- 1197 Просмотров
- Обсудить
Песня Наш военный городок Не имеет имени, Отовсюду он далек, За горами синими. В обстановке вот такой, В чаще неосвоенной Охраняют ваш покой Молодые воины. Служба трудная в тайге Станет легкой ношею, Если помнит о тебе Девушка хорошая. К нам летит быстрей ракет Через расстояния Ваша ласка, ваш привет, Доброе внимание. Сердце шлет домой приказ Со словами нежными: Очень просим помнить нас И любить по-прежнему.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
И опять я сажусь в самолет Подмосковной свинцовою ранью, И под крыльями снова плывет Край столицы, то красное зданье, Где в подъезде прощались мы так, Оглушенные общей кручиной, Как на старой картине казак С ненаглядной прощался дивчиной. Что нам делать с любовью своей? Прилетела, как синяя птица, И успела за несколько дней Мир заполнить и в жизнь превратиться. Вот и скрылся в тумане твой дом... Над полями, над зреющим летом Улетаю с тобою вдвоем, Хоть одним обзавелся билетом. Пусть любовь у мешан не в чести. Перетерпят. Нам тоже не к спеху. Никуда от себя не уйти, Никуда от тебя не уехать.
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Евгений Долматовский. Стихи.Я уходил тогда в поход, В далекие края. Платком взмахнула у ворот Моя любимая. Второй стрелковый храбрый взвод Теперь моя семья. Поклон-привет тебе он шлет, Моя любимая. Чтоб дни мои быстрей неслись В походах и боях, Издалека мне улыбнись, Моя любимая. В кармане маленьком моем Есть карточка твоя. Так, значит, мы всегда вдвоем, Моя любимая.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в пятидесяти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
На белом камне Тадж-Махала, Дворца, хранящего века, Следы невежды и нахала — Кривые росчерки штыка. Солдат Британии великой Решетки древние рубил: Он принял сумрак сердолика За ослепительный рубин. И, выковыривая камни Из инкрустаций на стене, Он ослеплял цветы штыками, Не думая о судном дне. Ах, мальчик Томми, добрый Томми, Над Темзой в свете мокрых лун Он в чопорном отцовском доме Был паинька или шалун. Из Агры он писал, что жарко, Что не оправдан мамин страх, Что могут дома ждать подарка И повышения в чинах. ...Я в Индию приехал позже, Мне Томми встретить не пришлось. Но вспомнить не могу без дрожи Века, пронзенные насквозь. Я видел на других широтах, Пусть сыновей других отцов, В карательных баварских ротах Таких, как Томми, молодцов. Он их предшественник законный, Хотя и вырастал вдали Завоеватель тех колоний, Что нынче вольность обрели. Все плиты мрамора, как в оспе, Штыком осквернены века. Знакомая, однако, роспись, И так похожи почерка!
Евг. Долматовский. Последний поцелуй.
Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия".
Москва: Советская Россия, 1967.
Я верил в детстве искренне и твердо, Что мир не существует без меня. Лишь отвернусь — и очертанье стерто, Сомкну ресницы — вот и нету дня. Глаза открою — мир возникнет снова В цветах и красках. И всесильно слово. Но отрочество разом оглушило Фантазию. Я начал понимать, Что все и без меня и есть и было, Уйдет и без меня придет опять. А все же не исчезло ощущенье, Что я устроен чуточку не так, Как все, И не могу попасть в крушенье, Меня минует пуля и сыпняк, Любимая до гроба не разлюбит, И мама вечно жить на свете будет... Со мной считаться не желает время И обходить не хочет стороной. То, что могло произойти со всеми, Безжалостно случается со мной: Вагоны под откос. Осколок в темя. И ни одной поблажки... Ни одной!
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Движенья акробатов отработаны, Блестит в лучах прожекторов трико. Простившись с повседневными заботами, Под куполом юнцы парят легко. На этот блеск толпа глядит восторженно. Сиянья детских глаз не передам. И на колени капает «морожено», Которое разносят по рядам. Гимнасты голенасты, светло-розовы. В испуганной оркестром тишине Они плывут, как рыбы в круглом озере, И кланяются на песчаном дне. Но меркнет это царственное зрелище, Когда выходит рыжий на манеж, Ногами двигать толком не умеющий, В широких путах клетчатых одежд. Мысы штиблет он поправляет палкою, Приподнимает шляпу-канотье, Смущает первый ряд улыбкой жалкою... И вдруг взмывает к звездной высоте. Блестящие трико такие тусклые! Куда там акробатам до того, Кто под лохмотьями скрывает мускулы, Небрежно прикрывая мастерство. Легко расправясь с неуклюжей робою, Он лихо выгибается в дугу... Приду домой и сам взлететь попробую — Я тоже неуклюжий. Я смогу!
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Юбилеи вокруг, годовщины, Круглых дат центробежный полет. Были мальчики, стали мужчины, Зря надеялись — нас обойдет. Закругляемся, крутимся тоже, Начинаем отсчитывать дни. Изумляемся тем, кто не дожил: Сколько сделать успели они...
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Во второй половине двадцатого века Вырастает заметно цена человека. И особенно ценятся мертвые люди. Вспоминают о каждом из них, как о чуде. Это правда, что были они чудесами, Только, к счастью, об этом не ведали сами. Но живые в цене повышаются тоже, Это знают — Особенно кто помоложе. Дескать, я человек — Наивысшая ценность. Но, прошу извинения за откровенность, В лисах ценится хвост, В свиньях — шкура и сало, И в пчеле почитается мед, а не жало. Человеку другие положены мерки, Целый мир называет его на поверке. И цена человека — Неточный критерий, Познаваемый только ценою потери. Велика ли заслуга — Родиться двуногим, Жить в квартире с удобствами, А не в берлоге? Видеть мир, объясняться при помощи речи, Вилкой с ножиком действовать по-человечьи? Тех, кто ценит себя, я не очень ругаю, Но поймите — цена человека другая!
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Иносказаний от меня не ждите! Я вижу в них лишь разновидность лжи. Что думаешь о людях и событьях, С предельной откровенностью скажи. Я знаю силу выстраданной правды И мысли обнаженной и прямой, И мне противны хитрые тирады, Рожденные иронией самой. Испытанный и радостью и болью, Искавший путь не по чужим следам, Ни плакать, ни смеяться над собою И сам не буду и другим не дам.
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Поэт обязан напоминать, Не по секрету — через печать. Напоминаю молчащим врозь, Надувшим губы, глядящим вкось, Что я их помню — пять лет назад, Ладонь в ладони, глаза в глаза. Напоминаю — не без причин, Тому, кто нынче — высокий чин, Что путь нелегкий он начинал С пренебреженья ко всем чинам. Напоминаю клеветникам Закон, известный по всем векам, Что с опозданьем большим, но все ж В мученьях адских сдыхает ложь. Напоминаю друзьям своим, Равно — и старшим и молодым, Что возраст — это условный счет, Не поддавайся — не подсечет. Напоминаю... И вас прошу Напоминать мне - пока дышу.
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Вновь испытанье добром и злом. Над храмом, над лавкою частника, Всюду знакомый паучий излом — Свастика, свастика, свастика. Она была нами как символ и враг В атаках растоптана намертво, Но свастика здесь — плодородия знак, Простая основа орнамента. ...Сейчас на Красной площади парад, Знаменами пылает боль былая, Радиоволны яростно трещат, Перебираясь через Гималаи. В клубе со свастикой на стене Сегодня мое выступление: Москва в сорок первом, Европа в огне, Берлинское наступление. Смуглые парни сидят вокруг, Всё в белых одеждах собрание, Всё в белых одеждах... Мне кажется вдруг, Что я выступаю у раненых. Сейчас ты вспоминаешь там, в Москве, И эти двадцать лет, и те четыре, Как жизнь твоя была на волоске, Как «фокке-вульфы» свастику чертили. Арийцы не просто шли на восток, Их планы историки выдали: Когда мы сердцами легли поперек, Путь их был в Индию, в Индию. В обществе дружбы кончаю речь, Слушают миндалеглазые, Как удалось от беды уберечь Мирные свастики Азии. Прохлада с океана наплыла, Седое небо стало голубее. Ты и не знаешь, что со мной была На Дне Победы в городе Бомбее.
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Бангалор, Бангалор, навсегда он запомнился мне Отпечатками детских ладошек на белой стене. На беленой стене, очень четко видны при луне, Отпечатки ладошек горят — пятерня к пятерне. Замарашки мальчишки, чумазые озорники, Для чего оставлять на стене отпечаток руки? Это черная глина со дна обмелевшей реки — Отпечатки ладошек, как будто цветов лепестки. И никто не смывает веселых следов озорства. Это к счастью намазано — так утверждает молва, Вековая молва большей частью бывает права, Заявил о себе бангалорский сорвиголова! Отпечатки ладошек пускай сохраняет стена — То ли черные звезды, то ль огненные письмена. В них таинственный смысл, и его расшифровка трудна, Надо знать этот мир, все события и племена. Отпечатки пылают при плоской восточной луне, И немножечко грустно, что в детстве не выпало мне Отпечатка ладошки оставить на белой стене И себя утвердить в растопыренной пятерне.
Евгений Долматовский. Все только начинается.
Стихи и песни. О светлой Африке,
о любви, фантазерах и строителях.
Москва: Советский писатель, 1961.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.