Ду Фу (10)

 Записал свои мысли во время путешествия ночью

 В лодке с высокою мачтой
 Тихою ночью плыву я.

 Гладя прибрежные травы,
 Легкий проносится ветер.

 Мир заливая сияньем,
 Светит луна, торжествуя,

 И над великой рекою
 Воздух прозрачен и светел.

 Если бы литература
 Мне помогла хоть немного:

 Освободила от службы -
 Вечной погони за хлебом.

 Ныне ж мое положенье
 Схоже своею тревогой

 С чайкой, которая мечется
 Между землею и небом.

 765 г.


 Отрывок

 Имперская гвардия,
 Как говорят,

 Быть может,
 И очень храбра на войне,

 Но грубое варварство
 Этих солдат

 С туфанями
 Может сравниться вполне.

 Я слышал
 Народа китайского стон -

 Плывут мертвецы
 По великой реке.

 А женщин и девушек,
 Взятых в полон,

 Терзают
 От их деревень вдалеке.

 765 г.


 План Восьми Расположений

 Нет цены заслугам полководца
 И его высокому уму -

 Мудрый план Восьми Расположений
 Будет жить, как памятник ему.

 И не сдвинуть тех камней могучих
 Даже Янцзыцзяну самому.

 Только жаль, что не завоевал он
 Княжество, зовущееся У.

 766 г.


 Прежде...

 Когда ворвались варвары
 В столицу

 И овладели
 Алыми дворцами -

 Все девять храмов
 Начали дымиться

 И Млечный Путь
 Стал красным, словно пламя.

 На десять ли
 Взлетела черепица,

 И занавеси
 Жарко запылали,

 И предков наших
 Древние таблицы

 Среди развалин
 Жалким пеплом стали.

 И бушевал всю ночь
 Грабеж позорный,

 Не кончившись
 И в утреннем тумане,

 Пока толпа
 Предателей придворных

 Писала поздравленья
 Ань Лу-шаню.

 Когда принцесс беспомощных
 Убили

 И ослепительную
 Яшму трона

 Без сожаленья
 Вдребезги разбили,

 Не пощадив
 Священного дракона.

 Никто не знал,
 Где оба государя, -

 Напрасно старцы
 Слезы проливали...

 Но вот -
 Победы барабан ударил,

 И мы
 Китайские войска встречали.

 И радовались
 От души от самой,

 Что вновь сажают
 Тунговые рощи,

 Что снова строятся
 Дворцы и храмы,

 Исполнении
 Величия и мощи.

 На празднике
 Той светлою весною

 Сам государь
 Руководил обрядом.

 И я стоял,
 Не зная, что со мною,

 С могучими сановниками
 Рядом.

 Мне, несшему
 Таблицы из нефрита,

 Колокола звучали
 Золотые,

 Ворота храма
 Были мне открыты,

 Все ликовало,
 Как во дни былые.

 Сияло солнце,
 Небо было сине,

 Счастливое
 Блаженствовало утро,

 И во дворце,
 На женской половине,

 Огонь румян
 Подчеркивала пудра.

 ...Но мы опять
 Свидетелями были

 Позора храмов
 И святилищ наших -

 Мы видели туфаней,
 Что варили

 Баранье мясо
 В освященных чашах.

 Так где ж указ
 Из Западной столицы,

 Чтобы войска
 Обученные наши

 Надежно
 Укрепились на границе

 И прекратились бы
 Набеги вражьи?

 Чтоб император,
 Правя неуклонно,

 Уверен был
 В искусстве полководца

 И мог, согласно
 Мудрому закону,

 За мир и процветание
 Бороться.

 Чтоб вместо стрел
 Торжествовали плуги,

 А вместо пик
 Работали мотыги.

 Чтоб честные
 И преданные слуги

 Служили
 Справедливому владыке.

 Чтобы велось хозяйство
 Бережливо

 Как во дворце,
 Так и в простой деревне

 И наша родина
 Была счастливой

 В своем могуществе
 И славе древней.

 Чтоб государь
 Выслушивал советы

 На благо
 Правильных своих решений

 И предкам
 Рассказали мы про это

 Во время наших
 Жертвоприношений.

 И, радуясь
 Спокойствию столицы,

 С невзгодами расставшись
 И тоскою, -

 Я б смог
 В края родные возвратиться

 И жить
 В давно заслуженном покое.

 766 г.


 Жара

 Ни гром, ни молния
 Не помогли -

 Дождя в конце концов
 Как не бывало.

 Под солнцем,
 Пламенеющем в пыли,

 Склоняя голову,
 Сижу устало.

 Хотел бы стать
 Осенним тростником

 Или в кристалл холодный
 Превратиться.

 А в детстве - помню -
 Тучи шли с дождем,

 Лишь стоило
 Сплясать и помолиться.

 766 г.


 Моему слуге Адуаню, мальчику из племени ляо

 От жары и от жажды
 Потрескались губы,

 На багровое солнце
 Печально смотрю я.

 Целый месяц, наверно,
 В бамбуковых трубах

 Испарялись
 Источника тонкие струи.

 Целый месяц, наверно,
 Боролись крестьяне

 За последние капли
 Спасительной влаги.

 Мой слуга,
 Ничего не сказав мне заране,

 Утром в горы ушел,
 Полон юной отваги.

 Поздней ночью,
 Совсем задыхаясь от жажды,

 Я внезапно услышал
 Блаженные звуки:

 То вода приближалась
 И каплею каждой

 Говорила о маленьком
 Преданном друге.

 Отыскал он источник,
 Скитаясь в тумане,

 Проложил к нему трубы
 От нашего дома.

 И я вспомнил
 О верном слуге Тао Каня,

 Чья история
 Вам, вероятно, знакома.

 766 г.


 Крепость Боди

 Каменная крепость
 Высока:

 Из ворот
 Выходят облака.

 Под угрюмой
 Крепостью Боди

 Хлещут, словно из ведра,
 Дожди.

 А внизу,
 Стуча о берега,

 Бурная
 Проносится река,

 И за чащей леса
 Чуть видна

 Бледная,
 Неясная луна.

 Кони тут
 Работать не хотят -

 Им домой
 Вернуться бы назад.

 Но из тысячи домов
 У нас,

 Может, сто
 Еще стоят сейчас.

 Бедных женщин
 Не утешит труд -

 Все равно
 Налоги с них дерут.

 И в любом
 Из маленьких домов

 Льются слезы
 Безутешных вдов.

 766 г.


 Стихи о женщинах, собирающих хворост

 Здесь, в Куйчжоу,
 Девушкам не сладко,

 Волосы у них
 Седеют рано.

 Ни семьи, ни мужа,
 Ни порядка,

 В сорок лет -
 Лишь горе, без обмана!

 В дни войны
 И грозного ненастья

 Большинству мужчин
 Не до женитьбы.

 Девушки не думают
 О счастье,

 А о том,
 Как сытыми прожить бы.

 Да к тому ж -
 Таков обычай местный -

 Мужикам
 Трудиться нет охоты, -

 А на плечи женщин,
 Как известно,

 Все труды ложатся
 И заботы.

 Женщины
 Уходят спозаранку

 В лес иль в горы,
 Повязав косынки,

 Чтобы,
 Хворосту собрав вязанку,

 За гроши
 Продать ее на рынке.

 Две косы девических
 Уныло

 Падают
 На сгорбленные плечи,

 И цветы
 Украсить их не в силах -

 О красе
 Здесь не идет и речи.

 Вновь трудиться
 Голод их торопит -

 Круглый год
 С нуждою нету сладу -

 И уйти
 Хоть в соляные копи,

 Чтоб за жалкую
 Работать плату.

 Трудно жить
 На каменистой почве,

 Голодать
 И мерзнуть постоянно,

 Оттого-то
 Выплаканы очи,

 Со слезами
 Смешаны румяна.

 Но поверьте,
 Что в уезде нашем

 Не рождается дитя
 Уродом:

 Ведь была
 Прелестней всех и краше

 Чжао-цзюнь.
 Она отсюда родом.

 766 г.