смутно-тревожное впав забытье,- Воля стальная, рабоче-державная, Властной угрозой сковала ее: - Это - мое!! Улица эта, дворцы и каналы, Банки, пассажи, витрины, подвалы, Золото, ткани, и снедь, и питье - Это - мое!! Библиотеки, театры, музеи, Скверы, бульвары, сады и аллеи, Мрамор и бронзовых статуй литье - Это - мое!! Воем ответила Улица Главная. Стал богатырь. Загражден ему путь. Хищных стервятников стая бесславная Когти вонзила в рабочую грудь. Вмиг ощетинясь штыками и пиками, Главная Улица - страх позабыт!- Вся огласилася воплями дикими, Гиком и руганью, стонами, криками, Фырканьем конским и дробью копыт. Прыснули злобные пьяные шайки Из полицейских, жандармских засад: - Рысью... в атаку! - Бери их в нагайки! - Бей их прикладом! - Гони их назад! - Шашкою, шашкой, которые с флагами, Чтобы вперед не сбирались ватагами, Знали б, ха-ха, свой станок и верстак, Так их! Так!! - В мире подобного нет безобразия! - Темная масса!.. - Татарщина!.. - Азия!.. - Хамы!.. - Мерзавцы!.. - Скоты!.. - Подлецы!.. - Вышла на Главную рожа суконная! - Всыпала им жандармерия конная! - Славно работали тоже донцы! - Видели лозунги? - Да, ядовитые! - Чернь отступала, заметьте, грозя. - Правда ль, что есть средь рабочих убитые? - Жертвы... Без жертв, моя прелесть, нельзя!.. - Впрок ли пойдут им уроки печальные? - Что же, дорвутся до горшей беды! Вновь засверкали витрины зеркальные. Всюду кровавые смыты следы. Улица злого полна ликования, Залита светом вечерних огней. Чистая публика всякого звания Шаркает, чавкает снова на ней, Чавкает с пошло-тупою беспечностью, Меряя срок своих чавканий вечностью, Веруя твердо, что с рабской судьбой Стерпится, свыкнется "хам огорошенный", Что не вернется разбитый, отброшенный, Глухо рокочущий где-то прибой! Снова... Снова. Бьет роковая волна... Гнется гнилая основа... Падает грузно стена. - На!.. - На!.. - Раз-два, Сильно!.. - Раз-два, Дружно!.. - Раз-два, В ход!! Грянул семнадцатый год. - Кто там? Кто там Хнычет испуганно: "Стой!" - Кто по лихим живоглотам Выстрел дает холостой? - Кто там виляет умильно? К черту господских пролаз! - Раз-два, Сильно!.. - Е-ще Раз!.. - Нам подхалимов не нужно! Власть - весь рабочий народ! - Раз-два, Дружно!.. - Раз-два, В ход!! - Кто нас отсюдова тронет? Силы не сыщется той! . . . . . . . . . . . . . Главная Улица стонет Под пролетарской пятой!! Эпилог Петли, узлы - колеи исторической... Пробил - второй или первый?- звонок. Грозные годы борьбы титанической - Вот наш победный лавровый венок! Братья, не верьте баюканью льстивому: "Вы победители! Падаем ниц". Хныканью также не верьте трусливому: "Нашим скитаньям не видно границ!" Пусть нашу Улицу числят задворками Рядом с Проспектом врага - Мировым. Разве не держится он лишь подпорками И обольщеньем, уже не живым?! Мы, наступая на нашу, на Главную, Разве потом не катилися вспять? Но, отступая пред силой неравною, Мы наступали. Опять и опять. Красного фронта всемирная линия Пусть перерывиста, пусть не ровна. Мы ль разразимся словами уныния? Разве не крепнет, не крепнет она? Стойте ж на страже добытого муками, Зорко следите за стрелкой часов. Даль сотрясается бодрыми звуками, Громом живых боевых голосов! Братья, всмотритесь в огни отдаленные, Вслушайтесь в дальний рокочущий шум: Это резервы идут закаленные. Трум-ту-ту-тум! Трум-ту-ту-тум! Движутся, движутся, движутся, движутся, В цепи железными звеньями нижутся, Поступью гулкою грозно идут, Грозно идут, Идут, Идут На последний всемирный редут!..
Русская советская поэзия.
Под ред. Л.П.Кременцова.
Ленинград: Просвещение, 1988.
Живые, думаем с волненьем о живом И верим, хоть исход опасности неведом, Что снова на посту ты станешь боевом, Чтоб к новым нас вести победам. В опасности тесней смыкая фронт стальной, Завещанное нам тобой храня упорство, Мы возбуждённо ждём победы основной, Которой кончишь ты, любимый наш, родной, С недугом злым единоборство!
Русская советская поэзия.
Под ред. Л.П.Кременцова.
Ленинград: Просвещение, 1988.
Нас побить, побить хотели, Нас побить пыталися, А мы тоже не сидели, Того дожидалися! У китайцев генералы Все вояки смелые: На рабочие кварталы Прут, как очумелые. Под конец они, пройдохи, Так распетушилися: На советские "подвохи" Дать отпор решилися: "Большевистскую заразу Уничтожить начисто!" Но их дело стало сразу Очень раскорячисто. Нас побить, побить хотели, Нас побить пыталися, Но мы тоже не сидели, Того дожидалися! Так махнули, Так тряхнули, Крепко так ответили, Что все Чжаны Сюэ-ляны Живо дело сметили. Застрочили быстро ноты Мирные и точные, Мастера своей работы Мы дальневосточные! Наш ответ Чжан Сюэ-лянам1 - Схватка молодецкая, А рабочим и крестьянам - Дружба всесоветская! Нас побить, побить хотели, Нас побить пыталися, Но мы даром не сидели, Того дожидалися!
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.