Георгий Владимирович Иванов (4)

Опять сияют масляной
Веселые огни.
И кажутся напраслиной
Нерадостные дни.

Как будто ночью северной
Нашла моя тоска
В снегу - листочек клеверный
В четыре лепестка.

И с детства сердцу милая,
Ты возникаешь вновь,
Такая непостылая
И ясная любовь.

Мороз немного колется,
Костры дымят слегка,
И сердце сладко молится
Дыханью ветерка.

Отвага молодецкая
И сани, что стрела,
Мне масляная детская
И русская мила.

Чья? Ванина иль Машина
Отвага веселей
На тройке разукрашенной
Летит среди полей?

Трусит кобылка черная,
Несется крик с катков,
А полость вся узорная
От пестрых лоскутков.

Я весел не напраслиной,-
Сбываются же сны,
Веселый говор масляной -
Преддверие весны.

И в ней нам обещание,
Что Пасха вновь придет,
Что сбудутся все чаянья,
Растает крепкий лед.

И белой ночью северной
Найдет моя тоска
Любви листочек клеверный
В четыре лепестка.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Снега буреют, тая,
И трескается лед.
Пасхальная, святая
Неделя настает.

Весна еще в тумане,
Но знаем мы - близка...
Плывут и сердце манят
На волю облака.

И радуется Богу
Воскресшая земля.
И мне пора в дорогу,
В весенние поля.

Иконе чудотворной
Я земно поклонюсь...
Лежит мой путь просторный
Во всю честную Русь.

Лежит мой путь веселый,
На солнышке горя,
Чрез горы и сквозь села,
За синие моря.

Я стану слушать звоны
Святых монастырей,
Бить земные поклоны
У царских у дверей.

Но вольные вериги
Надежнее тюрьмы,-
Нет сил оставить книги,
Раздумья и псалмы.

Увы!- Из тесной кельи
Вовеки не уйти
К нетленному веселью
По светлому пути.

Но в душу наплывает
Забытое давно -
Гляжу, не уставая,
В высокое окно.

Светлеют дол, и речка,
И дальние снега,
А солнце, словно свечка
Святого четверга.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Снастей и мачт узор железный,
Волнуешь сердце сладко ты,
Когда над сумрачною бездной,
Скрипя, разводятся мосты.

Люблю туман светло-зеленый,
Устоев визг, сирены вой,
Отяжелевшие колонны
Столетних зданий над Невой.

Скользят медлительные барки,
Часы показывают три...
Уже Адмиралтейства арки
Румянит первый луч зари;

Уже сверкает сумрак бледный
И глуше бьет в граниты вал...
Недаром, город заповедный,
Тебя Великий основал!

И ветры с Ладоги — недаром
Ломали звонкий невский лед —
Каким серебряным пожаром
Заря весенняя встает!

Светлеет небо над рекою,
Дробятся розы в хрустале,
И грозен с поднятой рукою
Летящий всадник на скале.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Люблю рассветное сиянье
Встречать в туманной синеве,
Когда с тяжелым грохотаньем
Несутся льдины по Неве.

Холодный ветер свищет в уши
С неизъяснимою мольбой...
Сквозь грохот, свист и сумрак глуше
Курантов отдаленный бой.

Облокотившись о перила,
С моста смотрю на ледоход,
И над осколками берилла
Встает пылающий восход!

Все шире крылья раскрывая,
Заря безмолвствует, ясна,—
А там, внизу, кипит живая,
Ледяная голубизна.

И брызги светлые взлетают
То в янтаре, то в серебре...
А на востоке тучи тают
И птицы тихо пролетают
Навстречу огненной заре.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


ПЕТРОГРАДСКИЕ ВОЛШЕБСТВА

Заря поблекла, и редеет
Янтарных облаков гряда,
Прозрачный воздух холодеет,
И глухо плещется вода.

Священный сумрак белой ночи!
Неумолкающий прибой!
И снова вечность смотрит в очи
Гранитным сфинксом над Невой.

Томящий ветер дышит снова,
Рождая смутные мечты,
И вдохновения былого,
Железный город, полон ты!

Дрожат в воде аквамарины,
Всплывает легкая луна...
И времена Екатерины
Напоминает тишина.

Колдует душу сумрак сонный,
И шепчет голубой туман,
Что Александровской колонны
Еще не создал Монферран.

И плющ забвения не завил
Блеск славы давней и живой...
...Быть может, цесаревич Павел
Теперь проходит над Невой!..

Восторга слезы — взор туманят,
Шаги далекие слышны...
Тоской о невозвратном — ранят
Воспоминанья старины.

А волны бьются в смутной страсти,
Восток становится светлей,
И вдалеке чернеют снасти
И силуэты кораблей.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Снова снег синеет в поле
И не тает от лучей.
Снова сердце хочет воли,
Снова бьется горячей.

И горит мое оконце
Все в узоре льдистых роз.
Здравствуй, ветер, здравствуй, солнце,
И раздолье, и мороз!

Что ж тревожит и смущает,
Что ж томишься, сердце, ты?
Это снег напоминает
Наши волжские скиты.

Сосен ствол темно-зеленый,
Снеговые терема,
Потемневшие иконы
Византийского письма.

Там, свечою озаренный,
Позабуду боль свою.
Там в молитве потаенной
Всю тревогу изолью.

Но увы! Дорогой зимней
Для молитвы и труда
Не уйти мне, не уйти мне
В Приволжье никогда.

И мечты мои напрасны
О далеком и родном.
Ветер вольный, холод ясный,
Снег морозный — за окном!

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Беспокойно сегодня мое одиночество —
У портрета стою — и томит тишина...
Мой прапрадед Василий — не вспомню я отчества —
Как живой, прямо в душу глядит с полотна.

Темно-синий камзол отставного военного,
Арапчонок у ног и турецкий кальян.
В заскорузлой руке — серебристого пенного
Круглый ковш. Только, видно, помещик не пьян.

Хмурит брови седые над взорами карими,
Опустились морщины у темного рта.
Эта грудь, уцелев под столькими ударами
Неприятельских шашек,— тоской налита.

Что ж? На старости лет с сыновьями не справиться,
Иль плечам тяжелы прожитые года,
Иль до смерти мила крепостная красавица,
Что завистник-сосед не продаст никогда?

Нет, иное томит. Как сквозь полог затученный
Прорезается белое пламя луны,—
Тихий призрак встает в подземельи замученной
Неповинной страдалицы — первой жены.

Не избыть этой муки в разгуле неистовом,
Не залить угрызения влагой хмельной...
Запершись в кабинете — покончил бы выстрелом
С невеселою жизнью,— да в небе темно.

И теперь, заклейменный семейным преданием,
Как живой, как живой, он глядит с полотна,
Точно нету прощенья его злодеяниям
И загробная жизнь, как земная,— черна.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Чем больше дней за старыми плечами,
Тем настоящее отходит дальше,
За жизнью ослабевшими очами
Не уследить старухе-генеральше.

Да и зачем? Не более ли пышно
Прошедшее? — Там двор Екатерины,
Сменяются мгновенно и неспешно
Его великолепные картины.

Усталый ум привык к заветным цифрам,
Былых годов воспоминанья нижет,
И, фрейлинским украшенная шифром,
Спокойно грудь, покашливая, дышит.

Так старость нетревожимая длится —
Зимою в спальне — летом на террасе...
...По вечерам — сама Императрица,
В регалиях и в шепчущем атласе,

Является старухе-генеральше,
Беседует и милостиво шутит...
А дни летят, минувшее — все дальше,
И скоро ангел спящую разбудит.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

В широких окнах сельский вид,
У синих стен простые кресла,
И пол некрашеный скрипит,
И радость тихая воскресла.

Вновь одиночество со мной...
Поэзии раскрылись соты,
Пленяют милой стариной
Потертой кожи переплеты.

Шагаю тихо взад, вперед,
Гляжу на светлый луч заката.
Мне улыбается Эрот
С фарфорового циферблата.

Струится сумрак голубой,
И наступает вечер длинный:
Тускнеет Наварринский бой
На литографии старинной.

Легки оковы бытия...
Так, не томясь и не скучая,
Всю жизнь свою провел бы я
За Пушкиным и чашкой чая.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Мне все мерещится тревога и закат,
И ветер осени над площадью Дворцовой;
Одет холодной мглой Адмиралтейский сад,
И шины шелестят по мостовой торцовой.

Я буду так стоять, и ты сойдешь ко мне
С лиловых облаков, надежда и услада!
Но медлишь ты, и вот я обречен луне,
Тоске и улицам пустого Петрограда.

И трость моя стучит по звонкой мостовой,
Где ветер в лица бьет и раздувает полы...
Заката красный дым. Сирены долгий вой.
А завтра новый день — безумный и веселый.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Еще молитву повторяют губы,
А ум уже считает барыши.
Закутавшись в енотовые шубы,
Торговый люд по улицам спешит.

Дымят костры по всей столице царской,
Визжат засовы, и замки гремят,
И вот рассыпан на заре январской
Рог изобилия, фруктовый ряд.

Блеск дыни, винограда совершенство,
Румянец яблок, ананасов спесь!..
За выручкой сидит его степенство,
Как Саваоф, распоряжаясь здесь.

Читает "Земщину". Вприкуску с блюдца
Пьет чай, закусывая калачом,
И солнечные зайчики смеются
На чайнике, как небо, голубом.

А дома, на пуховиках, сырая,
Наряженная в шелк, хозяйка ждет
И, нитку жемчуга перебирая,
Вздохнет, зевнет да перекрестит рот.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.


* * *

Опять белила, сепия и сажа,
И трубы гениев гремят в упор.
Опять архитектурного пейзажа
Стесненный раскрывается простор!

Горбатый мост прорезали лебедки,
Павлиний веер распустил закат,
И легкие, как парусные лодки,
Над куполами облака летят.

На плоские ступени отблеск лунный
Отбросил зарево. И, присмирев,
На черном цоколе свой шар чугунный
Тяжелой лапою сжимает лев.

Георгий Иванов. Белая лира. 
Избранные стихи 1910-1958. 
Москва: Яуза, 1996.