Денис Васильевич Давыдов (3)

ОРЛИЦА, ТУРУХТАН И ТЕТЕРЕВ

 Орлица
 Царица
 Над стадом птиц была,
Любила истину, щедроты изливала,
Неправду, клевету с престола презирала.
За то премудрою из птиц она слыла.
 За то ее любили,
 Покой ее хранили.
Но наконец она всемощною рукой.
 По правилам природы,
 Прожив назначенные годы,
 Взята была судьбой,
А попросту сказать - Орлица жизнь скончала;
Тоску и горести на птичий род нагнала;
И все в отчаяньи горчайши слезы льют,
 Унылым тоном
 И со стоном
 Хвалы покойнице поют.
Что сердцу горестно, легко ли то забыть?
 Слеза - души отрада
 И доброй памяти награда.
Но - как ни горестно - ее не возвратить...
 Пернаты рассуждают
 И так друг друга уверяют,
Что без царя нельзя никак на свете жить
И что царю у них, конечно, должно быть!
И тотчас меж собой совет они собрали
 И стали толковать,
 Кого в цари избрать?
 И наконец избрали...
 Великий боже!
 Кого же?
 Турухтана!
Хоть знали многие, что нрав его крутой,
 Что будет царь лихой,
 Что сущего тирана
 Не надо избирать,
Но должно было потакать,-
И тысячу похвал везде ему трубили:
Иной разумным звал, другие находили,
Что будет он отец отечества всего,
Иные клали всю надежду на него,
Иные до небес ту птицу возносили,
И злого петуха в корону нарядили.
 А он -
 Лишь шаг на трон,
То хищной тварью всей себя и окружил,
Сычей, сорок, ворон - в павлины нарядил,
И с сею сволочью он тем лишь забавлялся,
Что доброй дичью всей без милости ругался:
 Кого велит до смерти заклевать,
 Кого в леса дальнейшие сослать,
 Кого велит терзать сорокопуту -
 И всякую минуту
 Несчастья каждый ждал.
Томился птичий род, стенал...
В ужасном страхе все, а делать что - не знают!
"Виновны сами мы,- пернаты рассуждают,-
И, знать, карает нас вселенныя творец
За наши каверзы, тираном сим вконец,
Или за то, что мы в цари избрали птицу -
 Кровопийцу!.."
И в горести они летят толпой к леску
Размыкать там свою смертельную тоску.
Не гимны, Турухтан, тебе дичина свищет,
Возмездия делам твоим тиранским ищет.
Когда народ стенёт, всяк час беда, напасть,
Пернаты, знать, злодейств терпеть не станут боле!
Им нужен добрый царь,- ты ж гнусен на престоле!
Коль необуздан ты - твоя несносна власть!
 И птичий весь совет решился,
Чтоб жизни Турухтан и царствия лишился.
К такому приступить гораздо делу трудно!
 Однако как же быть?
 Казалось многим то безумно,
 Но чем иным переменить?..
Ужасно действие и пропасть в нем греха!
 Да, как ни есть,
 Свершили месть -
 Убили петуха!
 Не стало Турухтана,-
 Избавились тирана!
В восторге, в радости, все птицы вне себя,
 Злодея истребя,
 Друг друга лобызают
 И так болтают:
"Теперь в спокойствии и неге заживем,
Как птицу смирную на царство изберем!"
И в той сумятице на трон всяк предлагает:
Кто гуся, кто сову, кто курицу желает,
И в выборе царя у птиц различный толк.
 О рок!
Проникнуть можно ли судеб твоих причину?
Караешь явно ты пернатую дичину!
И вдруг сомкнулись все, во всех местах запели,
 И все согласно захотели,
 Чтоб Тетерев был царь.
 Хоть он глухая тварь,
 Хоть он разиня бестолковый,
Хоть всякому стрелку подарок он готовый,-
 Но все в надежде той,
 Что Тетерев глухой
 Пойдет стезей Орлицы...
 Ошиблись бедны птицы!
 Глухарь безумный их -
 Скупяга из скупых,
Не царствует - корпит над скопленной добычью
И управлять другим несчастной отдал дичью.
 Не бьет он, не клюет,
 Лишь крохи бережет.
 Любимцы ж царство разоряют,
Невинность гнут в дугу, срамцов обогащают...
Их гнусной прихотью кто по миру пошел,
Иной лишен гнезда - у них коль не нашел.
 Нет честности ни в чем, идет всё на коварстве,
 И сущий стал разврат во всем дичином царстве.

 Ведь выбор без ума урок вам дал таков:
Не выбирать в цари ни злых, ни добрых петухов.

1804

Примечания
Орлица — Екатерина II, Турухтан — Павел I. Тетерев — Александр I. 

Басня намекает на убийство Павла I в Михайловском замке в марте 1801 года 

при молчаливом попустительстве Александра I, сына Павла Н. Греч в своих 

записках вспоминает: «Порицания (начала правления Александра I.— В. А.) 

проявлялись в рукописных стихотворениях. Самое сильное из этих 

стихотворений было «Орлица, Турухтан и Тетерев».

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


МУДРОСТЬ

Анакреонтическая ода

Мы недавно от печали,
Лиза, я да Купидон,
По бокалу осушали
И просили Мудрость вон.

"Детушки, поберегитесь!-
Говорила Мудрость нам.-
Пить не должно; воздержитесь:
Этот сок опасен вам".

"Бабушка!- сказал плутишка.-
Твой совет законом мне.
Я - послушливый мальчишка,
Но... вот капелька тебе,-

Выпей!"- Бабушка напрасно
Отговаривалась пить.
Как откажешь? Бог прекрасной
Так искусен говорить.

Выпила и нам твердила
О воздержности в вине;
Еще выпив, попросила,
Что осталося на дне.

И старушка зашаталась,
Не нашедши больше слов;
Зашатавшись, спотыкалась,
Опираясь на Любовь.

1807

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


* * *

Поведай подвиги усатого героя,
О муза, расскажи, как Кульнев воевал,
Как он среди снегов в рубашке кочевал
И в финском колпаке являлся среди боя.
 Пускай услышит свет
Причуды Кульнева и гром его побед.

Румяный Левенгёльм1 на бой приготовлялся
И, завязав жабо, прическу поправлял,
Ниландский полк его на клячах выезжал,
За ним и корпус весь Клингспора2 пресмыкался;
О храбрые враги, куда стремитесь вы?
Отвага, говорят, ничто без головы.

Наш Кульнев до зари, как сокол, встрепенулся;
Он воинов своих ко славе торопил:
"Вставайте,- говорит,- вставайте, я проснулся!
С охотниками в бой! Бог храбрости и сил!
По чарке, да на конь, без холи и затеев;
Чем ближе, тем видней, тем легче бить злодеев!"3
Всё вмиг воспрянуло, всё двинулось вперед...
О муза, расскажи торжественный поход!

1808

Примечания
Отрывок из утраченного большого стихотворения о гусарском военачальнике Якове Петровиче Кульневе 

(1763—1812) — о подвигах его в войне со Швецией в 1808—1809 годах; он, уже будучи генералом, 

геройски погиб в 1812 году в битве под Клястицами.
1. Левенгёльм — начальник главного штаба шведской армии. 
2. Клингспор — фельдмаршал, шведский главнокомандующий. 
3. Приказ Кульнева накануне нападения, которое было назначено 

за два часа до рассвета. (Примеч. Давыдова.) 

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


ГРАФУ П. А. СТРОГАНОВУ
ЗА ЧЕКМЕНЬ, ПОДАРЕННЫЙ ИМ МНЕ
ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ 1810 ГОДА В ТУРЦИИ

Блаженной памяти мой предок Чингисхан1,
Грабитель, озорник с аршинными усами,
На ухарском коне, как вихрь перед громами,
В блестящем панцире влетал во вражий стан
И мощно рассекал татарскою рукою
Всё, что противилось могущему герою.
Почтенный пращур мой, такой же грубиян,
Как дедушка его, нахальный Чингисхан,
В чекмене легоньком, среди мечей разящих,
Ордами управлял в полях, войной гремящих.
Я тем же пламенем, как Чингисхан, горю;
Как пращур мой Батый, готов на бранну прю,
Но мне ль, любезный граф, в французском одеянье
Явиться в авангард, как франту на гулянье,
Завязывать жабо, прическу поправлять
И усачам себя Линдором показать!
Потомка бедного ты пожалей Батыя
И за чекмень прими его стихи дурные!

1810

Примечания
П. А. Строганов (1774—1817)— в 1789 году был в Париже свидетелем революционных событий, 

вступил в якобинский клуб и даже принимал участие в уличных боях. Был отозван русским правительством в Россию. 

При Александре I был крупным чиновником, в 1807 году перешел в военную службу и участвовал в войнах 1807—1814 годов.
1. Блаженной памяти мой предок Чингисхан — Давыдовы считали, что их род начался от выходца из Золотой Орды. 

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


МОЯ ПЕСНЯ

Я на чердак переселился:
Жить выше, кажется, нельзя!
С швейцаром, с кучером простился,
И повара лишился я.
Толпе заимодавцев знаю
И без швейцара дать ответ;
Я сам дверь важно отворяю
И говорю им: дома нет!

В дни праздничные для катанья
Готов извозчик площадной,
И будуар мой, зала, спальня
Вместились в комнате одной.
Гостей искусно принимаю:
Глупцам - показываю дверь,
На стул один друзей сажаю,
А миленькую... на постель.

Мои владенья необъятны:
В окрестностях столицы сей
Все мызы, где собранья знатны,
Где пир горой, толпа людей.
Мои все радости - в стакане,
Мой гардероб лежит в ряду,
Богатство - в часовом кармане,
А сад - в Таврическом саду.

Обжоры, пьяницы! хотите
Житье-бытье мое узнать?
Вы слух на песнь мою склоните
И мне старайтесь подражать.
Я завтрак сытный получаю
От друга, только что проснусь;
Обедать - в гости уезжаю,
А спать - без ужина ложусь.

О богачи! не говорите,
Что жизнь несчастлива моя.
Нахальству моему простите,
Что с вами равен счастьем я.
Я кой-как день переживаю -
Богач роскошно год живет...
Чем кончится?- И я встречаю,
Как миллионщик, новый год.

1811

Примечания
Вольный перевод песни французского поэта Жозефа Пена (1773—1830) «Житье холостяка».

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


В АЛЬБОМ

На вьюке, в тороках, цевницу я таскаю;
Она и под локтем, она под головой;
 Меж конских ног позабываю,
 В пыли, на влаге дождевой...
Так мне ли ударять в разлаженные струны
И петь любовь, луну, кусты душистых роз?
 Пусть загремят войны перуны,
 Я в этой песне виртуоз!

1811

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


* * *

Гераков! прочитал твое я сочиненье,
Оно утешило мое уединенье;
Я несколько часов им душу восхищал:
Приятно видеть в нем, что сердцу благородно,
Что пылкий дух любви к отечеству внушал,-
Ты чтишь отечество и русскому то сродно:
Он ею славу, честь, бессмертие достал.

1814

Примечания
Здесь Давыдов говорит о книге литератора Г. Геракова 

«Твердость духа русских» (1813—1814).

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


В. А. ЖУКОВСКОМУ

Жуковский, милый друг! Долг красен платежом:
Я прочитал стихи, тобой мне посвященны;
Теперь прочти мои, биваком окуренны
 И спрысканны вином!
Давно я не болтал ни с музой, ни с тобою,
До стоп ли было мне?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но и в грозах войны, еще на поле бранном,
 Когда погас российский стан,
Тебя приветствовал с огромнейшим стаканом
Кочующий в степях нахальный партизан!

1814

Примечания
Ответ на стихотворение В. А. Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812), 

где автор среди многих героев отметил и Дениса Давыдова.

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ
КНЯЗЯ ПЕТРА ИВАНОВИЧА БАГРАТИОНА

Где Клии взять перо писать его дела?-
 У Славы из крыла.

1810-е годы

Примечания
Петр Иванович Багратион (1765—1812) — герой всех войн России с 1805 по 1812 год, 

особенно 1812 года; воспитанник Суворова. В течение нескольких лет был 

непосредственным военным начальником Давыдова. Погиб от тяжелой раны, 

полученной в Бородинской битве.

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


* * *

Как будто Диоген с зажженным фонарем,
Я по свету бродил, искавши человека,
И сильно утвердясь в намереньи моем,
В столицах потерял я лучшую часть века.
Судей, подьячих я, сенаторов нашел,
 Вельмож, министров, прокуроров,
 Нашел людей я разных сборов -
 Фонарь мой всё горел.
Но, встретившись с тобой, я вздрогнул, удивился
Фонарь упал из рук, но ах!.. не погасился.

1810-е годы

Примечания
По преданию, греческий философ Диоген (404—323 до н. э.) на вопрос, 

зачем он идет среди белого дня с фонарем, ответил: «Ищу человека» 

(то есть «настоящего», полноценного в нравственном отношении; 

при встрече с таким человеком фонарь Диогена должен был погаснуть).

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


* * *

Ахтырские гусары,
О, храбрые друзья!
Простите!- на удары
И бранные пожары
Ходить не буду я!
Довольно пламень ярый
. . . . . . . . . . .
Вот кивер мой
Примите от меня
. . . . . . . . . . .

1814-1815

Примечания
Обращено к гусарам Ахтырского полка, в который 

Давыдов вступил подполковником в 1812 году.

Д.Давыдов. Стихотворения.
Москва, "Советская Россия", 1979.


ЭЛЕГИЯ I

 Возьмите меч — я недостоин брани!
Сорвите лавр с чела — он страстью помрачен!
О боги Пафоса, окуйте мощны длани
И робким пленником в постыдный риньте плен!
 Я ваш! — и кто не воспылает!
Кому не пишется любовью приговор,
Как длинные она ресницы подымает
 И пышет страстью взор!
 Когда харитой улыбнется,
 Или в ночной тиши
 Воздушным призраком несется,
Иль, непреклонная, над чувствами смеется
 Обуреваемой души!
О вы, которые здесь прелестьми гордитесь!
Не вам уж более покорствует любовь,
Взгляните на нее и сердцем содрогнитесь:
Она — владычица и смертных и богов!
Ах! пусть бог Фракии мне срамом угрожает
И, потрясая лавр, манит еще к боям, —
Воспитанник побед прах ног ее лобзает
И говорит «прости» торжественным венкам!
 Но кто сей юноша блаженный,
Который будет пить дыханье воспаленно
 На тающих устах,
Познает мленье чувств в потупленных очах...
И на груди ее воздремлет утомленный?

1814

Примечания
Эта элегия посвящена Александре Ивановне Ивановой (1795—1855) — балерине, 

позднее водевильной и оперной артистке. В отдельных изданиях могут 

встречаться дополнительные четыре стиха в конце:

 Чего ему тогда останется желать?
 Чего искать ему? — он всё уже имеет!
 Он выше всех царей достоин восседать!
 Он бог, пред коим мир, склонясь, благоговеет!

Однако в авторитетном издании, по которому осуществлялась сверка,