Миледи, впрочем, знала очень точно,
Что Дон-Жуан богат; его жена,
Коль этот брак окажется непрочным,
Вполне безбедно проживет одна.
Ведь в пляске брака часто, как нарочно,
Мужей отличных падает цена,
И брак к печальной их ведет развязке,
Как Смерть в Гольбейновой зловещей "Пляске".
Итак, Жуана брак был предрешен,
И только за невестой дело было.
Мисс Мак - Ин - Фольо был представлен он,
Мисс Блик, мисс Шик и юной мисс Мак-Милло,
Наследницам мисс Чек и мисс Купон
(Всех Аделина в гости пригласила!).
С любой из них любимец юных муз
Мог заключить превыгодный союз.
Там нежная единственная дочка,
Спокойная, как озеро, мисс Пруд,
Была бела, как молоко в горшочке,
Пока густые сливки не сольют.
Не верьте этой милой оболочке;
Под нею смесь простую узнают
Воды и молока. Хотя для брачной
Спокойной жизни эта смесь удачна.
Мисс Смеллоу, очень гордая собой,
Богатая и бойкая девица,
Об орденах и ленте голубой
Мечтала. Но не каждый день случится,
Что герцог, предназначенный судьбой,
В ловушку сам собою залучится;
Среди девиц подобных что ни год
На турок и на русских спрос растет.
Там были... но к чему перечисленья!
Скажу короче: там была одна,
Прелестная, как светлое виденье,
Как фея, как сиянье, как весна, -
Аврора Рэби. Нежное волненье
Рождала в сердце каждого она.
Несмелое, но дивное творенье -
Как роза накануне пробужденья!
Она осталась рано сиротой.
Опекунами добрыми любима,
Знатна, богата, - но немой мечтой,
Раздумьем одиночества томима.
Как будто силы юности златой
Сломила смерть, промчавшаяся мимо.
(Так во дворце пустом болит сильней
Душа в тоске о счастье прошлых дней!)
Она была младенчески нежна,
Но что - то в ней таинственно сияло...
Как серафим задумчивый, она,
Казалось, непрестанно горевала
О тех, кто согрешил и чья вина
Несчастный род людской отягощала;
Она казалась грустным духом тем,
Что охранял покинутый Эдем!
Она держалась веры католической
И верила всем сердцем и умом:
Сей ветхий культ красою романтической
И строгостью пленял ее. Притом
Она гордилась славой героической
Своих отцов, и словом и мечом
Обычай старой веры защищавших
И ей святую верность завещавших.
Она глядела кротко и светло
На божий мир, его не понимая;
В ней сердце безмятежное цвело,
Как ландыш, в тишине благоухая.
Всеобщее признанье ей дало
Какой - то гордый ореол; сияя
Возвышенным спокойствием, она
Была чудесной прелестью сильна.
Но почему-то в списки Аделины
Аврора не была занесена,
Хотя она имела все причины
Затмить прелестных сверстниц имена;
Любого благородного мужчину
Такая дева, кажется, должна,
Высокой добродетелью блистая,
Склонить на путь супружеского рая.
Мой Дон-Жуан был очень удивлен
(Как древний Рим, не видя бюста Брута
В процессии Тиберия), и он
Спросил о ней, но в эту же минуту
Миледи, вдруг приняв надменный тон,
Сказала очень резко почему-то:
"Аврора мне не нравится: она
Наивна и притворно холодна!"
"Но мы единой веры! - с удивленьем
Сказал Жуан. - Нас легче обвенчать;
Не пригрозит мне папа отлученьем,
Не заболеет от досады мать".
Но леди Аделина с нетерпеньем
Всех женщин, не желающих признать
За оппонентом правоту и силу,
Все тот же довод сухо повторила.
Так что же? Если доводы умны,
Не портятся они от повторенья,
А если глупы, - может быть, цены
Прибавит им простое умноженье.
Настойчивостью действовать должны
Политики, поддерживая пренья:
Противника старайтесь утомить -
Его тогда нетрудно и затмить.
Но почему миледи Аделина
С предубежденьем относилась к той,
Чей кроткий облик, светлый и невинный,
Лишь со святыми спорил чистотой?
Миледи славилась не без причины
Любезностью, умом и красотой, -
Но (это испытал любой живущий)
Капризы каждой женщине присущи.
Не по душе, наверно, было ей
Спокойное Авроры отношенье
К мельканью лиц и пестроте идей.
Нет худшего на свете униженья,
Чем превосходство ближнего. Больней
Обиды это тайное сомненье
В себе самом; Антоний это знал
И от величья Цезаря страдал.
Но то была не зависть, - о, еще бы! -
Миледи чувства этого не знала!
То было не презрение - за что бы
Она Аврору Рэби презирала?
То не была тоска ревнивой злобы,
Которая прекраснейших терзала,
То не было... Но нет, вопрос не в том,
Что это было - вот проблема в чем.
Аврору света праздные сужденья
Не трогали; сияя простотой,
Она была как светлое теченье
В потоке молодежи золотой,
Сверкавшей, как пустые украшенья,
Напыщенной и чванной красотой.
Аврора только кротко улыбалась -
Столь детским это сердце оставалось!
Ее не ослеплял надменный вид
Миледи; безмятежно рядом с нею
Она цвела: светляк в ночи блестит,
Но звезды и прекрасней и крупнее!
Наш Дон-Жуан, как ни был знаменит
Был не замечен и не понят ею;
Она ведь в небо устремляла взор,
А он был только светский метеор.
Его весьма двусмысленная слава
Чертовски чаровала женский род
(Изящный блеск испорченного нрава
Красавица любая предпочтет
Смиренной добродетели; оправа
Порочности обычно придает
Героям цену), - но Авроры нраву
Совсем не нравилась такая слава.
Жуан еще не знал натур таких;
Погибшая Гайдэ в сравненье с нею
Была дитя природы, волн морских
Сердечней, простодушней и нежнее.
Но отличалась каждая из них
Особенною прелестью своею:
Гайдэ - цветок, Аврора - самоцвет
(Удачнее сравненья, право, нет).
Придумав это ловкое сравненье,
Я стал опять "сзывать свою пехоту";
У Скотта взял я это выраженье -
У лучшего на свете друга Скотта!
Как он рисует рыцарей сраженья,
Господ и крепостных, пиры, охоты!
Когда бы не Вольтер и не Шекспир, -
Поэта лучшего не знал бы мир.
Повсюду муза легкая летает,
Везде я темы сразу нахожу;
Я свет живопишу, и свет читает,
И я его, признаться, не щажу.
Врагов мой стих обычно порождает,
Но жалкой дружбой я не дорожу;
Уже давно я в ссоре с целым светом,
А все же стал я неплохим поэтом!
Упрямство госпожи Амондевилл
Жуана злило, и по сей причине
Весь разговор их кисло - сладок был
И очень неприятен Аделине.
Но вот сребристый гонг провозгласил
Тот час, когда на дамской половине
Меняют туалет (хотя на глаз
Для этой цели вряд ли нужен час).
Но чу! Звенят серебряные чаши,
Стучат ножи, воинственно остры!
(Поспорят ли с Гомером музы наши,
Описывая пышные пиры!)
Меню у нас, пожалуй, даже краше,
Названья удивительно пестры,
Таинственные смеси и приправы
Напоминают древние отравы.