ДИОНИСИЙСКИЕ ДИФИРАМБЫ (3) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

969 Просмотров

ГНОСЕОЛОГИЯ ( 1 ) ( 2 ) ( 3 ) ( 4 ) / ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ
ГРУППА / ГРУППОВОЕ / КОЛЛЕКТИВ / КОЛЛЕКТИВНОЕ / СОЦИАЛЬНЫЙ / СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ
ПСИХИКА / ПСИХИЧЕСКИЙ / ПСИХОЛОГИЯ / ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ / ПСИХОАНАЛИЗ
ФИЛОСОФИЯ / ЭТИКА / ЭСТЕТИКА / ФИЛОСОФ / ПСИХОЛОГ / ПОЭТ / ПИСАТЕЛЬ
РИТОРИКА \ КРАСНОРЕЧИЕ \ РИТОРИЧЕСКИЙ \ ОРАТОР \ ОРАТОРСКИЙ

FRIEDRICH WILHELM NIETZSCHE / ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ НИЦШЕ

НИЦШЕ / NIETZSCHE / ЕССЕ HOMO / ВОЛЯ К ВЛАСТИ / К ГЕНЕАЛОГИИ МОРАЛИ / СУМЕРКИ ИДОЛОВ /
ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА / ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА / ЗЛАЯ МУДРОСТЬ / УТРЕННЯЯ ЗАРЯ /
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ / СТИХИ НИЦШЕ / РОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ

Фридрих Вильгельм Ницше

ФРИДРИХ НИЦШЕ
ДИОНИСИЙСКИЕ ДИФИРАМБЫ

СРЕДИ СТЕРВЯТНИКОВ

Тот, кто стремится вниз,
будет быстро
проглочен здешнею бездной!
Лишь ты, Заратустра,
любишь расти на склоне
нависшей над ним елью!
Корни она пустила
туда, где сама скала
в ужасе смотрит в бездну;
она – цепляется
там, где все
рушится вниз;
там, где царит нетерпение
камнепада и водопада,
она, терпеливица,
тверда, молчалива и в одиночестве.
В одиночестве!
Да и кто бы отважился
в гости прийти – сюда,
в гости прийти – к тебе?..
Разве только стервятник,
с убийственной радостью
кружащийся над терпеливым
и неподвижным, чтобы,
с диким разбойничьим хохотом,
с хохотом стервятника,
впиться в шею…
К чему твоя неподвижность?
Ведь он издевается:
Только крылатому
можно любить бездну,
но не повисшему,
как ты, о повешенный!
О Заратустра,
о жестокий Нимрод!
Недавний ловец Слова Божьего,
невод для добродетели,
стрела зла!
Ныне –
самим собою изловленный,
сам в себя впившийся,
ловец и добыча разом!
Ныне –
в одиночестве с самим собой,
во двойничестве с собственным знанием,
во ничтожестве и во множестве
неизменно глухих зеркал,
в беспамятстве
сотни воспоминаний,
все раны горят,
все стужи страшат,
все петли душат:
Самопознанье!
Самозакланье!
Зачем ты себя опутал
петлями этой мудрости?
Зачем ты себя завлек
В сад вечного Змия?
Зачем ты прокрался в себя?
В себя – зачем?
Болен ты ныне,
опоенный змеиным ядом,
ныне пленен
жесточайшею сетью пут:
в свои недра вгрызаясь,
не поднимаясь с колен,
прорубая пустоты в породе,
поднимая пласты за пластами,
упрямо,
не надеясь на помощь,
мертвец,
грехами отягощенный,
самим собой нагруженный.
Путь знанья!
Самопознанья!
Всезнающий Заратустра!
Предельную тяжесть искал ты,
нашел – себя,
и уже теперь не отступишься…
Лежа
и гложа -
и тем, кому никогда уже не подняться!
Вынужденно я зарастаю твоей могилой,
дух недоросший!..
А еще недавно столь гордый
всеми твердынями своей гордости!
А еще недавно – отшельник, отделившийся от Бога,
поделившийся властью с Дьяволом,
кроваво-красный Князь высокомерья!
Ныне –
в немоте ничтожества
скрючившийся
вопросительный знак,
усталая загадка,
загадка – но для стервятников!
Они уж тебя "решат”,
изголодались они по такому "решению”,
они уже кружатся над тобой, загадка,
тобой, повешенный!..
О Заратустра!
Самопознанье!..
Самозакланье!..

ОГНЕННЫЙ ЗНАК

Здесь, где меж двух морей вырастает остров,
в нагромождении скал подобный грубому жертвеннику,
именно здесь зажигает под черными небесами
свои высоко сложенные костры Заратустра –
огненные знаки для потерпевших крушение мореходов,
вопросительные знаки для тех, кому ведом ответ…
Здешнее пламя с серо-седым чревом –
в холодные дали стремятся его языки,
все в более чистую высь тянется его шея:
змея, в нетерпении распрямившаяся в высоту.
Вехами этих знаков я мечу свое место.
Ибо моя душа – это и есть здешнее пламя,
ненасытно рвущееся вдаль и ввысь,
ввысь и ввысь своим бесшумным жаром.
Зачем бежал Заратустра от человека и зверя?
Чего избежал, покинув твердую почву?
Шесть одиночеств познал он одно за другим –
море само по себе показалось ему недостаточно одиноко,
остров на берег пустил его – и на вершине он пламенем стал,
он на седьмом одиночестве остановился –
ловит чело свое на рыболовный крючок.
Потерпевшие крушение мореходы!
Ставшие развалинами созвездья!
Моря грядущего! Не обитаемые знанием небеса!
На рыбный крючок ныне все одинокое буду ловить.
Дайте ответ, я взываю к вам, нетерпеливое пламя, -
Дайте ответ, изловите меня, рыбака на вершине горы, -
ибо седьмое мое одиночество станет последним!

СОЛНЦЕ САДИТСЯ

1

Недолго тебе еще жаждать,
сгоревшее сердце;
Обещаньями полнится воздух,
из неизвестных мне уст начинает меня обдувать –
грядет прохлада…
Жарко стояло солнце мое надо мною весь день.
Будьте же благословенны в своем приближенье,
внезапные ветерки,
прохладные духи начала сумерек!
Воздух становится чужд и чист.
Разве это еще не ты,
ночь-соблазнительница,
бросаешь на меня беглые взгляды?
Не утрачивай мощи, отважное сердце!
Не вопрошай: зачем?

2

День моей жизни!
Солнце садится.
Ровная гладь реки
зазолотилась уже.
Веет теплом от скалы:
не проспало ли
счастье весь день своим сладким сном?
В зеленом вечернем свете
счастье еще разыгрывает бурая бездна.
День моей жизни!
Дело к вечеру!
Уже глаза твои светят
полураздавленно,
уже текут твои росы
ручьями слез,
уже окровавил белизну моря
пурпур твоей любви,
твое последнее медлящее блаженство…

3

Веселье, золотое, настань!
ты – смерти
наитайное, наисладкое предвосхищение!
Или же я чересчур спешу?
И лишь теперь, когда ноги мои устали,
взгляды твои на меня упали,
счастье твое на меня нашло.
А вокруг лишь игра и волна.
Все, что томило своею тяжестью,
К кануло в голубое забвенье,
упрямится только моя ладья.
Буря и путь – как от этого отучиться!
Желанье с надеждою тонут,
на море гладь и в душе.
Седьмое одиночество!
Никогда еще не была мне настолько близка
сладкая уверенность –
и настолько любезно солнце
Или не тает по-прежнему лед на моей
вершине?
Серебряный, легкий, как рыба,
выплывает теперь мой челн.