Свобода приелась до тошноты.
В республике конско-ослиной
Решили выбрать себе скоты
Единого властелина.
Собрался с шумом хвостатый сброд
Различного званья и масти.
Интриги и козни пущены в ход,
Кипят партийные страсти.
Здесь Старо-Ослы вершили судьбу,
В ослином комитете.
Кокарды трехцветные на лбу
Носили молодчики эти.
А кони имели жалкий вид
И тихо стояли, ни слова:
Они боялись ослиных копыт,
Но пуще -- ослиного рева.
Когда же кто-то осмелился вслух
Коня предложить в кандидаты,
Прервал его криком седой Длинноух:
"Молчи, изменник проклятый!
Ни капли крови осла в тебе нет.
Какой ты осел, помилуй!
Да ты, как видно, рожден на свет
Французскою кобылой!
Иль, может, от зебры род хилый т.
Ты весь в полосах по-зебрейски.
А впрочем, тебя выдает с головой
Твой выговор еврейский.
А если ты наш, то, прямо сказать,
Хитер ты, брат, да не слишком.
Ослиной души тебе не понять
Своим худосочным умишком.
Вот я познал, хоть с виду и прост,
Ее мистический голос.
Осел я сам, осел мой хвост,
Осел в нем каждый волос.
Я не из римлян, не славянин,
Осел я немецкий, природный.
Я предкам подобен, -- они как один
Все были умны и дородны.
Умны и не тешились искони
Альковными грешками,
На мельницу бодро шагали они,
Нагруженные мешками.
Тела их в могиле, но дух не исчез,
Бессмертен ослиный дух их!
Умильно смотрят они с небес
На внуков своих длинноухих.
О славные предки в нимбе святом!
Мы следовать вам не устали
И ни на йоту с пути не сойдем,
Который вы протоптали.
Какое счастье быть сыном ослов,
Родиться в ослином сословье!
Я с каждой крыши кричать готов:
"Смотрите, осел из ослов я!"
Отец мой покойный, что всем знаком,
Осел был немецкий, упрямый.
Ослино-немецким молоком
Вскормила меня моя мама.
Осел я и сын своего отца,
Осел, а не сивый мерин!
И я заветам ослов до конца
И всей ослятине верен.
Я вам предлагаю без лишних слов
Осла посадить на престоле.
И мы создадим державу ослов,
Где будет ослам раздолье.
Мы все здесь ослы! И-а! И-а!
Довольно терзали нас кони!
Да здравствует ныне и присно -- ура!
Осел на ослином троне!"
Оратор кончил. И грохнул зал,
Как гром, при последней фразе,
И каждый осел копытом стучал
В национальном экстазе.
Его увенчали дубовым венком
Под общее ликованье.
А он, безмолвно махая хвостом,
Благодарил собранье.
Некий клоп залез на пятак
И, словно банкир, похвалялся так:
"Если денег ты нажил много,
Всюду открыта тебе дорога.
С деньгами красив ты, с деньгами знат
Женщинам наимилейшим приятен.
Дамы бледнеют и дрожат,
Едва учуют мой аромат.
С самой королевой я спал, бывало,
Забравшись к ней ночью под одеяло.
На жарких перинах она металась
И беспрестанно всю ночь чесалась".
Веселый чиж, услыхав эту речь,
Решил похвальбу клопа пресечь:
В негодованье свой клюв отточив,
Насмешливый он просвистал мотив.
Ко подлый клоп, испуская смрад,
Чижу отомстил на клопиный лад:
"Жертвой его насмешек стал я
За то, что денег ему не дал я!"
Ну, а мораль? Ее от вас
Пока благоразумно скрою.
Ведь сплочены между собою
Богатые клопы сейчас.
Задами подмяв под себя чистоган,
Победно колотят они в барабан.
Семейства клопов -- куда ни взгляни --
Священный союз составляют они.
Также немало клопиных альянсов
Средь сочинителей скверных романсов
(Которые столь бездарны и серы,
Что не идут, как часы Шлезингера).
Тут и свой Моцарт есть -- клоп-эстет,
Ведущий особым клопиным манером
С увенчанным лаврами Мейербером
Интрижку в течение долгих лет.
А с насекомых много ль возьмешь?
Рецензии пишет газетная вошь --
Елозит, врет, да и тиснет статейку
И до смерти рада, урвав копейку,
Притом меланхолии полон взгляд.
Публика верит из состраданья:
Уж больно обиженные созданья,
И вечно сердечки у них болят.
Тут стерпишь, пожалуй, любой поклеп.
Молчи, не противься -- ведь это ж клоп.
Его бы, конечно, можно под ноготь,
Да, право, уж лучше не трогать.
А то попробуй такого тронь --
На целый свет подымется вонь!
Вот отчего до другого раза
Я отложу толкованье рассказа.
На две категории крысы разбиты:
Одни голодны, а другие сыты.
Сытые любят свой дом и уют,
Голодные вон из дома бегут.
Бегут куда попало,
Без отдыха, без привала,
Бегут куда глядят глаза,
Им не помеха ни дождь, ни гроза.
Перебираются через горы,
Переплывают морские просторы,
Ломают шею, тонут в пути,
Бросают мертвых, чтоб только дойти.
Природа их обделила,
Дала им страшные рыла,
Острижены -- так уж заведено --
Все радикально и все под одно.
Сии радикальные звери --
Безбожники, чуждые вере.
Детей не крестят. Семьи не ища,
Владеют женами все сообща.
Они духовно нищи:
Тело их требует пищи,
И, в поисках пищи влача свои дни,
К бессмертью души равнодушны они.
Крысы подобного склада
Не боятся ни кошек, ни ада.
У них ни денег, ни дома нет.
Им нужно устроить по-новому свет.
Бродячие крысы -- о, горе! --
На нас накинутся вскоре.
От них никуда не спрячемся мы,
Они наступают, их тьмы и тьмы.
О, горе, что будет с нами!
Они уже под стенами,
А бургомистр и мудрый сенат,
Не зная, что делать, от страха Д1
Готовят бюргеры порох,
Попы трезвонят в соборах,--
Морали и государства оплот,
Священная собственность прахом пойдет!
О нет, ни молебны, ни грохот набата,
Ни мудрые постановленья сената,
Ни самые сильные пушки на свете
Уже не спасут вас, милые дети!
Вас не поддержат в час паденья
Отжившей риторики хитросплетенья.
Крысы не ловятся на силлогизмы,
Крысы прыгают через софизмы.
Голодное брюхо поверить готово
Лишь логике супа и факту жаркого,
Лишь аргументам, что пахнут салатом,
Да гетткнгенским колбасо-цктатам.
Треска бессловесная в масле горячем
Нужней таким радикалам бродячим,
Чем Мирабо, чем любой Цицерон,
Как бы хитро ни витийствовал он.
Сошлись однажды два быка
Подискутировать слегка.
Был у обоих горячий норов,
И вот один в разгаре споров
Сильнейший аргумент привел,
Другому заорав: "Осел!"
"Осла" получить быку -- хуже пули,
И стали боксировать наши Джон Булли.
Придя в то же время на тот же двор,
И два осла вступили в спор.
Весьма жестокое было сраженье,
И вот один, потеряв терпенье,
Издал какой-то дикий крик
И заявил другому: "Ты -- бык!"
Чтоб стать длинноухому злейшим врагом,
Довольно его назвать быком.
И загорелся бой меж врагами:
Пинали друг друга лбом, ногами
Отвешивали удары в podex 1,
Блюдя священный дуэльный кодекс.
А где же мораль? -- Вы мораль проглядели
Я показал неизбежность дуэли.
Студент обязан влепить кулаком
Тому, кто его назвал дураком.
--------------------
1 Зад (лап.).
Басня
Две крысы были нищи,
Они не имели пищи.
Мучает голод обеих подруг;
Первая крыса пискнула вдруг:
"В Касселе пшенная каша есть,
Но, жаль, часовой мешает съесть;
В курфюрстской форме часовой,
При этом -- с громадной косой;
Ружье заряжено -- крупная дробь;
Приказ: кто подойдет -- угробь".
Подруга зубами как скрипнет
И ей в ответ как всхлипнет:
"Его светлость курфюрст у всех знаме
Он доброе старое время чтит,
То время каттов старинных
И вместе кос их длинных.
Те катты в мире лысом
Соперники были крысам;
Коса же -- чувственный образ лишь
Хвоста, которым украшена мышь;
Мы в мирозданье колоссы --
У нас натуральные косы.
Курфюрст, ты с каттами дружен,--
Союз тебе с крысами нужен.
Конечно, ты сердцем с нами слился,
Потому что у нас от природы коса.
О, дай, курфюрст благородный наш,
О, дай нам вволю разных каш.
О, дай нам просо, дай пшено,
А стражу прогони заодно!
За милость вашу, за эту кашу
Дадим и жизнь и верность нашу.
Когда ж наконец скончаешься ты,
Мы над тобой обрежем хвосты,
Сплетем венок, свезем на погост;
Будь лавром тебе крысиный хвост!"