- 939 Просмотров
- Обсудить
Взрыв. И наземь. Навзничь. Руки врозь. И Он привстал на колено, губы грызя. И размазал по лицу не слёзы, А вытекшие глаза. Стало страшно. Согнувшийся вполовину, Я его взвалил на бок. Я его, выпачканного в глине, До деревни едва доволок. Он в санбате кричал сестричке: - Больно! Хватит бинты крутить!..- Я ему, умирающему, по привычке Оставил докурить. А когда, увозя его, колёса заныли Пронзительно, на все голоса, Я вдруг вспомнил впервые: у друга ведь были Голубые глаза.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Широко глаза расставлены И хитрят, хитрят слегка, Эти синие хрусталины Из-под низкого платка... Молодые и безгрешные Очи ясности полны, Мою душу отогревшие Посреди большой войны. В избах около Мукачева - Издавна заведено - Девки песни пели вкрадчиво, И вилось веретено. Песни были все неясные, Непонятные для нас. Розы белые и красные Повторялись много раз...
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Опять с намокшей шляпы каплет, в кармане звук пустой ключей. Вот он идет, полночный Гамлет. Ненужный. Брошенный. Ничей. Под ноги лист кидает осень... И вот, пригнувшийся слегка, в пивную входит он и просит полухолодного пивка. Сперва пивко пролил оплошно, потом, таясь, поплакал всласть о том, что так все в мире сложно, о том, что жизнь не удалась.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Мы из столбов и толстых перекладин За складом оборудовали зал. Там Гамлета играл ефрейтор Дядин И в муках руки кверху простирал. А в жизни, помню, отзывался ротный О нем как о сознательном бойце! Он был степенный, краснощекий, плотный, Со множеством веснушек на лице. Бывало, выйдет, головой поникнет, Как надо, руки скорбно сложит, но Лишь только "быть или не быть?" воскликнет, Всем почему-то делалось смешно. Я Гамлетов на сцене видел многих, Из тьмы кулис входивших в светлый круг,- Печальных, громогласных, тонконогих... Промолвят слово - все притихнет вдруг, Сердца замрут, и задрожат бинокли... У тех - и страсть, и сила, и игра! Но с нашим вместе мерзли мы и мокли И запросто сидели у костра.
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
В судьбу походную влюбленный, Не в фото, где луна у скал, В казарме, густо побеленной, Я честно красоту искал. Ее искал я в дисциплине, И в пайке, выданной в обрез, И в алом клине, дымном клине В теплушку глянувших небес. Прослушав грустный хрип гармони,— А я грустил тогда всерьез!— От глаз я отрывал ладони, Ладони, Мокрые от слез... Через овраги и низины, Через расплесканную грязь Я мчался в кузове машины, На плащ-палатке развалясь. Я брел по снежным первопуткам, Сквозь ночь летел в товарняках, Питался сечкой по продпунктам И мылся в санпропускниках. Я понимал лишь только грозы, Дорог замес, снегов обвал... Скупой и тонкий дух березы В те годы я не понимал.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
В. Бокову На небо взглянешь — Звезд весенних тыщи! Что юности в блескучей высоте?! Но яростнее, чем потребность в пище, Была у нас потребность в красоте. Нам красота давалась понемножку... По вечерам, когда шумел привал, Сапожник ротный, мучая гармошку, Ее для нас упорно добывал. Она была минутной и не броской. Мелькнет — и нет: под утро вдалеке, На горке — стеариновой березкой, В ночи — луной, раздробленной в реке. А то бывало: осень, вязнут танки, И чад, и гарь — и вдруг она возьмет И чистым взором познанской крестьянки Из-под руки, лукавая, сверкнет.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Я на кручу пудовые шпалы таскал. Я был молод и тонок — мне крепко досталось! Но лишь пот в три ручья да надсадный оскал На подъеме крутом выдавали усталость. Налегая всем телом, я глину копал, Я кидал эту глину лопатой совковой. Я под вечер с лица потемнел и опал. Землекоп из меня мог бы выйти толковый. Я был выделен в баню для носки воды В группе старых бойцов, работящих и дюжих. Мы таскали три дня. На ладонях следы Целый год сохранялись от ведерных дужек. Я поленья с размаху колол колуном. Я для кухни колол и колол для котельной. Только мышцы ходили мои ходуном Под намокшей и жесткой рубахой нательной. Я был юным тогда. Был задор, был запал. Только к ночи, намаявшись, словно убитый, Я на нарах, лица не умыв, засыпал, На кулак навалившись щекою небритой.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Где книжные манящие развалы, где в тесноте лишь боком можно стать, мы, книжники, юнцы, провинциалы, поэмы будем выспренне читать. Рукой махая, книгами гружены, мы, вышедшие лишь на пять минут, пойдем бродить... В час предрассветный жены нас, потеряв терпенье, проклянут. Ходите же всю ночь в фонарном свете!.. Нас мало! Это как ни назови, но знаю, знаю, выше здесь на свете всего, и даже, может быть,— любви...
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Что б ни было, но ценим все же мы женщин. И за те года, когда вдруг холодок по коже бежал при встрече иногда. За каплю слабого участья в минуту страшную беды. За тот браслетик вкруг запястья. За поданный стакан воды. ...Под утро, дыбясь волосами, сидели, пряди теребя. За то, что всё не могут сами они понять самих себя.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Вдруг захотелось правды мне, как кислого — больному. Так путника в чужой стране вдруг да потянет к дому. Казалось бы: на что она? А мне — хоть мало проку!— как пить в болотце из «окна», раздвинувши осоку. Как мел, наскобленный в горсти со стенки! Ведь, бывало, ее, как извести в кости, мне часто не хватало. Что мне она? И что я ей? Какая в ней пожива? А правда мне всего милей одним: она не лжива. Как мясо пес, рывок — и съем! Я жду со ртом разъятым, еще не зная, будет чем: лекарством или ядом.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
«Не гоже человеку быть едину»,— угрюмо изречение гласит. Надену плащ и кепку зло надвину и выйду. Мелкий дождик моросит. Да, правду книга древняя сказала!.. По черным лужам ухожу во тьму — на шум трамвая и на свет вокзала, лишь только б не остаться одному.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Я жизнь свою, как бритву, тонко правил: хотел, чтоб без зазубринки была... Жизнь оказалась просто шире правил любых! Она черна. Она бела. Вот занавески длинные из тюля. Натерт паркет. Будь умник! Не сбеги... Жизнь развезло! Смотри в окно, чистюля! Натягивай до бедер сапоги... Ворчит шофер. Он, видно, с перепою. Повсюду тьма. Где мы сейчас? Бог весть! И хлещет дождь. Сечет глаза крупою... И ты поймешь: вот это жизнь и есть.
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Сижу, сутулясь, предо мной учебник,— моя мольба восходит горячо! И добрый появляется волшебник, заглядывает мне через плечо... Бьет артналет, разламывая в щебень быки моста,— обрушился кессон. Но трехминутный перерыв волшебен, и ангел машет мне,— в я спасен!.. Мы ищем гриб — а ждем, чтоб почему-то вдруг вышел в колпаке высоком гном!.. ...Но разве можно без наличья чуда постичь задачу, выжить под огнем?!
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
И вот, как бы рожденный для бесед, я начал, и ко мне с полунаклоном товарищ мой, что непомерно сед, прислушался с вниманьем благосклонным... Когда согнется старчески спина, ты на судьбу печальную не сетуй,— потерянное возместишь сполна одною лишь степенною беседой... По парку мы проходим вдоль реки, беседуя, под дальний звон трамвая, на палки опираясь, старики, листву, ту, что опала, ковыряя...
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Это ясно, что глядеть не надо с улицы в окно: что там в дому? Станет от назойливого взгляда вдруг не по себе кое-кому... Ссорятся ль супруги? Плачут дети ль? Муж, осев, смертельно занемог?.. Невзначай окажешься свидетель вдруг такого, что и не дай бог! В чрево приарбатского уюта вломишься случайно напролом. ...Или вдруг счастливая минута: вся семья пирует за столом!
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
О чем поете утром, тенора?.. Их может слушать всяк, кому охота. Что ж, директивным росчерком пера не вычеркнуть их всех из обихода! О чем поете утром, тенора?.. Вон голоса их властно зазвучали! Их песенка, как этот мир, стара, Песнь Песней это, что была вначале. О чем поете утром, тенора, по радио, встав на работу рано?.. Неплохо их проходят номера! От голоса вибрирует мембрана. О чем поете утром, тенора? Зажмурившись. Напрягшись. На пределе... Древнейшая любовная игра, наверно, в мире есть на самом деле?
Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.