Джон Китс (49)

ПОСЛАНИЕ ЧАРЛЬЗУ КАУДЕНУ КЛАРКУ

 Ты видел, Чарльз, как лебедь грациозный
 Плывет порой, задумчивый, серьезный,
 Плывет бесшумно, словно луч нетленный,
 Идущий к нам из глубины вселенной.
 Порой он крылья распахнет просторно,
 Красуясь перед Нимфою озерной,
 И капельки, сверкающие в ряби,
 Как драгоценность, вытащит из хляби.
 В гнездо несет он капельки-алмазы,
 Чтоб медленно их выпить, а не сразу,
 Но все же сохранить не может птица
 Ни на мгновенье влажные частицы.
 Причиною тому - их быстротечность.
 Они - как время, канувшее в вечность.
 В реке Поэзии и я немало
 Сгубил, как лебедь, времени. Бывало,
 Весло разбито; паруса провисли;
 Ни ветерка; бесцельно бродят мысли;
 Вода меж пальцев, исчезая, блещет...
 Увы, меж них алмаз не затрепещет!
 И я прервал на время переписку.
 Но ты не обижайся, друг мой близкий:
 Твой слух привык к классическим канонам, -
 Зачем тебе общаться с пустозвоном?
 Попробовав напитки Геликона,
 Мое вино ты вряд ли благосклонно
 Отведаешь: к чему ходить в пустыню,
 Бесплодную и полную унынья,
 Тебе, который Байи видел виды,
 Где отдыхал под музыку Армиды
 И где читал бессмертного Торквато,
 Редчайших роз вдыхая ароматы,
 Тебе, который у потока Маллы
 Дев белогрудых приласкал немало?
 Бельфебу наблюдал ты в речке чистой,
 Ты видел Уну в чаще густолистой
 И Арчимаго, - рябью серебристой
 Он любовался; всей душою страстной
 Он предан королеве был прекрасной,
 Титанию он зрил на тропах тайных,
 Уранию - в дворцах ее бескрайных.
 Либертас наш, водя его по бору,
 Возвышенные вел с ним разговоры,
 И сам ты слушал умиротворенно,
 Как пел Либертас славу Аполлону,
 Как пел он о летящих эскадронах,
 О женщинах заплаканных, влюбленных,
 О многом, что мне прежде и не снилось.

 Так думал я; ползли и торопились
 За днями дни - без веры, без надежды:
 Мое перо - увы, перо невежды.
 Когда б я мог, я посвятил бы строки
 Тебе, мой друг, за первые уроки
 Того, как можно сделать стих свободным,
 Величественным, сжатым, благородным.
 Цитировал ты Спенсера пространно, -
 Там плыли гласных птичьи караваны, -
 И Мильтона читал, - в поэме были
 Покорность Евы, ярость Михаила.
 Кто мне, входившему в литературу,
 Открыл сонета строй и партитуру?
 Кто объяснил мне свойства оды пышной,
 Что, как Атлас, крепчает ношей лишней?
 Кто доказал, что эпиграммы жало
 Разит верней, чем лезвие кинжала,
 Что эпос - царь, который миру внемлет
 И, как кольцо Сатурна, мир объемлет?
 Ты, Клио показав мне без покрова,
 Долг патриота указал суровый,
 Поведал об Альфреде и о Телле,
 О Бруте, что свершил благое дело,
 Убив тирана. Что б со мною стало,
 Когда б не ты? Бесцветно и устало
 Воспринял бы в душевном нездоровье
 Я этот мир, наполненный любовью.
 Смогу ли я забыть благодеянья?
 Смогу ль оставить их без воздаянья?
 О нет! Стихами угоди тебе я,
 От радости б катался по траве я.
 Я издавна одну мечту лелею:
 Что ты, о времени не сожалея,
 Меня прочтешь - страницу за страницей.
 Пришел мой день. Так пусть же он продлится!

 Я несколько недель не видел шпили,
 Что воды яркой Темзы отразили,
 Не видел солнечный восход в тумане
 И тени, тающие утром рано
 Над лугом и над речкой каменистой.
 Ах, как чудесно в местности холмистой,
 Где свежесть ручейков в такую пору
 Пьет ветерок, бродя по косогору,
 Где нива созревает золотая,
 Где Цинтия смеется, воцаряя
 Ночами летними в небесном крае,
 И облако, как нежный пух, кружится,
 И кажется, она в постель ложится!

 Я стал бывать в высоких этих сферах,
 Лишь разобравшись в рифмах и размерах.
 "Пиши! - меня Природа призывала. -
 Прекрасней дня на свете не бывало!"
 И я писал. Стихов скопилось много.
 Я не в восторге был от них, ей-Богу,
 Но сочинить решил, доверясь чувству,
 Тебе письмо. Особое искусство
 В особом вдохновении нуждалось,
 Что достиженьем цели возбуждалось,
 И мне казалось: в этом достиженье
 Поможет мне мое стихосложенье.
 Но много дней прошло с поры блаженной,
 Как Моцарт мне открылся вдохновенный,
 И Арн, и Гендель душу мне согрели,
 И песни Эрин сердцем овладели.
 Они в твоем прекрасном исполненье
 Всецело отвечали настроенью.
 Мы, по тропе бродя тенистой, длинной,
 Оказывались в местности равнинной;
 Мы в комнате твоей библиотечной
 Беседой наслаждались бесконечной.
 Спускалась ночь; мы ужинали плотно;
 Затем искал я шляпу неохотно;
 Ты провожал меня; ты жал мне руку
 И уходил; но все я слышал звуки,
 Но все внимал твоей недавней речи,
 Хотя ты от меня уж был далече
 И, возвращаясь, шел к родному дому,
 Шагая по покрову травяному.
 О чем я думал в тихие минуты?
 "Избави Бог его от лишней смуты,
 Да не загубят этой жизни годы
 Ни мелкие, ни крупные невзгоды!" -
 Одолевали мысли всею силой.
 Жму руку, Чарльз. Спокойной ночи, милый!

 Перевод Е.Фельдмана

КАК МНОГО БАРДОВ ЗРЯШНО ЗОЛОТИТ...

 Как много бардов зряшно золотит
 Времен упадок! К вящей из досад
 То, что подобной пище был я рад;
 Уж лучше б я оглох, или отит
 
 Меня отвлек от песенных харит,
 Я так устал от чувственных рулад,
 С бесстыдством дело не пойдет на лад,
 Как только не отбили аппетит.
 
 Прислушайся, что только ни припас
 Нам вечер: листьев шепот, пенье птиц,
 Журчанье вод и шелесты страниц,
 
 Звон колокола и обрывки фраз;
 И как бы время ни валило ниц,
 Все-все гармонию рождает в нас.

 Перевод В.Широкова

ПОСЛЕ ПЕРВОГО ЧТЕНИЯ ЧАПМЕНОВСКОГО "ГОМЕРА"

 У западных я плавал островов,
 Блуждал я в королевствах вдохновенья.
 И видел золотые поселенья,
 Обитель аполлоновских певцов.
 
 Гомера темнобрового владенья
 Я посетить был издавна готов,
 Но не дышал бы воздухом богов,
 Когда б не Чапмен, первый в песнопенье.
 
 Я счастлив. Так ликует звездочет,
 Когда, вглядевшись в звездные глубины,
 Он вдруг светило новое найдет.
 
 Так счастлив Кортес был, чей взор орлиный
 Однажды различил над гладью вод
 Безмолвных Андов снежные вершины.

 Перевод В.Микушевича

ЮНОЙ ЛЕДИ, ПРИСЛАВШЕЙ МНЕ ЛАВРОВЫЙ ВЕНОК

 Встающий день дохнул и свеж и бодр,
 И весь мой страх, и мрачность - все прошло.
 Мой ясен дух, грядущее светло,
 Лавр осенил мой неприметный одр.
 
 Свидетельницы звезды! Жить в тиши,
 Смотреть на солнце и носить венок
 Из листьев Феба, данный мне в залог
 Из белых рук, от искренней души!
 
 Кто скажет: "брось", "не надо" - лишь наглец!
 Кто осмеет, пороча, цель мою?
 Будь он герой, сам Цезарь, - мой венец
 
 Я не отдам, как честь не отдаю.
 И, преклонив колени наконец,
 Целую руку щедрую твою.

 Перевод В.Левика

ПОКИДАЯ ДРУЗЕЙ В РАННИЙ ЧАС

 Дай мне перо и свиток вощаной -
 Белее светлой ангельской ладони
 И света звезд: к юдоли благовоний,
 В край лучезарный дух умчится мой.
 
 Оживлены божественной игрой,
 Там колесницы мчат, лоснятся кони,
 Искрятся крылья, жемчуга в короне,
 И взгляды острые в толпе живой.
 
 Как пенье услаждает чуткий слух!
 Строка моя, будь звучно-величавой,
 Когда торжественный умолкнет звук.
 
 Сражается теперь мой высший дух,
 Чтоб стих мой небесам служил оправой.
 И одиноким не очнуться вдруг!

 Перевод Н.Булгаковой

x x x

 Студеный вихрь проносится по логу,
 Рвет на откосе черные кусты;
 Морозные созвездья с высоты
 Глядят на дальнюю мою дорогу.
 
 Пусть этот ветер крепнет понемногу,
 И шелестят опавшие листы,
 И леденеет серебро звезды,
 И долог путь к домашнему порогу,
 
 Я полон тем, что слышал час назад, -
 Что дружбе нашей вечер этот хмурый:
 Передо мною Мильтон белокурый,
 Его Ликид, оплаканный как брат,
 Петрарка верный с милою Лаурой -
 Зеленый, девичий ее наряд.

 Перевод Б.Дубина

К ХЕЙДОНУ

 Жива в народе - и в глуши лесов,
 И в нищенском квартале - эта страсть:
 Любить добро, к великому припасть
 И славному воздать в конце концов.
 
 "Единство цели", действия и слов, -
 Где истине, казалось, не попасть
 В пророки, - истинную правит власть
 И пристыжает алчущих дельцов.
 
 Народная привязанность - вот щит
 Чудесный для высокого ума,
 Который зависти бежать велит
 
 В тот самый хлев, откуда, как чума,
 Она и вышла. Вся страна стоит
 За правого, любуясь им сама.

 Перевод А.Прокопьева

К НЕМУ ЖЕ

 И ныне гений на земле гостит:
 Тот с горних крыл совлек небесный лад,
 Озерный край, прохладу, водопад
 И Хелвеллин, где облако висит;
 
 В тюрьме весна второго посетит,
 Улыбка роз, фиалок нежный взгляд;
 И третий - тверд, и он - свободы брат:
 Под шепот Рафаэля кисть летит.
 
 Есть и другие, и призыв их нов.
 Грядущего отряд передовой,
 Они, они - иного сердца зов
 
 В сей мир несут и слышат пульс иной.
 Так вслушайся в священный торг веков,
 Род смертных, и молчи, Господь с тобой.

 Перевод А.Прокопьева

МОИМ БРАТЬЯМ

 На углях хлопотливо пляшет пламя -
 Сквозь тишину украдкой треск ползет,
 Как шепот домового, что блюдет
 Согласие меж братними сердцами.
 
 Гляжу в огонь - приходят рифмы сами;
 Завороженно ваше зренье льнет
 К страницам мудрой книги - от забот
 Она врачует, завладев очами.
 
 День твоего рожденья, Том, сейчас -
 Я радуюсь, что он так мирно длится.
 Нам вечер вместе коротать не раз,
 
 Гадать, в чем радость бытия таится,
 В чем смысл его - пока великий Глас
 С небытием не повелит сродниться.

 Перевод А.Парина