- 1145 Просмотров
- Обсудить
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\
335 "Ну-ка, скажи, сын Зевса, Гермес, Благодавец, Вожатый!
Не пожелал ли бы ты, даже крепкой окутанный сетью,
Здесь на постели лежать с золотой Афродитою рядом?"
Аргоубийца-вожатый тотчас Аполлону ответил:
"Если бы это случилось, о царь Аполлон дальнострельный, -
340 Пусть бы опутан я был хоть бы втрое крепчайшею сетью, -
Пусть бы хоть все на меня вы глядели богини и боги, -
Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!"
Так он сказал. Поднялся меж богами бессмертными хохот.
Смех одного Посейдона не брал. Умолял он Гефеста,
345 Славного дивным искусством, чтоб дал он свободу Аресу.
Громко к нему со словами крылатыми он обратился:
"Освободи. Я тебе за него поручусь, как прикажешь;
Плату тебе при богах свидетелях всю он заплатит".
Но, возражая, сказал знаменитый хромец обеногий:
350 "Этого - нет, не проси у меня, Посейдон-земледержец!
Плохо, когда поручитель поруку дает за плохого.
Как же тебя при богах свидетелях мог бы связать я,
Если б Арес ускользнул и от сети моей и от платы?"
И, отвечая, сказал Посейдон, сотрясающий землю:
355 "Если даже Арес, ускользнув от условленной платы,
Скроется бегством, то все тебе сам за него заплачу я".
Быстро на это сказал знаменитый хромец обеногий:
"Просьбу твою я никак не могу и не смею отвергнуть".
Это ответивши, сеть распустила Гефестова сила.
360 Освободившись от уз неразрывных, и бог и богиня
Оба мгновенно вскочили. Арес во Фракию умчался,
В Кипр унеслась Афродита улыбколюбивая, в Пафос.
В Пафосе есть у нее алтарь благовонный и роща.
Там искупали богиню хариты и тело натерли
365 Маслом нетленным, какое обычно для вечно живущих,
И облекли ее в платье прелестное, диво для взоров.
Так им пел знаменитый певец. Одиссей его слушал
И наслаждался в душе. Наслаждались равно и другие-
Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки.
370 Лаодаманту и Галию дал Алкиной приказанье,
Чтоб в одиночку сплясали: никто с ними спорить не смог бы.
Взяли тотчас они в руки пурпуровый мяч превосходный;
Был этот мяч изготовлен для них многоумным Полибом.
Мяч тот, откинувшись сильно, один под тенисты тучи
375 Быстро бросал, а другой, от земли подскочивши высоко,
Ловко ловил его прежде, ч-м почвы касался ногами.
После того же как в мяч они, прыгая вверх, наигрались,
Стали оба уж просто плясать по земле многодарной,
Часто сменяясь: другие же юноши, их обступивши,
380 Хлопали мерно в ладони. И шум получался немалый.
Тут Алкиною-царю сказал Одиссей богоравный:
"Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!
Ты похвалился, что с вами никто не сравняется в пляске, -
Правда твоя! Это видел я сам и безмерно дивлюся!"
385 В радость при этом пришла Алкиноя священная сила.
К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью:
"К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков!
Этот странник, как кажется мне, чрезвычайно разумен.
Надобно нам предложить по обычаю гостю подарки.
390 Правят ведь в нашей стране двенадцать царей превосходных
Нашим могучим народом: меж ними тринадцатый сам я.
Свежевымытый плащ и хитон и еще по таланту
Ценного золота каждый из них пусть для гостя доставит.
Тотчас же эти дары принесем, чтоб, в руках их имея,
395 С радостным духом пошел чужестранец на пиршество наше.
А Евриал пусть вину перед гостем искупит как словом,
Так и подарком: весьма говорил неприлично он с гостем".
Так сказал Алкиной. И одобрили все его слово.
Вестника каждый послал за подарком своим чужестранцу.
400 А Евриал, отвечая царю Алкиною, промолвил:
"Царь Алкиной, меж всех феакийских мужей наилучший!
Гостю доставить я рад возмещение, как приказал ты.
В дар я вручу ему меч целомедный с серебряной ручкой,
В крепких ножнах из недавно распиленной кости слоновой,
405 Много будет достоин подарок блистательный этот!"
Так сказав, ему в руки вложил он свой меч среброгвоздный
И со словами крылатыми громко к нему обратился:
"Радуйся много, отец чужеземец! И если сказал я
Дерзкое слово, пусть ветер его унесет и развеет!
410 Пусть тебе боги дадут и жену увидать и в отчизну
Скоро вернуться: давно уж вдали ты от близких страдаешь".
И, отвечая ему, сказал Одиссей хитроумный:
"Радуйся, друг мой, и ты, да пошлют тебе счастие боги!
Пусть никогда и потом не раскаешься ты, что прекрасный
415 Мне этот меч подарил, словами со мной примирившись".
Так он ответил и меч среброгвоздный накинул на плечи.
Солнце зашло, и ему доставлены были подарки.
Славные вестники все их в жилище внесли Алкиноя.
Там сыновья Алкиноя могучего взяли подарки.
420 К матери их отнесли, уважаемой всеми Арете.
Всех за собой повела Алкиноя священная сила.
В дом вошедши, они в высокие кресла уселись,
И обратилась тогда Алкиноева сила к Арете:
"Ну-ка, жена, принеси нам сундук, изо всех наилучшиий!
425 В этот сундук свежевымытый плащ и хитон ты положишь,
Жаркий огонь под котлом разожгите и воду согрейте,
Чтобы, помывшись и видя лежащие в полном порядке
Все дары, что феаки сюда принесли чужестранцу,
Пиршеством он наслаждался у нас и слушал бы песни.
430 Я ж ему эту чашу прекрасную дам золотую,
Чтобы, все дни обо мне вспоминая, творил возлиянья
В доме своем и Крониду отцу и прочим бессмертным".
Так сказал Алкиной. И рабыням велела Арета
Медный треножник большой на огонь поскорее поставить.
435 Те, поставив треногий котел на пылавшее пламя,
Влили воды до краев и дров под котел подложили.
Брюхо сосуда огонь охватил. Вода согревалась.
Из кладовой между тем сундук превосходный Арета
Вынесла гостю, в сундук дорогие сложила подарки -
440 Платье и золото все, что феаки ему надавали.
А от себя еще плащ положила прекрасный с хитоном.
К гостю Арета потом обратилась со словом крылатым:
"Крышку теперь огляди и сундук завяжи поскорее,
Чтобы в дороге чего у тебя не украли, покуда
445 Сладким ты будешь покоиться сном в корабле чернобоком",
Это когда услыхал Одиссей, в испытаниях твердый,
Тотчас крышку приладив, сундук завязал поскорее
Хитрым узлом, как Цирцея его обучила когда-то.
Тут же ключница в ванну ему пойти предложила,
450 Чтобы помыться. И радость его охватила при виде
Ванны горячей. С тех пор как дом он Калипсо покинул,
Видеть заботу ему о себе приходилось не часто.
Там же забота о нем постоянна была, как о боге!
Вымывши в ванне, рабыни всего его маслом натерли,
455 В плащ прекрасный потом и хитон облекли его плечи.
Выйдя из ванны, пошел он к мужам, уж вино распивавшим.
Дочь Алкиноя, красу от богов получившая вечных,
Возле столба, потолок подпиравшего залы, стояла.
На Одиссея она с большим восхищеньем смотрела
460 И со словами к нему окрыленными так обратилась:
"Радуйся, странник, и помни меня, как вернешься в отчизну.
Мне ты ведь прежде всего спасением жизни обязан".
Ей отвечая, тотчас же сказал Одиссей многоумный:
"Высокодушного дочь Алкиноя царя, Навсикая!
465 Только бы Зевс-промыслитель, супруг громомечущий Геры,
Дал мне домой воротиться и день возвращенья увидеть,
Там не устану тебе возносить я молитвы, как богу,
В вечные веки: ведь жизнь-то мне, дева, ты сохранила!"
Молвил и рядом с царем Алкиноем уселся на кресло.
470 Было уж роздано мясо, в кратерах вино намешали.
Всем дорогого певца привел в это время глашатай,
Чтимого целым народом слепца Демодока. Его он
Между гостей усадил, спиною к высокой колонне.
К вестнику тут обратясь, сказал Одиссей многоумный,
475 Жирный кусок от хребта белозубого вепря отрезав.
Большую часть от него для себя он, однако, оставил:
"Вестник, возьми это мясо, снеси Демодоку, чтоб съел он.
Рад я вниманье ему оказать, хоть и очень печалюсь.
Честь певцам и почет воздавать все обязаны люди,
480 Что на земле обитают: ведь пенью певцов обучила
Муза сама, и племя певцов она любит сердечно".
Вестник тотчас же пошел. И герою-певцу Демодоку
Передал мясо. И принял певец его, радуясь духом.
Руки немедленно к пище готовой они протянули,
485 После того как желанье питья и еды утолили,
Так Демодоку сказал Одиссей, в испытаниях твердый:
"Выше всех людей, Демодок, я тебя бы поставил!
Иль Аполлоном самим, иль Музой обучен ты пенью.
Больно уж верно поешь ты про все, что постигло ахейцев,
490 Что они сделали, сколько трудились и сколько страдали,
Словно иль сам ты все это видел, иль от видевших слышал.
Ну-ка, к другому теперь перейди, расскажи, как Епеем
С помощью девы Афины построен был конь деревянный,
Как его хитростью ввел Одиссей богоравный в акрополь,
495 Внутрь поместивши мужей, Илион разоривших священный.
Если так же об этом ты все нам расскажешь, как было,
Тотчас всем людям скажу я тогда, что бог благосклонный
Даром тебя наградил и боги внушают те песни".
Так он сказал. И запел Демодок, преисполненный бога.
500 Начал с того он, как все в кораблях прочнопалубных в море
Вышли данайцев сыны, как огонь они бросили в стан свой,
А уж первейшие мужи сидели вокруг Одиссея
Средь прибежавших троянцев, сокрывшись в коне деревянном.
Сами троянцы коня напоследок в акрополь втащили.
505 Он там стоял, а они без конца и без толку кричали,
Сидя вокруг. Между трех они все колебались решений:
Либо полое зданье погибельной медью разрушить,
Либо, на край притащив, со скалы его сбросить высокой,
Либо оставить на месте, как вечным богам приношенье.
510 Это последнее было как раз и должно совершиться,
Ибо решила судьба, что падет Илион, если в стены
Примет большого коня деревянного, где аргивяне
Были запрятаны, смерть и убийство готовя троянцам.
Пел он о том, как ахейцы разрушили город высокий,
515 Чрево коня отворивши и выйдя из полой засады;
Как по различным местам высокой рассыпались Трои,
Как Одиссей, словно грозный Арес, к Деифобову дому
Вместе с царем Менелаем, подобным богам, устремился,
Как на ужаснейший бой он решился с врагами, разбивши
520 Всех их при помощи духом высокой Паллады Афины.
Это пел знаменитый певец. Непрерывные слезы
Из-под бровей Одиссея лицо у него увлажняли.
Так же, как женщина плачет, упавши на тело супруга,
Павшего в первых рядах за край свой родной и за граждан,
525 Чтоб отвратить от детей и от города злую погибель:
Видя, что муж дорогой ее в судорогах бьется предсмертных,
С воплем к нему припадает она, а враги, беспощадно
Древками копий ее по спине и плечам избивая,
В рабство уводят с собой на труды и великие беды.
530 Блекнут щеки ее в возбуждающей жалость печали, -
Так же жалостно слезы струились из глаз Одиссея.
Скрытыми слезы его для всех остальных оставались,
Только один Алкиной те слезы заметил и видел,
Сидя вблизи от него и вздохи тяжелые слыша.
535 К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью:
"К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков!
Пусть играть Демодок перестанет на звонкой форминге.
Радость пеньем своим он вовсе не всем доставляет.
С самых тех пор, как за ужином мы и певец нам поет здесь,
540 Не прекращает все время, как вижу я, горького плача
Гость наш; большое какое-то горе его угнетает.
Пусть же певец перестанет, чтоб все мы равно наслаждались,
Гость и хозяева. Так оно будет намного прекрасней:
Все ведь мы делаем здесь для почтенного нашего гостя -
545 Мы и готовим отъезд и подносим с любовью подарки.
Всякий просящий защиты и странник является братом
Мужу, который хотя бы чуть-чуть прикоснулся к рассудку.
Вот почему не скрывай ты от нас осторожною мыслью
То, что тебя я спрошу. Разумнее будет ответить.
550 Имя скажи нам, каким тебя мать и отец называли
Вместе со всеми, кто в городе жил и вкруг города также.
Нет никого совершенно, как только на свет он родится,
Средь благородных иль низких людей, кто бы был безымянным.
Каждому, только родивши, дают уж родители имя.
555 Так назови же мне землю свою, государство и город,
Чтобы, тебя отвозя, туда свою мысль направляли
Наши суда: у феаков на них не имеется кормчих,
Нет и руля, как у всех остальных кораблей мореходных.
Сами они понимают и мысли мужей и стремленья,
560 Знают и все города и все плодоносные нивы
Смертных людей; через бездны морские, сквозь мглу и туманы
Быстро мчатся они и все ж не боятся нисколько
Вред на волнах претерпеть или в море от бури погибнуть.
Но от отца моего Навсифоя пришлось мне когда-то
565 Вот что узнать: говорил он, сердит на феаков жестоко
Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим.
Некогда, он утверждал, феакийский корабль многопрочный
При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю
Бог разобьет и высокой горою наш город закроет.
570 Так говорил мне старик. А исполнит ли то Земледержец
Иль не исполнит, пусть будет по воле великого бога.
Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:
Как заблудился ты, что за края тебе видеть пришлося,
Где побывал в городах и к людям каким попадал ты,
575 К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды,
Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем?
Также скажи, почему ты печалишься духом и плачешь,
Слыша рассказ о судьбе аргосских данайцев и Трои?
Боги назначили эту судьбу им и выпряли гибель
580 Людям, чтоб песнями стали они и для дальних потомков.
Может быть, кто у тебя из родни благородной погиб там,
Зять иль тесть? После тех, кто нам близок по крови и роду,
Эти из всех остальных всего нам дороже бывают.
Или погиб у тебя благородный товарищ с приятным
585 Нравом? Нисколько, мы знаем, не хуже и брата родного
Тот из товарищей наших, который разумное знает".
Гомер. Одиссея. Песнь девятая.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.