"О мудрый Екеф, во сколько монет
Тебе обошелся баварец --
Муж твоей дочери? Ведь она
Весьма лежалый товарец.
Скажи, ты отдал ему шестьдесят
Или семьдесят тысяч марок?
За гоя совсем небольшая цена.
Ведь дочка твоя -- не подарок.
А я вот -- Шлемиль! Подумай: с меня
Взяли вдвое дороже.
И что я имею? Какую-то дрянь!
Ну, в общем, ни кожи ни рожи".
И, хмыкнув умно, как Натан Мудрец,
Сказал мудрый Екеф степенно:
"Ты слишком дорого платишь, мой друг,
Ты им набиваешь цену.
Ты, видно, совсем заморочен своей
Постройкой железной дороги.
А я вот гуляю. Подумать люблю,
Пока разминаю ноги.
Мы переоцениваем христиан.
Цена на них резко упала.
Поверь, за сто тысяч марок вполне
Ты можешь иметь кардинала.
Недавно я подыскал жениха
Для младшей дочурки in petto: 1
Шесть футов ростом, сенатор. И нет
У малого родичей в гетто.
Лишь сорок тысяч марок я дал
За этого христианина.
Двадцать -- наличными. Через банк
Другая пойдет половина.
--------------------
1 Про себя, никому не сообщая (ит.).
Посмотришь, сенатором станет мой сын,
Несмотря на сутулые плечи.
Я это устрою! Весь Вандрам
Поклонится нам при встрече.
Мой шурин -- очень большой шутник --
Сказал мне вчера за стаканом:
"О мудрый Екеф! Тебя господь
Родил самим Талейраном!.." :
...Такой, приблизительно, разговор,
Однажды подслушанный мною,
На улице Гамбурга -- Юнгфернштиг --
Гуляя, вели эти двое.
Жил черт, и черт из важных,
А не какой-нибудь.
Но раз мартышка стала
Его за хвост тянуть.
Тянула и тащила,
Мой черт был сам не свой,
Он выл -- и от восторга
Ей бросил золотой.
РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ
Не питали, а служили
Пищей для Ильи вороны --
Так без чуда разъяснили
Мы себе сей факт мудреный.
Да! Пророк вкусил в пустыне
Не голубку, а ворону --
Как, намедни, мы в Берлине --
По библейскому закону.
Нет, в безверье толку мало:
Если бога вдруг не стало,
Где ж проклятья мы возьмем,-
Разрази вас божий гром!
Без молитвы жить несложно,
Без проклятий -- невозможно!
Как тогда нам быть с врагом,-
Разрази вас божий гром!
Не любви, а злобе, братья,
Нужен бог, нужны проклятья,
Или все пойдет вверх дном,--
Разрази вас божий гром!
Гробовая колесница,
В траурных попонах клячи.
Он, кто в мир не возвратится,
На земле не знал удачи.
Был он юноша. На свете
Все бы радости изведал,
Но на жизненном банкете
Рок ему остаться не дал.
Пусть шампанское, играя,
Пенилось в его бокале --
Тяжко голову склоняя,
Он сидел в немой печали.
И слеза его блестела,
Падая в бокал порою,
А толпа друзей шумела,
Тешась песней круговою.
Спи теперь! Тебя разбудит
В залах на небе веселье
И томить вовек не будет
Жизни горькое похмелье.
Остерегись холодных слов,
Когда о помощи в борьбе
Взывает юноша к тебе;
Быть может, -- это сын богов.
Его ты встретишь на пути
В его триумфа гордый час,
И осужденья строгих глаз
Не сможешь ты перенести.
Ликуешь! -- Ты думаешь, Плантагенет,
У нас ни малейшей надежды нет!
А все потому, что нашлась могила,
Где имя "Артур" написано было!
Артур не умер, не скрыла земля
Холодным саваном труп короля.
Вчера следил я, глазам не веря,
Как он, живехонек, поднял зверя.
На нем зеленый парчовый наряд;
Смеются губы, глаза горят;
На гордых конях по тропам дубровы
За ним летели друзья-зверолозы.
Его рога заглушают гром:
Трара! Трара! --рокочет кругом.
Чудесные гулы, волшебные громы
Сынам Корнуолла милы и знакомы.
Они говорят: "Не пришла пора,
Но она придет -- трара! трара!
И король Артур своему народу,
Прогнав норманнов, вернет свободу"-
Макс! Так ты опять, проказник,
Едешь к русским! То-то праздник!
Ведь тебе любой трактир --
Наслаждений целый мир!
С первой встречною девчонкой
Ты под гром валторны звонкой,
Под литавры -- тра-ра-ра! --
Пьешь и пляшешь до утра.
И, бутылок пять осиля,--
Ты и тут не простофиля,--
Полон Вакхом, как качнешь,
Феба песнями забьешь!
Мудрый Лютер так и рубит:
Пейте! Лишь дурак не любит
Женщин, песен и вина,--
Это знал ты, старина.
Пусть судьба тебя ласкает,
Пусть бокал твой наполняет,--
И сквозь жизнь, справляя пир.
Ты пройдешь, как сквозь трактир.
Тебе даны и сан, и орден алый,
Наследный герб, чины и много прав,
Ко для меня ты просто бедный малый,
Хотя бы стал ты герцог или граф.
Меня не взять приобретенным в свете
Дешевым лоском, благородством фраз,--
Не так ли на филистерском жилете
Блестит в булавке дорогой алмаз?
Я знаю, в этом пышном одеянье
Бессмысленно влачит свой грустный век
Больная тварь, несчастное созданье,
Разбитый хворью, жалкий человек.
Как все, ты раб врачебного искусства,
Кладешь примочки, бегаешь в клозет,
Так не болтай про выспренние чувства,-
Не верю в твой высокопарный бред.
Ламентации
Где скиталец беспокойный
Мир последний обретет?
В сени пальм долины знойной
Иль средь лип у рейнских вод?
Буду ль я один в пустыне
Погребен чужой рукой?
Иль в морском песке отныне
Я найду себе покой?
Все равно! Везде, я знаю,
Будет небо в вышине,
И лампады звезд, сверкая,
Обратят свой взор ко мне.
В их поцелуях крылся путь к изменам,
От них я пьян был виноградным соком,
Но смертный яд с ним выпил ненароком,
Благодаря кузинам и кузенам.
Спасенья нет моим гниющим членам,
Прирос к одру я неподвижным боком,
Погибла жизнь в объятье их жестоком,
Благодаря кузинам и кузенам.
Пусть я крещен, -- есть след в церковной книге,--
И надо бы мне, прежде чем остынуть,
Дать отпущенье им в моих несчастьях,--
Но легче мне, в мечтах о смертном миге,
Их не простить -- безжалостно проклясть их:
Дай, боже, им измучиться и сгинуть!