Генрих Гейне. (14)

О, как счастливы деревья!
Тот же ветер в ту же пору,
Налетев осенней стужей,
С их ветвей наряд срывает,--

Все они зимою голы,
Ни один росток кичливый
Свежей зеленью не может
Над увядшими глумиться.

Лишь для нас, людей, различно
Наступает время года:
У одних зима седая,
У других весна в расцвете.

Старику его бессилье
Вдвое тягостней при виде
Буйства молодости пылкой.
О, внемли, святая дева!

Скинь с моих недужных членов
Эту старость, эту зиму,
Убелившую мой волос,
Заморозившую кровь.

Повели, святая, солнцу
Влить мне в жилы новый пламень,
Повели весне защелкать
Соловьем в расцветшем сердце,

Возврати щекам их розы,
Голове -- златые кудри,
Дай мне счастье, пресвятая,
Снова стать красавцем юным!"

Так несчастный дон Хуан
Понсе де Леон воскликнул,
И обеими руками
Он закрыл свое лицо.

И стонал он, и рыдал он
Так безудержно и бурно,
Что текли ручьями слезы
По его костлявым пальцам.


II


И на суше верен рыцарь
Всем привычкам морехода,
На земле, как в море синем,
Ночью спать он любит в койке.

На земле, как в море, любит,
Чтоб его и в сонных грезах
Колыхали мягко волны,--
И качать велит он койку.

Эту должность исправляет
Кяка, старая индийка,
И от рыцаря москитов
Гонит пестрым опахалом.

И, качая в колыбели
Седовласого ребенка,
Напевает песню-сказку,
Песню родины своей.

Волшебство ли в этой песне
Или тонкий старый голос,
Птицы щебету подобный,
Полон чар? Она поет:

"Птичка Колибри, лети,
Путь держи на Бимини,--
Ты вперед, мы за тобою
В лодках, убранных флажками.

Рыбка Бридиди, плыви,
Путь держи на Бимини, --
Ты вперед, мы за тобою,
Перевив цветами весла.

Чуден остров Бимини,
Там весна сияет вечно,
И в лазури золотые
Пташки свищут: ти-ри-ли.

Там цветы ковром узорным
Устилают пышно землю,
Аромат туманит разум,
Краски блещут и горят.

Там шумят, колеблясь в небе,
Опахала пальм огромных
И прохладу льют на землю,
И цветы их тень целует.

На чудесном Бимини
Ключ играет светлоструйный,
Из волшебного истока
Воды молодости льются.

На цветок сухой и блеклый
Влагой молодости брызни --
И мгновенно расцветет он,
Заблистает красотой.

На росток сухой и мертвый
Влагой молодости брызни --
И мгновенно опушится
Он зелеными листами.

Старец, выпив чудной влаги,
Станет юным, сбросит годы,--
Так, разбив кокон постылый,
Вылетает мотылек.

Выпьет влаги седовласый --
Обернется чернокудрым
И стыдится в отчий край
Уезжать молокососом.

Выпьет влаги старушонка --
Обращается в девицу
Чуден остров Бимини,
Там весна сияет вечно,
И в лазури золотые
Пташки свищут: ти-ри-ли.

Там цветы ковром узорным
Устилают пышно землю,
Аромат туманит разум,
Краски блещут и горят.

Там шумят, колеблясь в небе,
Опахала пальм огромных
И прохладу льют на землю,
И цветы их тень целует.

На чудесном Бимини
Ключ играет светлоструйный,
Из волшебного истока
Воды молодости льются.

На цветок сухой и блеклый
Влагой молодости брызни --
И мгновенно расцветет он,
Заблистает красотой.

На росток сухой и мертвый
Влагой молодости брызни --
И мгновенно опушится
Он зелеными листами.

Старец, выпив чудной влаги,
Станет юным, сбросит годы,--
Так, разбив кокон постылый,
Вылетает мотылек.

Выпьет влаги седовласый --
Обернется чернокудрым
И стыдится в отчий край
Уезжать молокососом.

Выпьет влаги старушонка --
Обращается в девицу
И стыдится в отчий край
Возвращаться желторотой.

Так пришлец и остается
На земле весны и счастья,
И не хочет он покинуть
Остров молодости вечной.

В царство молодости вечной,
На волшебный Бимини,
В чудный край мечты плыву я,-
Будьте счастливы, друзья!

Кошка-крошка Мимили,
Петушок Кики-рики,
Будьте счастливы, мы больше
Не вернемся с Бимини".

Так старуха пела песню,
И дремал и слушал рыцарь,
И порой сквозь сон по-детски
Лепетал он: "Бимини!"

III

Лучезарно светит солнце
На залив, на берег Кубы,
И поют весь день сегодня
В синеве небесной лютни.

Зацелованный весною,
Изумрудами блистая,
В пышном платье подвенечном
Весь цветет прекрасный берег.

И толпится на прибрежье
Пестрый люд разноголосый,
Разных возрастов и званий,--
Ибо все полны одним:

Все полны одной чудесной,
Ослепительной надеждой,
Отразившейся и в тайном
Умилении сердечном

Той бегинки-старушонки,
Что с клюкою ковыляет
И перебирает четки,
Повторяя "Pater noster" 1,

------------------
1 "Отче наш" (лат.).


И в улыбке той сеньоры
В золоченом паланкине,
Что раскинулась небрежно
С томной розою во рту

И кокетничает с юным
Знатным щеголем, который
Выступает важно рядом
И надменный крутит ус.

Даже солдатня сегодня
Смотрит мягче и приятней,
Даже облик духовенства
Стал как будто человечней.

В упоенье потирает
Руки тощий чернорясец,
И кадык самодовольно
Гладит жирный капуцин.

Сам епископ -- в храме божьем
Неизменно злой и хмурый,
Потому что из-за мессы
Он откладывает завтрак,--

Сам епископ в митре пышной
Вдруг расцвел улыбкой счастья,
И прыщи сияют счастьем
На малиновом носу.

Окруженный хором певчих,
Под пурпурным балдахином,
Он идет, за ним прелаты
В золотых и белых ризах,

С ярко-желтыми зонтами,--
Словно вышел на прогулку
Неким чудом оживленный
Лес гигантских шампиньонов.

Весь кортеж стремится к морю,
Где под знойно-синим небом
На траве, близ вод лазурных,
Возведен алтарь господень,

На котором блещут ленты,
Серпантин, цветы, иконы,
Мишура, сердца из воска
И ковчежцы золотые.

Сам его преосвященство
Будет там служить молебен,
И молитвой и кропилом
Он благословит в дорогу

Небольшой нарядный флот,
Что качается на рейде,
С якорей готовый сняться
И отплыть на Бимини.

Это судна дон Хуана
Понсе де Леон, -- правитель
Снарядил их, оснастил их
И плывет искать волшебный

Остров счастья. И, ликуя,
Весь народ благословляет
Исцелителя от смерти,
Благодетеля людей,--

Ибо всем приятно верить,
Что правитель, возвращаясь,
Каждому захватит фляжку
С влагой молодости вечной.

И уж многие заране
Тот напиток предвкушают
И качаются от счастья,
Как на рейде корабли.

Пять судов стоят на рейде
В ожиданье -- две фелуки,
Две проворных бригантины
И большая каравелла.

Каравеллу украшает
Адмиральский флаг с огромным
Тройственным гербом Леона,
Арагона и Кастильи.

Как садовая беседка,
Весь корабль увит венками,
Разноцветными флажками
И гирляндами цветов.

Имя корабля -- "Сперанца".
На корме стоит большая
Деревянная скульптура,--
Это госпожа Надежда.

Мастер выкрасил фигуру
И покрыл отличным лаком,
Так что краски не боятся
Ветра, солнца и воды.

Медно-красен лик Надежды,
Медно-красны шея, груди,
Выпирающие дерзко
Из зеленого корсажа.

Платье, лавры на челе --
Тоже зелены. Как сажа --
Волосы, глаза и брови,
А в руках, конечно, якорь.

Экипаж судов -- примерно
Двести человек; меж ними
Восемь женщин, семь прелатов.
Сто знатнейших кавалеров

И единственная дама
Поплывут на каравелле,
На которой командором
Будет сам правитель Кубы

Дон Хуан. Избрал он дамой
Кяку, -- да, старушка Кяка
Стала донною, сеньорой
Хуанитой, ибо рыцарь

Даровал ей сан и званье
Главкачательницы коек,
Лейб-москито-мухогонки,
Обер-кравчей Бимини.

Как эмблема власти новой
Золотой вручен ей кубок,
И она -- в тунике длинной,
Как приличествует Гебе.

Кружева и ожерелья
Так насмешливо белеют
На морщинистых, увядших,
Смуглых прелестях сеньоры.

Рококо-антропофагно,
Караибо-помпадурно
Возвышается прическа,
Вся утыканная густо

Пташками с жука размером,
И они сверкают, искрясь
Многокрасочным нарядом,
Как цветы из самоцветов.

Пестрый птичник на прическе
Удивительно подходит
К попугайскому обличью
Бесподобной донны Кяки.

Образину дополняет
Дон Хуан своим нарядом,
Ибо он, поверив твердо
В близкий час омоложенья,

Уж заране нарядился
Модным щеголем, юнцом:
Он в сапожках остроносых
С бубенцами, как прилично

Лишь мальчишке, в панталонах
С желтой левою штаниной,
С фиолетовою правой,
В красном бархатном плаще;

Голубой камзол атласный,
Рукава -- в широких складках;
Перья страуса надменно
Развеваются на шляпе.

Расфранченный, возбужденный,
Пританцовывает рыцарь
И, размахивая лютней,
Приказанья отдает.

Он приказывает людям
Якоря поднять, как только
С берега сигнал раздастся,
Возвестив конец молебна;

Он приказывает людям
Дать из пушек в миг отплытья
Тридцать шесть громовых залпов,
Как салют прощальный Кубе.

Он приказывает людям
И, смеясь, волчком вертится,
Опьяненный буйным хмелем
Обольстительной надежды;

И, смеясь, он щиплет струны,--
И визжит и плачет лютня,
И разбитым козлетоном
Блеет рыцарь песню Кяки:

"Птичка Колибри, лети,
Рыбка Бридиди, плыви,
Улетайте, уплывайте,
Нас ведите к Бимини".

IV

Ни глупцом, ни сумасшедшим
Дон Хуан, конечно, не был,
Хоть пустился, как безумец,
Плыть на остров Бимини.

В том, что остров существует,
Он не мог и сомневаться;
Песню Кяки он считал
И порукой и залогом.

Больше всех на свете верит
Мореход в возможность чуда,--
Перед ним всегда сияет
Чудо пламенное неба,

И таинственно рокочут
Вкруг него морские волны,
Из которых вышла древле
Донна Венус Афродита.

В заключительных трохеях
Мы правдиво повествуем,
Сколько бед, надежд и горя
Претерпел, скитаясь, рыцарь.

Ах, своей болезни прежней
Не сумел изгнать бедняга,
Но зато добыл немало
Новых ран, недугов новых.

Он, отыскивая юность,
С каждым днем старел все больше,
И калекой хилым, дряхлым
Наконец приплыл в страну --

В ту страну; в предел печальный,
В тень угрюмых кипарисов,
Где шумит река, чьи волны
Так чудесны, так целебны.

Та река зовется Летой.
Выпей, друг, отрадной влаги --
И забудешь все мученья,
Все, что выстрадал, забудешь.

Ключ забвенья, край забвенья!
Кто вошел туда -- не выйдет,
Ибо та страна и есть
Настоящий Бимини.