Меню
Назад » »

Джордж Гордон Байрон (182)

 Вот кем я был, И всё, что мог
   Я рассказал, отец святой.
   Всю скорбь мою, всю боль тревог.
   Спасибо Доброю слезой
   Ты утешение принес
   Моей душе, не знавшей слез.
  
   Заройте за монастырем
   Мой прах, и на кресте простом
   Писать не надо ни о чем
   Что людям в имени моем?
   Пусть пилигрим своим путем
   Пройдет, не ведая о нем!
  
   Он умер. и покрыто мглой
   Откуда он и кто такой
   Монах не скажет А до нас
   В отрывках лишь дошел рассказ
   О той, чей образ он хранил,
   О том, кого в бою убил.
  
  
  
   Спокойно море. Ветра нет.
   Ладьям далёким шлет привет
   Утёс гранитный. А на нём
   Спит вождь афинский вечным сном.
   Когда-то спас он край родной...
   Родится ль вновь такой герой
  
   Блаженный край! Весь год весна
   Бессменно тут царит одна -
   На островах ,что там вдали
   Видны с аттической земли
   Уединенной жизни дни
   В блаженство превратят они:
   Вершины гор отражены
   В кристалле синей глубины,
   В плену смеющейся волны.
   3емкой эдем, чудесный край,
   Где всё в цвету, где вечный май!
   И если легкий бриз порой
   Порхнет над синевой морской,
   То аромат цветов с собой
   Он принесет издалека.
   Летит на крыльях ветерка
   Дыханье розовых садов,
   Привет царицы соловьев,
   Ей сотни песен соловей
   Поёт, и каждая - о ней!
   И пенью соловья внимая,
   Краснеет роза молодая.
   Садов царице, розе роз
   Не страшен ветер и мороз.
   Зимы не зная, круглый год
   Она красуется, цветет.
   И неба, райский аромат
   Она вернет ему стократ,
   А небо улыбнется ей,
   Цветущей с каждым днём пышней,
   Так много разных здесь цветов,
Манит влюбленных тень садов,
Но много и пещер глухих -
   Приют разбойников морских
   Чьи лодки скрыты средь камней
   От проходящих кораблей,
   Пока гитара моряка
   Не зазвенит издалека.
Но лишь вечерняя звезда
   Зажжётся на небе - тогда,
   Плывут пираты в мрак ночной,
   Подобны теням под скалой,
   Закутав вёсла. Вдруг толпой
   Напали - смолк гитары звон,
   и песня превратилась в стон.
   Как странно: этот край таков,
   Что быть жилищем для богов
   Его удел: здесь жизнь светла
   Но человек, что кроме зла
   Не любит в мире ничего,
   Все губит: под ногой его,
   Как под копытами скота
   Природы гибнет красота.
   Весь этот дивный край цветет
   Без человеческих забот,
   Все здесь природа отдаёт,
   И просит лишь о том людей,
   Чтоб только не мешали ей!
   Как странно - мирный край, и он
   Людским безумьем омрачен,
   Он край разбоя и страстей,
   Кипящих в гордости своей,
   Так, словно натиск тёмных сил
   Строй серафимов сокрушил,,
   И адской злобой ослеплён,
   Сел дьявол на небесный трон!
   Так вечной радости страна
   Тиранами разорена!
  
   Тот, кто над мертвецом склонясь,
   Увидел смерти первый час,
   Последний час трудов и бед,
   Когда подходит мрак, и нет
   Дыханья жизни,(в те мгновенья,
   Пока не властно разложенье,
   Пока ещё его персты
   с лица не стерли красоты,)
   Кто видел ангельский покой,
   И взгляд, что замутнен тоской,
   Кто смерть в лицо увидел, тот
   Душою дрогнувшей поймет,
   Что мертвого прекрасен лик
   Лишь потому, что в этот миг
   Тирану неподвластен он,
   Но смерть еще не смерть - а сон
   Да, так невозмутимы покой
   На мертвом облике, такой
   Весь этот берег, такова
   Вся Греция: она - мертва!
   Так холодна, и так она
   Последней красотой полна:
   Огонь в душе едва угас,
  
   Но как прекрасен этот час!
   Ещё последний луч горит
   Над скалами... Ужасный вид:
   Сверкая, мрачный ореол
   Вокруг надгробия расцвел,
   Но вот затух последний блеск,
   И луч сознания исчез,
   И только искра, павшая с небес,
   Над той землей, которую хранила,
   Мерцает, но согреть ее не в силах!
  
   Край подвигов, навек живых,!
   Весь от полей до гор седых
   Надгробие свобод былых!
   Могучих повергал ты в страх,
   А что осталось? Только прах!
   Эй. жалкий раб! Ты позабыл
   О грозной славе Фермопил,
   А этот берег? чем он был?
   И ты, свободы рабский сын,
   Забыл, что это - Саламин?!
   Так сделай память давних дней
   Живою славою своей,
   В душе, а не в золе храни
   Отваги дедовской огни!
   Да, ты и себе их разожжёшь,
   И деспотов охватит дрожь,
   Восстань! И жизнь отдай в бою,
   Надежду завещай свою
   Потомкам, пусть на смерть идут,
   Иначе - от стыда умрут!
   Был за свободу поднят меч,
   И тот, кому в сраженье лечь
   Пришлось, кто кровью истекал -
   Борьбу потомкам завещал,
   И как бы не была трудна,
   Победой кончится она!
   О, Греция! Свидетель в том
   Один твой день! И этим днем
   Бессмертье заслужила ты!
   А все цари, что с высоты
   Во мрак забвения судьбой
   Низвергнуты? Лишь прах седой
   Потомкам вечность сохранит
   Во мгле безвестных пирамид.
   Всеобщим роком пощажен
   Лишь твой герой: воздвигнул он
   Столп вечной славы над собой,
   Столп выше гор земли родной:
   В бессмертных песнях старины
   Для нас живут твои сыны!
   Как проследитъ за шагом
   Твоё паденье? Ведь не враг
   Тебя сломил, а ты сама,
   Под ставив шею для ярма
   Унизила свой дух навек.
   Так раболепный человек
   Рад цепи на себе замкнуть,
   Тирану открывая путь.
   А те, кто ходит в эти дни
   Рабами по земле своей,
   Что смогут рассказать они
   О славе легендарных дней?
   Нет больше среди них людей,
   Достойных родины своей!
   Где души пламенные их,
   Что звали из долин твоих
   На подвиги бойцов?
   От колыбелей до могил
   Они без чести и без сил
   Ползут, рабы рабов.
   Любой порок и грех людской
   Владеют низменной душой,
   Нет больше доблести в сердцах,
   Нет человечности в глазах,
   Одним прославился в наш век
   Торгаш коварный, - хитрый грек:
   Лишь древней ловкостью своей
   Известен он среди людей,
   И к голосу свободы глух
   Его забитый, рабский дух.
   Ярмо ему не враг, а друг
   О нём жалеть не стану я.
   Вот повесть мрачная моя,
   И первый, кто её слыхал,
   Не зря, поверьте мне, рыдал.
  
  
   Вдали темнеет синь морская.
   И тень, с прибрежных скал сползая.
   Растет, пугает рыбака.
   И кажется издалека
   Что лодку там укрыл пират.
   Рыбак поворотил назад,
   И хоть уловом отягчен,
   Н весла налегает он,
   Пока далекий Порт Леон
   Огней слепящие лучи
   В восточной расплеснёт ночи.
  
   Чей чёрный конь летит как гром,
   И эхо гулкое кругом
   То стуком кованых копыт
   В ущелье диких скал кружит,
   То звонкою уздой звенит?
   Весь в пене конь, он словно вал
   Прибоя у прибрежных скал.
   Смолкает и морской прибой,
   Но всадник позабыл покой:
   Ничтожны бури всех морей
   Пред бурею в груди твоей,
   Гяур, безвестный назарей!
   Но вижу я в чертах твоих
   След потрясений роковых,
   Ты юн, но бледный, мрачный лик
   Страстями опален, и дик
   Озлобленно горящий взор.
   Вот он скользнул как метеор,
   Я понял: ненависть и страх
   Внушит османам этот враг.
  
   Всё ближе он, его полет
   Мой изумленный взгляд влечет.
   Как демон в полуночный час
   Промчался он и скрылся с глаз,
   Оставив до скончанья дней
   Тревожный след в душе моей,
   И топот черного коня
   В ушах остался у меня.
   Он тронул скакуна уздой
   И разом скрылся за скалой,
   Нависшей над морской волной,
   Ему, должно быть ,страшен тот,
   Кто увидал его полет!
  
   В беззвездном небе мрак и мгла,
   Но слишком ночь ему светла!
   Промчавшись, бросил он назад
   Как будто бы прощальный взгляд:
   На миг он скакуна сдержал,
   На миг на стременах привстал,
   На миг... Но что в ночной дали
   За рощей молодых олив
   Он видит? Месяц над холмом,
   Дрожит в мечетях слабый свет
   И эхо разбудил мушкет,
   Как будто отдаленный гром.
   То знак усердья мусульман,
   В ту ночь окончен Рамазан,
   В ту ночь - Байрама первый час,
   В ту ночь... Но кто же ты, что с глаз
   Исчез? Ты, с огненным челом?
   Что в празднике тебе чужом?
   То скрыться хочешь ты, то вдруг
   Тревожно напрягаешь слух.
  
   Он замер, и в его чертах
   Сменился ненавистью страх;
   То был не мимолётный гнев,
   Что вмиг румянцем заалев,
   Остынет - Нет, он побледнел, -
   Стал как могильный мрамор бел,
   Чья мертвенная белизна
   Во мраке ночи так страшна.
   В седле недвижно он сидел,
   Ужасный взор остекленел...
   Кому-то он грозит сквозь ночь...
   Вернуться, или мчаться прочь?.
   Вдруг, сдержанный его рукой
   Нетерпеливый вороной
   Заржал и зазвенел уздой.
   Так в сон, неудержим и дик
   Врывается совиный крик.
   Но вот коня пришпорил он -
   Прочь, прочь, как бурею взметён,
   Как в небо брошенный джерид
   Скакун испуганный летит.
   И вот уж берег не дрожит
   От цокота его копыт,
   И гордый шлем во тьме пропал
   За черною громадой скал.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar