ЭРОС И ПОЛ 1

100882 Просмотра

ЭРОС И ПОЛ
( 7 | 6 | 5 | 4 | 3 | 2 | 1 )

Автор: Борис Левит-Броун
Предисловие автора

Предлагаемый читателю текст есть фрагмент книги религиозно-философской. Для того, чтобы подойти, или верней, дойти до предельной человеческой темы – темы половой Любви – мне потребовались почти шесть сотен страниц. Теперь я вижу возможность предложить читателю часть моей большой книги «Зло и Спасение» в качестве самостоятельной брошюры. Но невозможно предложить совершенно обособленно главу «Эрос и пол». Она осталась бы во многом непонятной без некоторых предварительных фундаментальных установок. Поэтому в качестве введения я предлагаю читателю две сравнительно небольшие главы из «Зла и Спасения»: главу «Основоположения» и главу «Оригинальная совесть». Познакомившись с ними, можно, думаю, достаточно адекватно воспринять основную часть брошюры. Читателю же более взыскательному я советую прочитать целиком книгу «Зло и Спасение», которая вышла в свет в августе нынешнего года.

ВВЕДЕНИЕ

1. ОСНОВОПОЛОЖЕНИЯ
(сущность, дух, смысл, бытие)

Поскольку материальная природа наявного мира, – в наиболее расширительном понятии слова «природа», – не есть для нас саморазумеющийся адекват сущности и поскольку понятие сущности для нас одно из основоположных, необходимо сразу определить наше представление о сущностном и о сущности. Сущностно лишь то, что нетщетно, то есть непреходяще, нетленно. А нетщетен, нетленен, непреходящ лишь живой дух. Только Дух свободен от тления, которому тотально подчинена вся мировая плоть. «Томление духа», о котором говорит Проповедник «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа!» [2, Еккл. 1, 14] – и есть подтверждение нетленности духа, страждущего над тленной плотью. Плоть истлевает, а дух томится, не в силах спасти плоть от тления. Дух есть единственный нетщетный, непреходящий смысл, и духу как смыслу невыносима бессмыслица падшего мира. Дух есть не только единственный в самом себе смысл, но и единственное смыслодающее. Сущности есть силою духа раскрывающиеся в тварности логосные содержания. Только сущности есть реальности, и только сущностное означает реальное. Мы считаем сущности реальными именно потому, что с нашей точки зрения сущность всегда есть некое о-духо-творённое содержание, то есть такое содержание, в котором реализован или реализуется духовный смысл. Что духа в себе не содержит, то лишено смысла и не образует реальности. Бездуховное не есть реальное. Сколь бы ни было оно «убедительно» и даже давяще принудительно, в материальной своей сугубости, – а именно таковы тягота мира, боль и страдание жизни, большинство её неотступных забот, наконец, сама её тленность, – всё это остаётся для нас ирреальностью, призраком. Дух сжат в падшей материи, умалён ею, сдавлен и подавлен плотью, как сердце в скелете... но, как сердце, он бьётся о бездуховную плоть, требуя восуществления в вечности, и мощь этого биения, давая человеку жгучую и сладкую боль, самой болью доносит обетование иной жизни, иного, непризрачного смысла, смысла духовного. Прежде чем определить, что такое духовный смысл, мы должны ответить на основной вопрос, – т.ск. вопрос вопросов, – что же такое Дух? Наша вера даёт нам уверенность в том, что Дух исходит только от Бога, а то тварное, что обладает духом, получает его от Бога. Поэтому поставленный нами основной вопрос звучит так – что есть Дух Божий? Ключевыми для понимания здесь являются слова Торы: «Во Руах Элохим мерахэфет...» («…и Дух Божий носился…»). Древнееврейское слово Руах, имеющее много значений, как то: ветер, порыв воздуха, дыхание, дух, сущность… соединяется здесь в смысловой напряженности со словом мерахэфэт, обозначающим парение, нежное заботливое витание, но также содержащим в себе значения: покрывать, защищать, лелеять, беречь, дрожать, трепетать. Из этого соцветия оттенков мы извлекаем одно недвусмысленное и всеохватывающее значение – Любовь. Дух Божий – Руах Бога – есть не просто некое дуновение или некий порыв, Дух Божий есть дыхание Неизреченной Любви, неисчерпаемое и неукротимое желание (воление) творческого оплодотворения, всепобеждающая Воля к Творению. Таким образом, слово Руах (ruah), которым именуется в Книге Бырейшит, первой книге Торы, а соответственно и в Книге Бытия, Дух Бога («Во Руах Элохим мерахэфэт аль пнэй хамайм» [2, Бырейшит 1, 2]; «и Дух Божий носился над водою» [2, Быт.1, 2]), – означает неукротимое любовное желание, любовное стремление. Дух Бога – Руах – есть Дух Святой. «Святой Дух есть дух Божий; дух Божий – дух Отца и дух Сына – есть Святой Дух, Который есть не только Святой Дух, как Третья ипостась, но и дух Божий»* [4, с. 200]. И Дух этот есть Любовь. Некоторые авторы дефинируют Святой Дух как материнскую любовь Бога к Творению и твари, ссылаясь на то, что на иврит слово Руах – женского рода. А отдельные источники, впрямую дефинируют Руах, как любовное желание, указывая на параллель не только с греческим понятием пневмы, но и с греческим же понятием Эроса**. В дальнейшем, говоря о Духе Божием, мы будем опираться на греческое слово Эрос. Оно означает для нас то же самое, что и Руах, – любовное желание, любовное стремление, – но более привычно и одновременно имеет в нашем контексте бòльшую полемическую заострённость, ибо слишком часто обыденность именует «эросом» («эротикой») и определяет как «эротическое» то, что в действительности к Эросу отношения не имеет и даже прямо ему противоположно. Итак, Дух Божий есть абсолютный ЭРОС – Неизреченная Любовь, безначальное и неукротимое любовное желание, заряженное беспредельной созидательной мощью («…отнимешь дух их – умирают… пошлёшь дух Твой, и созидаются…» [2, Пс. 103, 30]). Эту созидательную мощь мы в дальнейшем будем называть творящей силой. Дух не есть в себе бинарность воления (бессодержательной воли) и представления (безвольной мысли). Дух Божий есть единый духовно-волевой «ветер». В стремлении (воле) этого «ветра» всё пронизано духом, в представлении (воз-духе) этого «ветра» всё напряжено волей. Таков в слиянности эротической воли и эротического представления вèдомый человеку любовный порыв, – могучее одухотворяющее движение Эроса. ЭРОС Божественный беспредельно больше, победительней, мощней, чем любой человеческий Эрос, ибо и сам Эрос человека, Эрос тварный, есть частица Божия Духа, духновение весмогущего Божественного ЭРОСА. Необходимо установить сразу, что ни ЭРОС Бога, ни Эрос тварный, даруемый твари Богом, не есть сексуальность и вообще не есть проявление плотское. Эрос, которому определено быть одним из ключевых понятий в нашем контексте, есть Эрос в понимании Платона, восходящем к архаической греческой мифологии, где он (Эрос) «трактуется в качестве одной из космических протопотенций и персонифицирует тот важный момент созидания, который мы сегодня назвали бы целеполаганием» [5, с. 588]. У Платона Эрос выступает как «любящее начало», универсальный творческий движитель, питающийся неукротимым стремлением к желанному. Для нас Эрос – «любящее начало» и универсальный творческий движитель – есть Дух Божий, Святая Божественная Воля, и мы уже не назовём её «одной из космических протопотенций», ибо космос в Боге, Бог больше космоса, Он есть его Творец. Те потенции, – потенции хаоса, – о которых речь пойдёт ниже, есть потенции антикосмические и антиэротические, потенции антитворческие, к Духу Божию и Воле Бога отношения не имеющие. Теперь же мы хотим сделать ударение на том, что «любящее начало», – что, собственно, и называем мы Эросом, Любовью, – духовно. ЭРОС Бога, Его Святой Дух, не есть желание, порождаемое плотью. Эрос безосновно коренится в Боге и вольно изливается от Бога, а в Боге нет и не может быть никаких половых разделений и присущих плотской природе твари сексуальных тяготений. Бог ни в каком аспекте не есть плоть, Бог есть Абсолютный Дух. Эрос не есть сексуальность, потому что не порождается плотью, а не порождается плотью именно потому, что источник Эроса есть Абсолютный Дух. Всё то бесконечно-тривиальное и неотступно-озабочивающее, что обыденность подразумевает под словом «эротика», и что в действительности выражает сексуальность, плотское притяжение полов, часто вообще не имеет к Эросу никакого отношения. Руах Бога – Эрос, Любовь – есть сила творящая, а не рождающая. Эрос тварный может захватывать сферу сексуальности (мы говорим здесь о тварном Эросе, потому что сексуальность имеет отношение только к твари), и тогда духовное «любящее начало», сотворяющее в твари Любовь (в этом случае любовь половую), может становиться началом рождающим. Рождение в Эросе всегда вторично, первично же творение. Зависимость Эроса от функции рождающей плоти есть плен Эроса, его падение, искажение в грехе. Но даже и в падшести Эрос может могущественно раскрываться в своей творящей силе, не рождая и вообще не имея сексуальных вибраций. Вся творческая энергия и творческая продуктивность мира есть энергия и продуктивность эротическая. Гигантским всплеском эротического духа было творчество Микеланджело Буонарроти и гигантским всплеском эротического духа было творчество Рихарда Вагнера. Оба они были великие эротики, но в созданиях Микеланджело, творившего конкретными зримыми образами, вопреки его одержимости наготой человеческого тела почти нет сексуальных вибраций, а у Вагнера, творившего отвлечёнными звуками, – тембрами, метро-ритмами и гармониями, – целый океан сексуальных вибраций. Красота обнаженных тел, сотворённых Эросом Микеланджело, потрясает, но при этом парадоксальным образом почти не затрагивает плотскую чувственность, не тревожит сексуальность. Вагнер более магнетичен и более заземлён, потому что красота, сотворённая его Эросом, в огромной степени затрагивает плотскую чувственность, сильнейшим образом тревожит сексуальность. А если вспомнить Андрея Рублёва, то в сравнении с его «Спасом» Звенигородского деисусного чина не только Вагнер, но и Микеланджело может покажется заземлённым. Лик Христа, сотворённый Эросом русского иконописца, излучает такой духовный свет, который плохо поддаётся человеческому постижению и практически не поддаётся словесному выражению. Эрос Рублёва не только лишён всякой сексуальности, но вообще отрешён от чувств падшей плоти мира. В звенигородском «Спасе» – и это редчайший случай в истории творческого гения – проглянуло сквозь черты человеческие содержание сверхчеловеческое. Руах – Дух Эроса – универсален и всемогущ в своей творящей силе, он способен оплодотворить творческую личность любого индивидуального спектра. Дух Эроса обитает в абсолютном Творце и от Творца изливается на тварь. Творящей силой эротического духа оплодотворены мысль всякого истинного мыслителя, око и слух всякого истинного художника, сердце всякого истинно влюблённого. Всё это есть вдохновение... в-Дух-новение... движение в твари духа Эроса. Каждому человеку от сотворения (не от рождения, ибо рождается человек во плоти и от плоти, но прежде творится духовно, сотворяется из духовно-эротического единения двух, вдохновенных Эросом половой любви) Богом даётся это в-Дух-новение, даётся как «дыхание жизни»: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни...» [2, Быт. 2, 7]; «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» [2, Рим. 5, 5]. Бог есть сама Любовь, сам ЭРОС, и Дух Божий в человеке есть универсальная эротическая воля, подвижность, летучесть, несущая в себе неукротимое стремление к творческому наслаждению. Эта-то эротическая воля и дарует смысл, раскрывая его как наслаждение творением, делает всякое истинное наслаждение духовно-творческим, стремится реализовать смысл Любви во всём. 1. Дух – от Бога, и смысл духа эротичен. Мы веруем в это, потому что веруем в Бога-Духа, Который есть Любовь. 2. Всеблагая Воля Божия есть ЭРОС творящий. Непобедимая сила Любви есть сила эротической воли к наслаждению творчеством. Мы веруем в это, потому что веруем в Бога-Творца, Который есть абсолютное творящее начало всего и всяческого. Теперь мы можем в полноте определить, что же такое духовный смысл. ЭРОС есть творящий дух. Любовь духовна, и как дух она есть смысл всего и всяческого. Смысл же этот есть нетленность творимого, непреходящее бытие сотворённого, ибо тленность, утрачиваемость, преходящесть противны духу Любви. Бог вечен. Вечен творящий дух Эроса. И творит Эрос на вечность. Таким образом, духовный смысл есть нетленность. О-смысл-енное есть о-духо-творённое, о-духо-творённое есть не-тлен-ное, не-тлен-ное есть сущност-ное. Тленность есть временность. Что тленно, то временно. Духовный смысл несовместим с тлением, то есть противоположен времени. Дух Любви, который есть абсолютный смысл, вечен сам и требует вечности для всего того конкретного, в чём он себя реализует. Сотворённое Любовью именно потому сущностно, что взыскует вечности и наследует вечность. Сущность есть реализация Любви для вечности. Реализация есть творческое внесение в жизнь эротического смысла, смысла Любви, смысла духовного, смысла вечного. Время есть тяжкая рана Эроса, ибо в вечности Любовь реализуется как непреходящий, пребывающий смысл, а во времени угасает как тленное, утрачивается. Сущность в полном, безущербном смысле и может быть только вечной. Гениальная догадка об этом содержится в разговоре Сократа с Диотимой в «Пире» Платона [15]: «...Ведь ценят люди вовсе не свое (если, конечно, не называть все хорошее своим и родственным себе, а все дурное - чужим), нет, любят они только хорошее. А ты как думаешь?

-Я думаю так же, - отвечал я.
-Нельзя ли поэтому просто сказать, что люди любят благо?
-Можно, - ответил я.
-А не добавить ли, - продолжала она, - что люди любят и обладать благом?
-Добавим.
-И не просто обладать им, но обладать вечно?
-Добавим и это.
-Не есть ли, одним словом, любовь не что иное, как любовь к вечному обладанию благом?
-Ты говоришь сущую правду, - сказал я.

При всей кажущейся элементарности умозаключение – «... любовь к вечному обладанию благом...», – это одно из глубочайших духовных прозрений не только греческой, но и мировой мысли! Всё сущностное творится духом Любви и творится для вечности, изначально желает вечности и желается на вечность. То, что уже изначально предназначается времени, то, что не желается на вечность, то не творится, а рождается или делается, оно может быть плотью, предметом, может иметь природу, но не может иметь сущности. Если дитя человеческое только рождается, то рождение это бессущностно и в нём полновластно царствует время. И смерть тогда не есть ни в каком смысле проблема, ибо временное и предопределено к тлену («Бог дал, Бог взял»). Но если это рождение озарено творящим духом Любви, то оно сущностно, оно востребует вечности, и тогда кричаще проступает катастрофизм падшести, в которой бессмертный дух обуздан смертной материей мира. Творящий Эрос материнства предназначает дитя вечности, а рождающее лоно матери выбрасывает его на поживу времени и тлену. Творящий Эрос духовен и несёт в себе, как непреклонный смысл, требование вечности. Всё преднамеренно временное, то есть всё то, что по замыслу имеет лишь временное значение, бессущностно, потому что лишено эротического духа, не содержит в себе требования вечности. Эрос не примиряется с временем. Любовь не мыслит себя во времени или на время. Что подчиняется времени, то перестаёт быть реальностью, делается химерой, теряет смысл. Что утратило, или изначально не имело, эротического требования вечности, то утратило бытийность, или изначально не содержало её. «Непроизвольно выросшее тело» – так русский писатель и духовидец, Андрей Платонов, характеризует бездуховную плоть***. Сама по себе плоть падшего мира бессмысленна, поскольку подчинена времени. Плоть «непроизвольна», инстинктивна, то есть, не властна в своём рождении и смерти. Она бессущностна, ибо лишена Эроса. Побуждения «непроизвольно выросшего тела» сексуальны, но безэротичны, инстинктивны, но бездуховны. Если плоть движима Любовью, то она уже не «непроиз-воль-на», а побуждается волей Эроса. В падшем мире Эрос, нисходящий на плоть, порождает страшную трагедию Любви. Ведь Любовь творится как сущность и неизбежно требует для себя вечности, а подпадает времени, то есть, обречена пройти через испытание увяданием и смертью. Сама же по себе падшая плоть (весь ужас грехопадения в том и заключается, что плоть способна быть «сама по себе»!) безэротична и потому бестрагична. Плоть способна манифестировать лишь временную бессущностную сексуальность. Она бессильна не только реализовать, но даже востребовать вечный духовный смысл, а только востребованный и реализованный/реализуемый духовный смысл есть сущность, то есть восуществление Эроса ради вечности. «Наслаждение» временным уродливо, болезненно, и в любом случае ущербно. Оно неистинно, оно изначально отравлено ядом временности, мучительной заботой, предощущением неизбежной утраты. Истинное наслаждение возможно только в вечности. Временные смыслы вообще не есть смыслы, но лишь разноформие бессмыслиц, дурная бесконечность перманентно утрачивающегося, истлевающего, распадающегося в ничто. Эрос есть что. Любовь есть что – конститутивный признак бытия, она есть Дух, она есть смысл, она есть требование вечности. Это требование вечности знакомо и сокровенно всякой душе, и с этой точки зрения можно сказать, что человек не имеет в падшем мире истинного наслаждения. Эрос мира отравлен ядом времени, пропитавшим мировую плоть. Вот почему высшие радости, которые доступны человеку в этом мире и которые могут быть отчасти соизмеримы с истинным наслаждением, есть не суетные радости ублажения плоти, а укоренённые в вере радости творчества. В них человек ближе всего подступает к Богу и к вечности, которая есть Дух Божий – единственный и одновременно абсолютный смысл, единственное истинное наслаждение, единственное истинное бытие. Всякая сущность эротична по реализуемому и реализующемуся смыслу, «потому что Бог есть Любовь» [2, 1 Иоан. 4, 8]. Всё бытийное и всякое бытие эротично по своему энергетизму, поскольку реализует смысл Любви. Любая содержательная конкретика, любая специфичность бытия (даров), – а она изначально духовна, ибо имеет свой исток в ЛОГОСЕ, АБСОЛЮТНОЙ СУЩНОСТИ Бога-Духа, – восуществляется в тварности эротически, обретает себя, как тварную сущ-ность, силой творящего духа Любви: «Дары различны, но Дух один и тот же» [2, 1 Кор. 12, 4]. Сущность тварная сущностно определяется по вложенному в неё вечному духовному смыслу Любви, по излучению Эроса, сначала Божественного, а в последствии богочеловеческого. Творящий духовной энергией Эроса человек и восуществляет, и восуществляется, то есть не только созидает иное, но и самого себя через творчество обретает как сущность. Всё, что человек творит духовно-эротически, всё, во что он вкладывает Любовь, всё, что он переживает как Любовь, – всё это имеет в себе непреклонное требование вечности и как таковое только и обретает сущностность, будь то единение с возлюбленным или сочинённый стих, интеллектуальное открытие или святое дело милосердия. С другой стороны – ничто бессущностное не требует вечности, поскольку не несёт в себе напряжения духовно-эротической воли, не есть сотворённое, но лишь рождённое или сделанное. Истоком всякой тварной сущности является АБСОЛЮТНАЯ СУЩНОСТЬ Бога – ЛОГОС – пронизанный Святым Духом Любви и раскрывающий себя по Воле Святого Духа. Всякое тварное, то есть относительное бытие обязано своим возникновением безначальному и абсолютному ЭРОСУ Бога, творящему Духу Сверхбытия. Воля Бога есть воление Духа, неукротимый и всепобеждающий порыв творящего ЭРОСА. Святость Духа Божия и означает, что Дух этот есть абсолютно, только и исключительно дух Любви: «Дух Святой есть сама ипостасная Любовь» [4, с. 363]. Всё творимое Богом духовно-вечно, свято. Человек получает сущность, то есть духовный смысл, как прямое в-духновение частицы Духа Божия, «дыхания жизни», дыхания эротического: «Дух Божий создал меня и дыхание Вседержителя дало мне жизнь» [2, Иов. 33, 4]. Получая частицу Духа Божия, человек приобщается святости. Всё остальное Творение сущностно постольку, поскольку охвачено, одухотворено Божиим Замыслом, ЭРОСОМ Создателя, Его Любовью, поскольку реализует собою целостный богодуховный Замысел, удовлетворяющий ЭРОС Бога-Творца. Отпадающее от Замысла отпадает от Бога-Духа, выпадает из вечности ЭРОСА. Отпадающее же от Бога лишается эротической воли к вечности, овременивается, теряет творческое стремление. Отпадающее перестаёт реализовывать (восуществлять) духовный смысл, то есть впадает в бессмыслицу, в без-сущностность. Бессущностность же есть не-бытие. Творение воздвигнуто Творцом как космос сущностей, то есть реализованных духовных смыслов, смыслов эротических, смыслов вечных, ибо ЭРОС Божий, Любовь Бога, реализует Себя только в вечности и только на вечность. В этом залог невянущей свежести всего истинно творческого. Только вечное, то есть не обусловленное временем, не стареет, не черствеет. Райская природа во всей её одухотворённой цельности и многообразии была реальностью, миром явленных сущностей, эротических духовных смыслов, неповреждённой и нетленной природой целосущностного и вечного тварного бытия. Таким обазом, можно сказать, что истинное тварное бытие есть незатронутое временем существование сущностей в Эросе, в духе взаимной Любви. После грехопадения первых людей бытие утратило свою полноценную истинность, ибо пало в тлетворность времени. Природа лишилась целостной райской одухотворённости. Плоть мира оторвалась от Эроса (Руах), от творящего духа Любви, то есть от источника нетленности. Плоть мира обессмыслилась и вместе с тем предъявила бытию саму себя, свою сугубость, как единственную данность и исчерпывающий смысл, то есть фактически поставила тварный мир перед очевидностью его бессмыслицы. В бездуховной (безэротической) своей сугубости плоть неизбежно тленна и таким образом противоположна смыслу, ибо смысл – мы уже установили это – есть именно нетленность. Бытие, покорившееся диктату сугубой плоти, обессмыслилось, а в тех ситуациях, где плоть окончательно завладела бытием, бытие лишилось сущностей, впало в состояния чистой бессущностной природности, то есть перешло в не-бытие, в ничто. Оторвавшись от Духа и, тем самым, лишившись смысла, плоть мира стала «непроизвольной» и от этого страдающей. А мировая душа, ожесточившись в страдающей плоти мира, отупела, сделалась ровной, почти неотзывчивой к вибрациям творящего духа Любви. Да и сам дух Любви страшно ослабел в падшем человеке – единственном тварном существе, носящем во плоти (во-площающем) прямое дух-новение Божие. Нельзя говорить, что материальный мир стал нацеленно жесток, он стал туп, равно-(ровно)-душен, но само по себе равно-душие есть одна из тяжелейших форм жестокости. Первоначальная райская отзывчивость мироздания к творческой духовной новизне сменилась тупым материальным зачатием, рождением, произрастанием, ничему не внемлющим выживанием ради воспроизводства, бесконечным устареванием вплоть до отмирания и бесконечным же воспроизводством через новое зачатие. Плотская природа впала в порочный круг «вечного возвращения», где вопреки определению «вечное» нет ничего от вечности и свободы, где властвует дурная бесконечность (законо-мерность) временных циклов. Таким образом, материальная природа, – плоть падшего мира, сама по себе, – не знает сущности, не есть бытие, не есть что. В послании к Галатам Ап. Павел не просто указывает, а тычет в разрыв и разлад между плотью и духом: «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти; Ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» [2, Гал. 5, 16-17]. Итак: природа, в которой не реализован или не реализуется духовный смысл, – которая не движется Любовью, и не реализует Любовь, – есть природа без сущности, сказать точнее, природа бессущностного, природа не-бытия, ничто. Голые материальные стихии падшего мира лишены духа Эроса, не знают Любви (хотя кипят бессмысленной сексуальностью, рефлексом воспроизводства) и потому не знают вечности, обречены слепому круговороту времени. Они суть природа не-бытия, ничто, сумма явлений без сущности, абсурд бездуховности в дурной бесконечности плотских возникновений и исчезновений, рождений и смертей. Мир падшей плоти вопреки всей его наявной физически-осязательной убедительности сам по себе не существует ибо он природен, но не сущностен. Сам по себе этот мир есть мир без-сущностных призраков, а не сущностных реальностей. Функция соития тленной плоти для воспроизводства и размножения во тлен, то плотское тяготение, которое падший мир слишком часто принимает за Любовь, в котором видит явление Эроса, есть в действительности бессмыслица дурной бесконечности рождений и отмираний, бездуховная дьявольская карикатура на Святой Дух Божественного ЭРОСА, надругательство мирового равно-душия над самой интенцией Творения, над Божиим Замыслом о Любви. Обманчиво оптимистические строки Пушкина:

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

создают жуткую картину «вечного возвращения», безысходно вращающегося колеса не-бытия. Это тихий, солнечный ужас. Есть ли что-нибудь более угнетающее, чем ликующая красота природы, в которой царит смерть. Духовно развитые и душевно чуткие люди во все времена с болезненной остротой переживали это. Мы решаемся привести три фрагмента на эту тему из русских писателей, И. Тургенева и Ф. Горенштейна. Первые два – скорей сердечные сетования, а третий – жесткое умозаключение. 1.«Неизменный мрачный бор угрюмо молчит или воет глухо – и при виде его ещё глубже и неотразимее проникает в сердце людское сознание нашей ничтожности. Трудно человеку, существу единого дня, вчера рождённому и уже сегодня обречённому смерти... вся душа его замирает; он чувствует, что последний из его братий может исчезнуть с лица земли – и ни одна игла не дрогнет на этих ветвях; он чувствует своё одиночество, свою слабость, свою случайность» [30]. 2.«Человек – дитя природы, но она, всеобщая мать, и у ней нет предпочтений... и ей всё равно: что она создаёт, что она разрушает – лишь бы не переводилась жизнь, лишь бы смерть не теряла прав своих... Где же нам, бедным людям... сладить с этой глухонемой слепорождённой силой, которая даже не торжествует своих побед, а идёт, идёт вперёд, всё пожирая?» [29]. 3.«День был истинно северный, пушкинский "мороз и солнце”, богатый день, сверкающий. Всякий, кто сомневается ещё в бездуховности природы, мог в тот день убедиться, что природа красивая, но неверная жена для человека. В радости и удаче она готова расточать ему свои красоты и ласки, но в беде она тут же покидает его, к убийцам у кровавых могил льнёт она, равнодушно взирая на трупы тех, кого ещё недавно ублажала зеленью своей травы, пряным запахом осенней листвы и хвойным снежным воздухом… Убийцам достаются красота, щедрость, ласки и наслаждения природой как добыча от погубленных, но Господь не может достаться убийцам» [7]. Человек ранен бессмыслицей природы, которая в бездуховности «вечного возвращения» равно-(ровно)-душно (безэротично) отрицает его – человека – как сущность, как вечный смысл. Человек и видит Бога в бесподобных образах мироздания (которые он же сам и сотворяет духом своим – об образе и без-образии подробно ниже), и не может найти Бога в ледяном безучастии природы, в её жестоком равнодушии к его жизни и судьбе. Это порождает духовный протест и одновременно отчаяние в очень, порой, различных эмоциональных спектрах. Гениальная юность Марины Цветаевой взрывается возмущением навстречу равнодушию бессущностной природы:

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё – как будто бы под небом
И не было меня.

Гениальная зрелость Фёдора Тютчева стоически произносит:

Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаём
Себя самих – лишь грёзою природы.

Поочерёдно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.

А Сергей Есенин бросается отчаянием, как грудью, навстречу неизбежности [9]:

Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Но великая сокровенность не только есенинских строк, а любой поэзии, – в том, что человек и жалеет, и зовёт, и плачет. Истина поэзии, как и всякого духовного творчества, – в том, что человек не может примириться с природой, которая «знать не знает о былом», которой «чужды наши призрачные годы». Человек протестует против «золота увяданья», не желает согласиться душой, что после его смерти «будет всё, как будто бы под небом и не было меня». Пушкину, как мало кому другому, удавалось скрыть свою тоску под нежной «архаической улыбкой», но и через улыбку проступает тоска:

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.

Дух человеческий, особенно дух современного человека, заглянувшего в пустыни космоса, потрясён и угнетён величием и одновременно бестрепетным равно-душием природы, её красотой и в то же время глухотой, бессущностной неотзывчивостью человеческим страданиям, человеческой судьбе. «Дух человеческий в плену» у падшей материи мироздания. Жизнь людей, если она проходит исключительно под диктатом плоти, если обозначена и озабочена лишь рождением, прокормлением, удовлетворением плотских нужд и новым рождением, есть без-сущностность, есть природа не-бытия, ничто. Но человек не обречён на замкнутость в не-бытии падшей природы. В нём даже и после грехопадения обитает Эрос, частица Духа Божия. В нём не до конца истреблено первотварное что, не окончательно уничтожен смысл, как эротическая воля к сущности, и потому он способен реализовать – и в своей собственной падшей природе, и в падшей по его вине природе мира – духовные смыслы, тем отчасти очтоживая природу, возвращая ей и самому себе сущностность, бытийность. «Он хотел помочь, чтобы счастье, таящееся от рождения внутри несчастного человека, выросло наружу, стало действием и силой судьбы».

Теги

любовное стремление, Бытие, любовное желание, Эрос и пол, сущность, смысл, Дух, смысла духовного

Похожие материалы