Фауст. Гете ( Иоганн Вольфганг Гете ) (7)

 Народ

 Ученый муж, ты многих спас;
 Живи ж сто лет, спасая нас!


 Фауст

 Склонитесь лучше перед тем,
 Кто учит всех и благ ко всем.

 (Идет с Вагнером дальше.)


 Вагнер

Что должен был ты, муж великий, ощутить,
Услышав эту речь и эти восклицанья!
О, счастлив, кто дары свои и знанья
С такою пользой мог употребить!
Приход твой мигом изменил картину:
Отец тебя показывает сыну,
Бегут, спешат, теснятся все вокруг;
Замолк скрипач, затихла пляска вдруг;
Проходишь ты - они стоят рядами,
И шапки вверх летят все тут!
Еще момент - и ниц они падут,
Как пред священными дарами.


 Фауст

Пойдём туда: на камне том
Присядем мы и отдохнём немного.
Не раз я здесь сидел, томя себя постом,
Молясь и призывая бога.
 С надеждой, с верою в творца,
 В слезах, стеня, ломая руки,
 Для язвы злой, для страшной муки
 Просил я скорого конца.
Слова толпы звучат насмешкой злою
В ушах моих, и знаю я один,
Как мало мы, отец и сын,
Гордиться можем этой похвалою.
Отец мой, темный труженик, в тиши
Над тайнами природы тщетно бился;
В ее круги святые он стремился
Проникнуть всеми силами души -
По-своему, но честно. Меж адептов
Сидел он в чёрной кухне взаперти
И силился бальзам целительный найти,
Мешая разных множество рецептов.
Являлся красный лев - и был он женихом,
И в теплой жидкости они его венчали
С прекрасной лилией, и грели их огнем,
И из сосуда их в сосуд перемещали.
И вслед - блиставшую лучами всех цветов
Царицу юную в стекле мы получали:
Целительный напиток был готов.
И стали мы лечить. Удвоились мученья:
Больные гибли все без исключенья,
 А выздоравливал ли кто,
 Спросить не думали про то.
 Вот наши подвиги леченья!
 Средь этих гор губили мы
 Страшней губительной чумы!
 Я сам дал тысячам отраву:
 Их нет - а я живу... И вот -
 В моём лице воздал народ
 Своим убийцам честь и славу!


 Вагнер

Ну стоит ли об этом вам тужить!
Довольно, если правильно и честно
Сумели вы все к делу приложить,
Что от других вам сделалось известно.
Как юноша, трудам отца почет
Воздали вы, - он был доволен вами;
Потом науку двинули вы сами,
А сын ваш снова далее пойдет!


 Фауст

О, счастлив тот, кому дана отрада -
Надежда выбраться из непроглядной тьмы!
Что нужно нам, того не знаем мы,
Что ж знаем мы, того для нас не надо.
Но перестань: не будем отравлять
Прекрасный этот час печальными речами,
Взгляни: уж солнце стало озарять
Сады и хижины прощальными лучами.
Оно заходит там, скрываяся вдали,
И пробуждает жизнь иного края...
О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли
И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!
И я увидел бы в сиянии лучей
У ног моих весь мир: и спящие долины,
И блеском золотым горящие вершины,
И реку в золоте, и в серебре ручей.
Ущелья диких гор с высокими хребтами
Стеснить бы не могли стремления души:
Предстали бы моря, заснувшие в тиши,
Пред изумлёнными очами.
Вот солнце скрылось, но в душе больной
Растет опять могучее желанье
Лететь за ним и пить его сиянье,
Ночь видеть позади и день передо мной,
И небо в вышине, и волны под ногами.
Прекрасная мечта! Но день уже погас.
Увы, лишь дух парит, от тела отрешась, -
Нельзя нам воспарить телесными крылами!
Но подавить нельзя подчас
В душе врожденное стремленье -
Стремленье ввысь, когда до нас
Вдруг долетает жаворонка пенье
Из необъятной синевы небес,
Когда, внизу оставя дол и лес,
Орёл парит свободно над горами
Иль высоко под облаками
К далёкой родине своей
Несётся стая журавлей.


 Вагнер

Хандрил и я частенько, без сомненья,
Но не испытывал подобного стремленья.
Ведь скоро надоест в лесах, в полях блуждать...
Нет, что мне крылья и зачем быть птицей!
Ах, то ли дело поглощать
За томом том, страницу за страницей!
И ночи зимние так весело летят,
И сердце так приятно бьётся!
А если редкий мне пергамент попадется,
Я просто в небесах и бесконечно рад.


 Фауст

Тебе знакомо лишь одно стремленье,
Другое знать - несчастье для людей.
Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, - и жаждут разделенья!
 Из них одной мила земля -
 И здесь ей любо, в этом мире,
 Другой - небесные поля,
 Где тени предков там, в эфире.
О духи, если вы живёте в вышине
И властно реете меж небом и землёю,
Из сферы золотой спуститесь вы ко мне
И дайте жить мне жизнию иною!
О, как бы я плащу волшебному был рад,
Чтоб улететь на нем к неведомому миру!
Я б отдал за него роскошнейший наряд,
Его б не променял на царскую порфиру!


 Вагнер

Не призывай знакомый этот рой,
Разлитый в воздухе, носящийся над нами;
От века он душе людской
Грозит со всех концов и горем и бедами.
То мчатся с севера, и острый зуб их лют,
И языком они язвят нас, как стрелою;
То от востока к нам они бездождье шлют
И сушат нашу грудь чахоткой злою;
То, если из пустынь пошлёт их жаркий юг,
Они палящий зной над головой нам копят;
То с запада они примчат прохладу вдруг,
А после нас самих, луга и нивы топят.
Они спешат на зов, готовя гибель нам:
Они покорствуют, в обман увлечь желая,
Уподобляются небес святым послам,
И пенью ангелов подобна ложь их злая...
Однако нам домой пора давно:
Туман ложится, холодно, темно...
Да, только вечером мы ценим дом укромный!
Но что ж ты стал? И чем в долине темной
Твое вниманье так привлечено?
Чего твой взор во мгле туманной ищет?


 Фауст

Ты видишь - чёрный пёс по ниве рыщет?


 Вагнер

Ну да; но что ж особенного в том?


 Фауст

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?


 Вагнер

Да просто пудель перед нами:
Хозяина он ищет по следам.


 Фауст

Ты видишь ли: спиральными кругами
Несётся он всё ближе, ближе к нам.
Мне кажется, что огненным потоком
Стремятся искры по следам его.


 Вагнер

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком;
Там просто чёрный пёс - и больше ничего.