Вот кем я был, И всё, что мог Я рассказал, отец святой. Всю скорбь мою, всю боль тревог. Спасибо Доброю слезой Ты утешение принес Моей душе, не знавшей слез. Заройте за монастырем Мой прах, и на кресте простом Писать не надо ни о чем Что людям в имени моем? Пусть пилигрим своим путем Пройдет, не ведая о нем! Он умер. и покрыто мглой Откуда он и кто такой Монах не скажет А до нас В отрывках лишь дошел рассказ О той, чей образ он хранил, О том, кого в бою убил. Спокойно море. Ветра нет. Ладьям далёким шлет привет Утёс гранитный. А на нём Спит вождь афинский вечным сном. Когда-то спас он край родной... Родится ль вновь такой герой Блаженный край! Весь год весна Бессменно тут царит одна - На островах ,что там вдали Видны с аттической земли Уединенной жизни дни В блаженство превратят они: Вершины гор отражены В кристалле синей глубины, В плену смеющейся волны. 3емкой эдем, чудесный край, Где всё в цвету, где вечный май! И если легкий бриз порой Порхнет над синевой морской, То аромат цветов с собой Он принесет издалека. Летит на крыльях ветерка Дыханье розовых садов, Привет царицы соловьев, Ей сотни песен соловей Поёт, и каждая - о ней! И пенью соловья внимая, Краснеет роза молодая. Садов царице, розе роз Не страшен ветер и мороз. Зимы не зная, круглый год Она красуется, цветет. И неба, райский аромат Она вернет ему стократ, А небо улыбнется ей, Цветущей с каждым днём пышней, Так много разных здесь цветов,
Манит влюбленных тень садов,
Но много и пещер глухих - Приют разбойников морских Чьи лодки скрыты средь камней От проходящих кораблей, Пока гитара моряка Не зазвенит издалека.
Но лишь вечерняя звезда Зажжётся на небе - тогда, Плывут пираты в мрак ночной, Подобны теням под скалой, Закутав вёсла. Вдруг толпой Напали - смолк гитары звон, и песня превратилась в стон. Как странно: этот край таков, Что быть жилищем для богов Его удел: здесь жизнь светла Но человек, что кроме зла Не любит в мире ничего, Все губит: под ногой его, Как под копытами скота Природы гибнет красота. Весь этот дивный край цветет Без человеческих забот, Все здесь природа отдаёт, И просит лишь о том людей, Чтоб только не мешали ей! Как странно - мирный край, и он Людским безумьем омрачен, Он край разбоя и страстей, Кипящих в гордости своей, Так, словно натиск тёмных сил Строй серафимов сокрушил,, И адской злобой ослеплён, Сел дьявол на небесный трон! Так вечной радости страна Тиранами разорена! Тот, кто над мертвецом склонясь, Увидел смерти первый час, Последний час трудов и бед, Когда подходит мрак, и нет Дыханья жизни,(в те мгновенья, Пока не властно разложенье, Пока ещё его персты с лица не стерли красоты,) Кто видел ангельский покой, И взгляд, что замутнен тоской, Кто смерть в лицо увидел, тот Душою дрогнувшей поймет, Что мертвого прекрасен лик Лишь потому, что в этот миг Тирану неподвластен он, Но смерть еще не смерть - а сон Да, так невозмутимы покой На мертвом облике, такой Весь этот берег, такова Вся Греция: она - мертва! Так холодна, и так она Последней красотой полна: Огонь в душе едва угас, Но как прекрасен этот час! Ещё последний луч горит Над скалами... Ужасный вид: Сверкая, мрачный ореол Вокруг надгробия расцвел, Но вот затух последний блеск, И луч сознания исчез, И только искра, павшая с небес, Над той землей, которую хранила, Мерцает, но согреть ее не в силах! Край подвигов, навек живых,! Весь от полей до гор седых Надгробие свобод былых! Могучих повергал ты в страх, А что осталось? Только прах! Эй. жалкий раб! Ты позабыл О грозной славе Фермопил, А этот берег? чем он был? И ты, свободы рабский сын, Забыл, что это - Саламин?! Так сделай память давних дней Живою славою своей, В душе, а не в золе храни Отваги дедовской огни! Да, ты и себе их разожжёшь, И деспотов охватит дрожь, Восстань! И жизнь отдай в бою, Надежду завещай свою Потомкам, пусть на смерть идут, Иначе - от стыда умрут! Был за свободу поднят меч, И тот, кому в сраженье лечь Пришлось, кто кровью истекал - Борьбу потомкам завещал, И как бы не была трудна, Победой кончится она! О, Греция! Свидетель в том Один твой день! И этим днем Бессмертье заслужила ты! А все цари, что с высоты Во мрак забвения судьбой Низвергнуты? Лишь прах седой Потомкам вечность сохранит Во мгле безвестных пирамид. Всеобщим роком пощажен Лишь твой герой: воздвигнул он Столп вечной славы над собой, Столп выше гор земли родной: В бессмертных песнях старины Для нас живут твои сыны! Как проследитъ за шагом Твоё паденье? Ведь не враг Тебя сломил, а ты сама, Под ставив шею для ярма Унизила свой дух навек. Так раболепный человек Рад цепи на себе замкнуть, Тирану открывая путь. А те, кто ходит в эти дни Рабами по земле своей, Что смогут рассказать они О славе легендарных дней? Нет больше среди них людей, Достойных родины своей! Где души пламенные их, Что звали из долин твоих На подвиги бойцов? От колыбелей до могил Они без чести и без сил Ползут, рабы рабов. Любой порок и грех людской Владеют низменной душой, Нет больше доблести в сердцах, Нет человечности в глазах, Одним прославился в наш век Торгаш коварный, - хитрый грек: Лишь древней ловкостью своей Известен он среди людей, И к голосу свободы глух Его забитый, рабский дух. Ярмо ему не враг, а друг О нём жалеть не стану я. Вот повесть мрачная моя, И первый, кто её слыхал, Не зря, поверьте мне, рыдал. Вдали темнеет синь морская. И тень, с прибрежных скал сползая. Растет, пугает рыбака. И кажется издалека Что лодку там укрыл пират. Рыбак поворотил назад, И хоть уловом отягчен, Н весла налегает он, Пока далекий Порт Леон Огней слепящие лучи В восточной расплеснёт ночи. Чей чёрный конь летит как гром, И эхо гулкое кругом То стуком кованых копыт В ущелье диких скал кружит, То звонкою уздой звенит? Весь в пене конь, он словно вал Прибоя у прибрежных скал. Смолкает и морской прибой, Но всадник позабыл покой: Ничтожны бури всех морей Пред бурею в груди твоей, Гяур, безвестный назарей! Но вижу я в чертах твоих След потрясений роковых, Ты юн, но бледный, мрачный лик Страстями опален, и дик Озлобленно горящий взор. Вот он скользнул как метеор, Я понял: ненависть и страх Внушит османам этот враг. Всё ближе он, его полет Мой изумленный взгляд влечет. Как демон в полуночный час Промчался он и скрылся с глаз, Оставив до скончанья дней Тревожный след в душе моей, И топот черного коня В ушах остался у меня. Он тронул скакуна уздой И разом скрылся за скалой, Нависшей над морской волной, Ему, должно быть ,страшен тот, Кто увидал его полет! В беззвездном небе мрак и мгла, Но слишком ночь ему светла! Промчавшись, бросил он назад Как будто бы прощальный взгляд: На миг он скакуна сдержал, На миг на стременах привстал, На миг... Но что в ночной дали За рощей молодых олив Он видит? Месяц над холмом, Дрожит в мечетях слабый свет И эхо разбудил мушкет, Как будто отдаленный гром. То знак усердья мусульман, В ту ночь окончен Рамазан, В ту ночь - Байрама первый час, В ту ночь... Но кто же ты, что с глаз Исчез? Ты, с огненным челом? Что в празднике тебе чужом? То скрыться хочешь ты, то вдруг Тревожно напрягаешь слух. Он замер, и в его чертах Сменился ненавистью страх; То был не мимолётный гнев, Что вмиг румянцем заалев, Остынет - Нет, он побледнел, - Стал как могильный мрамор бел, Чья мертвенная белизна Во мраке ночи так страшна. В седле недвижно он сидел, Ужасный взор остекленел... Кому-то он грозит сквозь ночь... Вернуться, или мчаться прочь?. Вдруг, сдержанный его рукой Нетерпеливый вороной Заржал и зазвенел уздой. Так в сон, неудержим и дик Врывается совиный крик. Но вот коня пришпорил он - Прочь, прочь, как бурею взметён, Как в небо брошенный джерид Скакун испуганный летит. И вот уж берег не дрожит От цокота его копыт, И гордый шлем во тьме пропал За черною громадой скал.