- 980 Просмотров
- Обсудить
Комсомольская площадь - вокзалов созвездье. Сколько раз я прощался с тобой при отъезде. Сколько раз выходил на асфальт раскаленный, Как на место свиданья впервые влюбленный. Хорошо машинистам, их дело простое: В Ленинграде - сегодня, а завтра - в Ростове. Я же с дальней дорогой знаком по-другому: Как уеду, так тянет к далекому дому. А едва подойду к дорогому порогу - Ничего не поделаешь - тянет в дорогу. Счастья я не искал: все мне некогда было, И оно меня, кажется, не находило. Но была мне тревожной и радостной вестью Комсомольская площадь - вокзалов созвездье. Расставанья и встречи - две главные части, Из которых когда-нибудь сложится счастье.
Вечер лирики.
Москва: Искусство, 1965.
Золотые всплески карнавала, Фейерверки на Москва-реке. Как ты пела, как ты танцевала В желтой маске, в красном парике! По цветной воде скользили гички, В темноте толпились светляки. Ты входила, И на поле "Смычки"* Оживали струны и смычки. Чья-то тень качнулась вырезная, Появился гладенький юнец. Что меня он лучше - я не знаю. Знаю только, что любви конец. Смутным сном уснет Замоскворечье, И тебя он уведет тайком, Бережно твои накроет плечи Угловатым синим пиджаком. Я уйду, забытый и влюбленный, И скажу неласково: "Пока". Помашу вам шляпою картонной, Предназначенной для мотылька. Поздняя лиловая картина: За мостами паровоз поет. Человек в костюме арлекина По Арбатской Площади идет. Он насвистывает и тоскует С глупой шляпою на голове. Вдруг он видит блестку золотую, Спящую на синем рукаве. Позабыть свою потерю силясь, Малой блестке я сказал: - Лети! И она летела, как комета, Долго и торжественно, и где-то В темных небесах остановилась, Не дойдя до Млечного Пути. * Тогдашнее название Парка Культуры имени Горького.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Легко дыша, серебряной зимой Товарищ возвращается домой. Вот, наконец, и материнский дом, Колючий садик, крыша с петушком. Он распахнул тяжелую шинель, И дверь за ним захлопнула метель. Роняет штопку, суетится мать. Какое счастье - сына обнимать. У всех соседей - дочки и сыны, А этот назван сыном всей страны! Но ей одной сгибаться от тревог И печь слоеный яблочный пирог. ...Снимает мальчик свой высокий шлем, И видит мать, что он седой совсем.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Слова, пришедшие потом, С пятиминутным опозданьем, Точны, как юбилейный том, Оттиснутый вторым изданьем. А те, что именно сейчас Так убедительны и метки, О ребра яростно стучась, Не в силах вырваться из клетки. Признанье смято немотой. Она уйдет, смеясь и плача. Послушай! Оглянись! Постой! Начну - и все скажу иначе. Бывает - с возвышенья сцен Оратор чушь пустую треплет. Прогонят - вновь он Демосфен, Герой невысказанных реплик. В мгновенном споре ты мычишь И заикаешься уныло, Зато потом - слова-мечи, Любое б недруга убило. Слова никчемные - гуртом, Толкутся, блеют, как бараны. А мудрые придут потом И хлынут, словно кровь из раны.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Испытаний и противоречий Не слишком ли много? Я родился в войну мировую, Зналось детство с гражданской войною, И прошел полосу моровую, И макуха Знакома со мною, И разруха Знакома со мною. Старый мир напоследок калечил, Но убить нас не смог он. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? А считалось, что только одною Мировою войною Вся судьба одного поколенья Ограничена строго. Сколько дней я сгорал В окруженьи, Сколько лет я бежал В наступленье - Не слишком ли много? Так дымились Освенцима печи, Что черны все тропинки до бога. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Путешественнику полагалось Два - от силы - кочевья, Борзый конь, и натянутый парус, И восторг возвращенья. Нам - транзитные аэродромы, Вновь и снова дорога. И разлук и моторного грома Не слишком ли много? Одиссею - одна Одиссея... Нам же этого мало. Раз в столетие землетрясенье На планете бывало. Трижды видел, как горы качались, Дважды был я в цунами. (А ведь жизнь - Только в самом начале, Говоря между нами.) Это б в прежнее время хватило Биографий на десять. Если вихрем тебя закрутило, На покой не надейся. Только мы не песчинками были В этом вихре, А ветром, Не легендою были, А былью, И не тьмою, А светом. Равнодушные с мнимым участьем Соболезнуют, щурясь убого. Только думают сами - Поменяться бы с нами местами. Одному поколению счастья Не слишком ли много? А они-то ведь, кажется, правы! И меняться местами, Нашей выстраданной славой Ни за что и ни с кем мы не станем!
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Слышу дальний галоп: В пыль дорог ударяют копытца... Время! Плеч не сгибай и покою меня не учи. Кавалерия мчится, Кавалерия мчится, Кавалерия мчится в ночи. Скачут черные кони, Скачут черные кони, Пролетают заслоны огня. Всадник в бурке квадратной, Во втором эскадроне, До чего же похож на меня! Перестань сочинять! Кавалерии нету, Конник в танковой ходит броне, А коней отписали кинокомитету, Чтоб снимать боевик о войне! Командиры на пенсии или в могиле, Запевалы погибли в бою. Нет! Со мной они рядом, такие, как были, И по-прежнему в конном строю. Самокрутка пыхнет, освещая усталые лица, И опять, и опять Кавалерия мчится, Кавалерия мчится, Никогда не устанет скакать. Пусть ракетами с ядерной боеголовкой Бредит враг... Но в мучительном сне Видит всадника с шашкой, С трехлинейной винтовкой, Комиссара в холодном пенсне, Разъяренного пахаря в дымной папахе, Со звездою на лбу кузнеца. Перед ними в бессильном он мечется страхе, Ощутив неизбежность конца. Как лозу порубав наши распри и споры, На манежа - в леса и поля, Натянулись поводья, вонзаются шпоры, Крепко держат коня шенкеля, Чернокрылая бурка, гривастая птица, Лязг оружия, топот копыт. Кавалерия мчится, Кавалерия мчится, Или сердце так сильно стучит...
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Не будем говорить о пустяках... Нет, будем! Это чрезвычайно важно! Пустяк на хилых ножках прискакал В обличий словесном иль бумажном. А знаете ли вы, кто я таков? Спросил противным хитрым голосишком. И войны начинались с пустяков, И катастроф я натворил с излишком. Не верю я ни чувствам, ни словам, Я миру насолю И лично вам. Клялись, что будем в чувствах высоки, Не выпуская руку из руки, Но постепенно, медленно и тайно И в нашу жизнь проникли пустяки, Тяжелые готовя испытанья. Не там поставлен препинанья знак, Вся песня - к черту. Разберись в причинах! И великана сокрушит столбняк От въевшихся в царапину песчинок. Ползет по быту сволочь мелочей, Клубится, громоздясь, перерастая В громадную бессонницу ночей, В охрипшую от воя волчью стаю. Мне трудно говорить о пустяках, Пред ними я испытываю робость. Остановись! Держи себя в руках! Еще полшага сделаешь - и пропасть. Малюсенький, Сорвавшийся в вершин, Мохнатым комом обрастает камень. Великое мы как-нибудь свершим, Нам справиться бы только с пустяками!
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Хочу предупредить заранее Пришедшего впервые в гости, Что в нашей маленькой компании Умеют подшутить без злости Над самым страшным и трагическим, Как говорится, нетипическим Что в жизни приключалось с каждым. А вот о горе не расскажем. Пускай бренчат душевно нищие Дешевой мелочью обид, Венца тернового не ищем мы,- Вокруг земли - венец орбит. Шагавшие путями грозными, Мы можем искренне и честно Быть (иль казаться) несерьезными И улыбаться неуместно.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Моих собратьев моды атакуют, Но неохота поддаваться мне. Остаться старомодным я рискую, Как пограничник на коне. Почувствовав, как целится мне в спину С той стороны потомок басмача, Я первым карабин старинный вскину И выпущу обойму сгоряча. И в зарослях запутаюсь, как в сплетнях. А если ранят, опаленным ртом Я крикну:- Приложи траву-столетник, А все антибиотики потом. Увидеть бы склоненным над собою Прекрасное лицо... И сквозь века Услышать: "Мой любимый, что с тобою?" Новее слов как будто нет пока.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Еще недавно в город незнакомый Беспечно приезжал я в первый раз. Там девушки стояли на балконах С магнитами провинциальных глаз. Я проходил, предчувствуя победу: Вы не целуйтесь, девушки, ни с кем, Когда-нибудь еще раз я приеду И, может быть, останусь насовсем, И счастье принесу чудесной самой, Веселой, грустной, доброй и упрямой. Я приезжаю в город на рассвете, По улицам курчавым прохожу, Спешат автобусы, играют дети, Этаж пускает зайчик этажу. Глядят с балконов, из открытых окон, Избранницы сегодняшней весны, Но, как магниты с выключенным током, Теперь глаза темны и холодны. Желаю радости чужим невестам. Я здесь в последний раз, и то проездом.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Это привычно и очень просто - Быть человеком среднего роста. Мы не гиганты, да и не гномы, Метра не два, но и не полтора, Обычные люди - будем знакомы,- Давно записали наш рост доктора. Зато поколением, вслед за нами Идущим, любуется вся земля: Возвышается девушка, словно знамя, И парни строятся, как тополя. Великаны русские всё заметней, Горды осанкой, в плечах широки, Так что уже шестнадцатилетним Тесны отцовские пиджаки. А знаете ль вы, что в Союзе Советском, К цифрам Госплана весомым довеском, Согласно антропометрическим данным, На три сантиметра вырос народ? И пусть вам в стихах не покажется странным Столь прозаический оборот, Я славлю эти три сантиметра, Как дни, приближающие к весне, Они наращивались незаметно, Подобно цветам, а может, во сне. Путь к ним - это наши сутулые ночи, Затем пригибали мы юность свою, Чтобы собрать миллион одиночеств В общую силу, в одну семью. Когда бухенвальдская гильотина Рубила головы, даже она Не укротила, не укоротила Росток человеческого зерна. Ученые пусть диссертации пишут, А мне сантименты, читатель, прости. Не надо горбиться! Голову выше! Давайте, товарищи, будем расти!
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.