- 1029 Просмотров
- Обсудить
Полянка зимняя бела, В лесу — бурана вой. Ночная вьюга замела Окопчик под Москвой. На черных сучьях белый снег Причудлив и космат. Ничком лежат пять человек — Советских пять солдат. Лежат. Им вьюга дует в лоб, Их жжет мороз. И вот — На их заснеженный окоп Фашистский танк ползет. Ползет — и что-то жабье в нем. Он сквозь завал пролез И прет, губительным огнем Прочесывая лес. «Даешь!» — сказал сержант. «Даешь!»— Ответила братва. За ними, как железный еж, Щетинилась Москва. А черный танк все лез и лез, Утаптывая снег. Тогда ему наперерез Поднялся человек. Он был приземист, белокур, Курнос и синеок. Холодный глаз его прищур Был зорок и жесток. Он шел к машине головной И помнил, что лежат В котомке за его спиной Пять разрывных гранат. Он массой тела своего Ей путь загородил. Так на медведя дед его С рогатиной ходил. И танк, паля из всех стволов, Попятился, как зверь. Боец к нему, как зверолов, По насту полз теперь. Он прятался от пуль за жердь, За кочку, за хвою, Но отступающую смерть Преследовал свою! И черный танк, взрывая снег, Пустился наутек, А коренастый человек Под гусеницу лег. И, все собою заслоня, Величиной в сосну, Не человек, а столб огня Поднялся в вышину! Сверкнул — и через миг померк Тот огненный кинжал... Как злая жаба, брюхом вверх, Разбитый танк лежал.
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Начинается ростепель марта, И скворец запевает — он жив... Ты лежишь под гвардейским штандартом, Утомленные руки сложив. Ты устал до кровавого пота! Спи ж спокойно. Ты честно, родной, Отработал мужскую работу, Что в пароде зовется — войной. Мы холодные губы целуем, Шлем тебе наш прощальный салют, В том колхозе, что мы отвоюем, Твоим именем клуб назовут. Наши девушки будут в петлице Твой портрет в медальоне носить, О тебе тракторист смуглолицый Запоет, выйдя траву косить. Ты недаром на вражьи твердыни Шел за землю родимую в бой: Ты навеки становишься ныне Сам родимою нашей землей! Чисто гроба остругана крышка, Выступает смола на сосне... Синеглазый вихрастый мальчишка По ночам тебя видит во сне: Он к отцу на колени садится И ею заряжает ружье... Спи, товарищ! Он будет гордиться, Что наследовал имя твое.
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Замолк далекий отзвук грома, Звезда вечерняя зажглась. Со своего аэродрома Ночь тихо в воздух поднялась. Она летит — и вслед за нею Ты старта попросил: пора! Вот твой мотор чуть-чуть слышнее Ночного пенья комара. Поляны, что давно знакомы, Уже вдали не видишь ты... Жена теперь, наверно, дома, И на столе ее — цветы. А сын сквозь длинные ресницы Спросонок взглянет и вздохнет. Ему сейчас, быть может, снится Отца далекий самолет. Как тихо над передним краем! Нигде не разглядеть ни зги. Но знаешь ты, что тьма сырая Обманчива: внизу — враги! Чтоб в день победы в доме старом Обнять сынишку и жену, Сейчас ты бомбовым ударом Вспугнешь ночную тишину. Вокруг запляшут в это время Разрывов желтые мячи. Начнут рубить глухую темень Косых прожекторов мечи. Но, отбомбившись, ты под тучи Уйдешь — и канешь за рекой Незримым мстителем летучим За наш нарушенный покой!
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
На полу игрушки. В доме тишь. Мама вяжет. Ты спокойно спишь. В темно-голубой квадрат окна Смотрит любопытная луна. Где-то в небе возникает вдруг Ровный-ровный, нежный-нежный звук, Словно деловитая пчела Песню над цветами завела. В ясном небе близ луны плывет Маленький отцовский самолет. «Спи, сынок!— гудят его винты.— Чтоб в саду играл спокойно ты, Чтоб лежали в домике в тылу Детские игрушки на полу, Каждый вечер ввысь взлетаю я, И со мной летят мои друзья! Вражьи «юнкерсы» еще бомбят Беззащитных маленьких ребят. Их глаза незрячие пусты, Их игрушки кровью залиты! Чтоб добыть победу, чтоб принесть Детям счастье, а фашистам месть,— Чуть настанет вечер, над тобой Мы летим на Запад, в жаркий бой!..» В темно-голубой квадрат окна Смотрит любопытная луна. На полу игрушки, в доме тишь. Мама вяжет. Ты спокойно спишь. Над тобой отцовский самолет Песню колыбельную поет.
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Эти гордые лбы винчианских мадонн Я встречал не однажды у русских крестьянок, У рязанских молодок, согбенных трудом, На току молотящих снопы спозаранок. У вихрастых мальчишек, что ловят грачей И несут в рукаве полушубка отцова, Я видал эти синие звезды очей, Что глядят с вдохновенных картин Васнецова. С большака перешли на отрезок холста Бурлаков этих репинских ноги босые... Я теперь понимаю, что вся красота — Только луч того солнца, чье имя — Россия!
Вечер лирики.
Москва: Искусство, 1965.
В колокол, мирно дремавший, Тяжелая бомба с размаха Грянула.... А.К.Толстой В тот колокол, что звал народ на вече, Вися на башне у кривых перил, Попал снаряд, летевший издалече, И колокол, сердясь, заговорил. Услышав этот голос недовольный, Бас, потрясавший гулкое нутро, В могиле вздрогнул мастер колокольный, Смешавший в тигле медь и серебро. Он знал, что в дни, когда стада тучнели И закрома ломились от добра, У колокола в голосе звенели Малиновые ноты серебра. Когда ж врывались в Новгород соседи И был весь город пламенем объят, Тогда глубокий звон червонной меди Звучал, как ныне... Это был набат! Леса, речушки, избы и покосцы Виднелись с башни каменной вдали. По большакам сновали крестоносцы, Скот угоняли и амбары жгли... И рухнули перил столбы косые, И колокол гудел над головой Так, словно то сама душа России Своих детей звала на смертный бой!
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Это смерть колотит костью По разверзшимся гробам: «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Лезут немцы, и пойми ты: Где изъяны в их броне?.. «Мессершмитты», «Мессершмитты» Завывают в вышине. Шарит враг незваным гостем По домам и погребам... «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Толпы спят на полустанках, Пол соломой застеля. Где-то близко вражьи танки Пашут русские поля. Толстый унтер хлещет в злости Баб смоленских по зубам... «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Рвутся бомбы. Дети плачут. Первой крови горек вкус. Воет пьяный автоматчик: «Рус капут! Сдавайся, рус!..»
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Шилом бреется солдат, Дымом греется... Шли в побывку Из Карпат Два армейца. Одному приснилось: Мать Стала гневаться, А другой шел Повидать Красну девицу. Под ракитой Небольшой, Под зеленою, Он ту девицу Нашел Застреленную. А чумак Уху варит При конце реки. «Шли тут нынче,— Говорит,— Офицерики. Извели они, Видать, Девку гарную!..» И подался Тот солдат В Красну Армию.
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
В сизых тучках Солнце золотится — Точно рдеет Уголек в золе... Люди говорят, Что ворон-птица Сотни лет Кочует по земле. В зимний вечер В роще подмосковной, Неподвижен И как перст один, На зеленой Кровельке церковной Он сидит, Хохлатый нелюдим. Есть в его Насупленном покое Безразличье Долгого пути! В нем таится Что-то колдовское, Вечное, Бессмертное почти! «Отгадай-ка,— Молвит он,— Который Век на белом свете Я живу? Я видал, Как вел Стефан Баторий Гордое шляхетство На Москву. Города Лежали бездыханно На полях Поруганной земли... Я видал, Как орды Чингисхана Через этот бор С востока шли. В этот лес Французов Утром хмурым Завела Недобрая стезя, И глядел на них я, Сыто щуря, Желтые Ленивые глаза. Я потом Из темной чащи слышал, Как они бежали второпях, И свивали полевые мыши Гнезда В их безглазых черепах. Тот же месяц Плыл над синим бором, И закат горел, Как ярый воск. И у всех у них Я, старый ворон, Из костей Клевал соленый мозг!» Так и немцы: Рвутся стаей хищной, А промчится год — Глядишь, Их нет... Черной птице Надо много пищи, Чтоб прожить на свете Сотни лет.
Дмитрий Кедрин. Стихотворения. Поэмы.
Москва: "Московский Рабочий", 1982.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.