Джон Китс (16)

КОЛПАК С БУБЕНЦАМИ, или же ЗАВИСТЬ

 

 Неоконченная поэма-сказка

I

 

 В краях Индийских -- близ Гидаспа, мнится,--
 Стояла -- иль парила, что скорей --
 Малюток-эльфов славная столица.
 Царь Эльфинан, мельчайший меж царей,
 Влюблялся в человечьих дочерей,
 Любил их руки нежные, и губы,
 Что, чудится, взывают: обогрей! --
 А вот из фей не выбрал ни одну бы.
 Царь утверждал: ему бесплотные не любы.

II

 

 Любить людей -- для эльфа срам и грех;
 И всяк служитель тамошнего храма
 Грозил навзрыд: беда постигнет всех
 За преступленья царственного хама,
 Что на закон плюет весьма упрямо.
 Какая драма! Государь ведом
 Лишь вожделеньем; подвернется дама --
 И тот же час -- Гоморра и Содом,
 Пока жрецы сулят и молнию, и гром!

III

 

 Парламент, возмущенный государем,
 Воззвал: отверзни августейший слух,
 Уймись! Иначе в грязь лицом ударим!
 Ужели мало нежных фей вокруг?
 Ухлестывай за духами, о дух!..
 И царь ответил -- мыслю, с перепугу
 (Он фей терпеть не мог ни на понюх):
 "Согласен, мой порок сродни недугу!
 Средь бестелесных дев сыщите мне супругу".

IV

 

 Гонцы к Пигмаю, в горский Гималлой
 Порхнули резво, умолили хана:
 О величайший! Свергни спесь долой!
 Царю потребна дочь твоя, Кроханна!
 Гонцы скончали речи невозбранно
 И улетели с лучшей из невест.
 Малютки-эльфы -- мощная охрана,
 И токмо няня, челяди замест,
 Летела с девой: Бог не выдаст, шмель не съест.

V

 

 Людскую душу в область эмпирея
 Сонм ангельский заботливо несет --
 И эльфы так же возносили, рея,
 Царевну под сапфирный небосвод,
 И веял ей навстречу ветр высот...
 В полете эльфы спали, в нем же бдели,
 А если скучноват бывал полет --
 Невесте встать с пернатой колыбели
 Да promener a l'aile заказано ужели?

 

VI

 

 "Голубка, лучше смолкни, ей-же-ей! --
 Рекла невесте няня Кораллина. --
 Близ нас укрылся в облаке Хиндей,
 Лукавая и злая образина!
 Ох, кажется, ясна ему картина!
 Сотри-ка слезы, прекрати-ка стон --
 Старик Хиндей хитрее лисовина!
 Он царский верноподданный шпион!
 Родная, твой обман уж заподозрил он! --

VII

 

 Хиндей услышит храп усталой мыши,
 Коль скоро в половицах есть нора!
 Хиндей считает черепицы крыши --
 И знает, сколь под крышей серебра
 И золота -- и думает: пора
 Изъять их! О, Хиндей..." Но дева няне
 Велела: "Стихни! Ты глупа, стара!
 Да мне ли опасаться этой дряни?
 Я в ненавистный брак влекома на аркане!

VIII

 

 О, мой любимый смертный, где ты?" -- "Цыц!" --
 Шепнула няня, да царевна-кроха
 Такой метнула огнь из-под ресниц,
 Что нянюшка решила: дело плохо!
 И стихла, удержать не в силах вздоха,
 Поскольку от воспитанницы злой
 Ждала в отместку вящего подвоха:
 Кроханна ущипнет -- хоть волком вой!
 А может уколоть аршинною иглой...

IX

 

 Приструнив няню, дивная Кроханна
 Со скукой и тоской наедине
 Стенала и скулила непрестанно,
 Кляня судьбу злосчастную, зане
 "Прощай навек" родной рекла стране.
 Корысти государственной в угоду
 Горянке славной дни влачить на дне
 Долин? Достаться подлому народу?
 В низину снизойти? К столь низменному сброду?

X

 

 Рыдала фея в носовой платок --
 Тож лепесток фламандской розы. Кроме
 Изложенного, был еще чуток
 Иной резон скорбеть об отчем доме --
 Хиндей сие поведал в пухлом томе
 "Записок" знаменитых (Жукк и Сын,
 Что любят мертвых уличать в сороме,
 Издали труд подобный не один --
 Извольте заглянуть в их книжный магазин).

XI

 

 Честит Хиндей, не сдерживая злости,
 За мерзкое распутство всех подряд,
 И всем подряд перемывает кости,
 Усердно регистрируя разврат,
 В котором грешен всяк и виноват;
 Глаголет он, историю копая
 (И тут Хиндею Геродот не брат),
 Как фею-шленду, эльфа-шалопая
 Толкала к людям страсть -- постыдная, слепая.

XII

 

 Откроем указатель. Буква К...
 О что за имена! Какие лица!
 И мы Кроханну там наверняка
 Отыщем без труда. Ага... Страница...
 Листаем... Напечатано: срамница!
 Такое автор о царевне плел,
 Что впору плюнуть или прослезиться!
 "Влеченье к людям -- худшее меж зол!" --
 Сказал Хиндей -- и в том уперся, как осел.

 

XIII

 

 Кроханну прошлым он корит романом:
 Мужчина был ей дорог, люб и мил
 Задолго, мол, до брака с Эльфинаном!
 Но и во браке, мол, не поостыл
 Сжигавший дрянь сию преступный пыл:
 Сбегала, дескать, с мужниного ложа
 В Бреданию -- любезный гамадрил
 Там обитал, злопакостная рожа!
 Царица, мол, жила, грехи вседневно множа.

XIV

 

 Но полноте! Оставим болтовню --
 Пускай болтают сойка да сорока.
 Царевну я пока что не виню --
 Зачем ее порочить раньше срока?
 Подобный брак -- несносная морока!
 Сам Эльфинан -- поведать вам дерзну --
 В супружестве таком не чаял прока:
 Он, женской плоти нежной белизну
 Любивший -- получал бесплотную жену!

XV

 

 Едва послы его -- точнее, сваты --
 Вспорхнули над макушками дерев,
 Забился Эльфинан к себе в палаты,
 Как зябнущий баран в уютный хлев,
 И в жалобах излил никчемный гнев.
 И тщетно звал, простертый на диване,
 Милейшую меж прочих смертных дев...
 И мщенье обмозговывал заране:
 "Парламент! Ох и шваль -- и смерды, и дворяне!

XVI

 

 Я кой-кого изрядно проучу,
 И кое-кто дождется укорота;
 Я кой-кого отправлю к палачу,
 И кой-кому палач отрубит что-то!
 Не депутаты -- золотая рота!
 Ишь, супостаты любящих сердец!
 Одергивать меня, как обормота?
 Я царь, иль нет? Не я ль ношу венец?
 Я славный Эльфинан, иль тряпка, наконец?

XVII

 

 И лорду-канцлеру, лисице хитрой,
 Приуготовлю преотменный шиш:
 Его сынок хотел венчаться митрой --
 Теперь уже не выгорит, шалишь!
 А младший Хреннинг пусть мечтает лишь
 О долгожданном генеральском чине!
 Церковная богаче будет мышь,
 Чем царедворцы многие отныне --
 Щедрот моих, клянусь, не станет и в помине!

XVIII

 

 Ха! Герцог А.! Твой отпрыск волен ждать,
 Но не дождется Ордена Подвязки --
 Визжали ты, сестра твоя, и мать
 О том, как царь дарует смертным ласки!
 Что, полагали, я страшусь огласки?
 Ха! Графу Б. придется жить в кредит...
 А вот Палату Общин без опаски
 Не тронешь -- ибо сволочь там сидит;
 Силен мужицкий сброд, и превесьма сердит.

XIX

 

 Чудовищная, подлая затея!
 Какую стерву с Гималлойских гор
 Доставят мне, о свадебке радея?
 Проклятый брак, поганый приговор!

 На плаху легче, лучше на костер!
 Прелестнейшая Берта! Разве тать я?
 Порхну к тебе на головной убор,
 А после поброжу по складкам платья --
 Да перст мизинный твой порой возьму в объятья!"

XX

 

 С минуту бедный царь лежал простерт --
 Пока не вытер слезы покрывалом
 И не восстал с дивана, зол, как черт:
 К любви найдя препону даже в малом,
 Влюбленный обращается вандалом!
 И зычно грянул грозный царский глас;
 И, точно понукаемый стрекалом,
 Поспешно царь продиктовал указ:
 Всех пойманных ворюг -- на плаху, и тотчас.

XXI

 

 "Эбен!" (Эбеном издавна владыка
 Прозвал пажа. Пригож и чернокож,
 Любимый царский раб из Мудамбика,
 Умен был этот эльф, и прыток тож,
 И часто правду молвил, а не ложь,
 И потому бывал нечасто порот).
 "Эбен! Искать гадателя пойдешь --
 Зовется Плудт, недавно прибыл в город!
 Сыщи, тащи сюда -- хоть волоки за ворот!

 

XXII

 

 Постой! Пойдешь без моего кольца --
 Вещун тебе покажет фигу с маком:
 Наверняка такого молодца
 Сочтет убийцей, либо вурдалаком;
 А перстень свой лишь доблестным служакам
 Даю! Скажи: затянется расспрос --
 Любой кудесник до расспросов лаком, --
 Есть у царя усердный кровосос,
 Цепной комар, -- а есть и рой несытых ос!"

XXIII

 

 Нешуточную бросивши угрозу,
 Унялся Эльфинан, и вновь прилег,
 И томно принял царственную позу.
 А раб, нутром почуявший батог,
 Безмолвно пятясь, вышел за порог,
 И двинулся к астрологу в обитель:
 Столицу знал он вдоль и поперек,
 Насквозь разведал -- верить захотите ль? --
 Гораздо лучше, чем любой исконный житель.

XXIV

 

 Смеркалось, и оптовым на замки
 Закрыться подошла пора лабазам,
 А где продажа в розницу -- рожки
 Зажглись, шипя веселым, ярким газом
 (Врачи глаголют, он сродни заразам).
 Теки по трубам, газ, расторгни мрак,
 Потешь нам душу и обрадуй разум!
 Свечной торговец, нынче ты -- бедняк,
 И вскоре не у дел останется светляк.

XXV

 

 Эбен презрел кондитерские лавки
 (Он во дворце халву и пастилу
 Нещадно трескал и просил добавки);
 Он важно шел -- и вдруг изрек хулу:
 Отчаянно фальшивил на углу
 Скрипач, игравший токмо ради хлеба.
 "О, где бы взять поганую метлу!" --
 Рыкнул Эбен. Тут капли пали с неба,
 И хлынул дождь, и раб забрался в кузов кэба.

XXVI

 

 "Я дерну шнур, -- сказал Эбен. -- Мой Бог!
 Ну, где такую сыщешь колымагу?
 Сиденье -- рвань, в обивке -- уйма блох.
 Одер ледащий не прибавит шагу:
 Я скоро трупом, намекает, лягу!
 Стекло приспустишь -- больше не поднять,
 И всюду щели пропускают влагу!
 О Боже, мы ползем -- за пядью пядь!
 Пора бы паланкин использовать опять!

XXVII

 

 О ты, ползущий медленней улитки,
 И тяжко раздувающий бока!
 Ты утром вез бедняцкие пожитки,
 А днем возил, увы, ростовщика,
 Что бедняка прижмет наверняка;
 И вечером тебе нашлась обуза:
 Из кабака доставил седока
 Домой. О, ты влачил немало груза!
 С удачей у тебя, о кляча, нет союза.

XXVIII

 

 Шагай, бедняга, не жалей подков!
 Ты держишься в оглоблях еле-еле,
 А надо на кивок, иль жест, иль зов
 Покорно поворачивать к панели:
 Увы, не потрудились -- не поели
 Ни ты, ни кучер, уж таков закон.
 Вздыхай, бедняга, о своем уделе!
 Вздыхай, пока тебя летят в обгон
 Карета, и ландо, и прыткий фаэтон".

 

XXIX

 

 И тут, заметив нужный переулок,
 Эбен без промедленья дернул шнур.
 Замолк ужасный скрип колесных втулок,
 Застыл одер, измучен и понур.
 "Да, сударь! -- молвил кучер. -- Перекур:
 Тут ни проезду нету, ни проходу!
 Глядите, сколь пролеток, бричек, фур --
 Толпиться, вишь ты, нонче взяли моду!
 Видали, сударь, мух, слетающихся к меду?"