И.С.Кон ЛИЧНОСТЬ И ЕЕ САМОСОЗНАНИЕ (47)

Выбор и ответственность

Чтобы быть, нужно сначала принять на

себя ответственность.

А.де Сент-Экзюпери

Теоретически, как этическая проблема, моральный выбор предполагает отсутствие эгоистической личной заинтересованности и ярко высвечивает активность, самостоятельность и субъектность "Я". Но в реальной жизни моральный выбор выступает в тесной связи с сугубо практическими вопросами: что делать, как посту пить в данной конкретной ситуации и какова мера ответственности субъекта не вообще, а в этом именно случае.

Ответственность характеризует личность с точки зрения выполнения ею каких-то социальных или нравственных требований. Однако понятие это многогранно [10]. В его историческом развитии существует несколько векторов: от коллективной к индивидуальной, от внешней к внутренней, психологической, от ретроспективной (ответственность за прошлое, вина) к перспективной (ответственность за будущее, обязанность).

Атрибуция ответственности может быть как внешней, с точки зрения общества, так и внутренней, с точки зрения собственного "Я". По содержанию требований, предъявляемых к индивиду как носителю ответственности, она в обоих случаях может и не различаться (например, добро совестный труд одновременно общественная обязанность и нравственный долг). Но в первом случае подразумеваемым субъектом социального контроля и атрибуции является общество, коллектив, а во втором – сама личность. С точки зрения самосознания это субъектное различие – перед кем личность отвечает за свои действия – весьма существенно: в первом случае речь идет об обязанности, во втором – о нравственном долге.

Не менее важна объектная сторона дела – за что индивид ответствен перед другими или перед самим собой.

Любые действия человека вплетаются в уходящую в бесконечность систему причинно-следственных связей. Дол жен ли он отвечать за долгосрочные последствия своих поступков и их опосредствованное влияние на судьбы других людей, которых он не хотел, не предвидел, а подчас и не мог предвидеть? Уголовная правовая ответственность ограничена совершением, умышленно или по неосторожности, предусмотренных законом общественно опасных деяний (УК РСФСР, ст. 3). Моральная ответственность таких жестких ограничений не знает [11].

Нравственная сила и масштаб человеческой личности определяются в первую очередь ее чувством ответственности, причем не только за себя, но и за других. Отказ от ответственности равносилен отказу от свободы, капитуляции перед внешними силами. "Если, желая оправдать себя" я объясняю свои беды злым роком, я подчиняю себя злому року. Если я приписываю их измене, я подчиняю себя измене. Но если я принимаю всю ответственность на себя, я тем самым отстаиваю свои человеческие возможности. Я могу повлиять на судьбу того, от чего я неотделим. Я – составная часть общности людей" [12], – писал Сент-Экзюпери. Оправдан ли такой максимализм?

Разве добровольно сдаться в плен или раненым попасть в окружение – одно и то же? Формула: "Если не я, то кто?" нравственно универсальна. Но можно ли абстрагировать ее от социального контекста? Одно дело – выполнение своих прямых обязанностей, которых никто другой не обязан, а подчас и не может, не имеет полномочий исполнить, другое дело добровольно разделить с кем-то его ношу, третье – целиком взять на себя заведомо чужие функции. Если верно, что нет прав без ответственности, то верно и обратное.

Принцип коллективизма предполагает постоянную всестороннюю взаимопомощь, но вовсе не отменяет разделения труда, обязанностей и ответственности. Я могу и должен помочь городским организациям убрать снег после стихийного бедствия, но вовсе не должен постоянно работать за дворников, кочегаров или служащих овощехранилища. Вопрос: "Если не я, то кто?" – во втором случае не стоит; кто "он" – прекрасно известно. Если каждый отвечает "за все", это значит, что и люди, и их обязанности обезличены, так что в действительности никто ни за что конкретно не отвечает. Принцип всеобщей равной ответственности, не подкрепленный координацией и субординацией прав и обязанностей, неизбежно оборачивается всеобщей безответственностью.

В повседневной жизни люди всегда соизмеряют степень своей ответственности с уровнем своих реальных возможностей и степеней свободы.

Мера личной ответственности пропорциональна вкладу в принятие и реализацию важнейших решений, определяющих направление процесса. Чем демократичнее механизмы управления, чем шире круг активно участвующих в нем людей, тем глубже их чувство ответственности. Но она не может быть одинаковой у начальников и подчиненных, командиров и солдат. Поэтому и спрос с них разный. Умение различать, является ли он единственным или главным субъектом действия, либо равноправным соучастником коллективной деятельности, либо простым агентом, исполнителем чужой воли, необходимое условие реальной общественной деятельности индивида и адекватной атрибуции ответственности.

Психолог К. Муздыбаев, изучавший детерминанты и эффект сознания трудовой ответственности 540 ленинградских рабочих, пришел к выводу, что они глубже осознают свою ответственность (и лучше реализуют ее в действительности) за осуществление основных, чем не основных, обязанностей и за представление конечного результата труда, чем за выполнение частичных функций. При этом у людей, ход работы которых контролировался чаще, уровень ответственности оказался ниже. На первый взгляд этот вывод кажется парадоксальным. Но он полностью совпадает с другими экспериментальными данными, согласно которым постоянный тесный контроль обычно отрицательно сказывается на самочувствии работника и его отношении к труду, поскольку уменьшает меру самостоятельности личности. Поэтому "для повышения ответственности работника и для лучшего исполнения им своих производственных обязанностей существенное значение имеет такая форма организации труда, которая дает ему максимум самостоятельности: работа на самостоятельном участке, возможность самому выбирать способы выполнения задания, необходимость самому вести учет результатов труда" [13]. О важности этого момента свидетельствует постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений (предприятий) промышленности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению их ответственности за результаты работы". Соответствующее отражение он получил и в Законе о трудовых коллективах. Весьма эффективным средством превращения внешнего социального контроля в самоконтроль является метод бригадного подряда, получивший широкое распространение на наших промышленных предприятиях и в строительстве.

Однако и реальное поведение работника, и осознание им своей ответственности за исполнение производственных обязанностей во многом зависят от того, в какой мере ответственность стала чертой его личности.

Хотя социальная ответственность не является унитарным личностным свойством, ее критерии и способы проявления видоизменяются в зависимости от возраста, конкретной сферы деятельности и от многих других факторов, она тесно связана с индивидуальным стилем деятельности. Об индивидуальном стиле деятельности чаще всего говорят в связи с познавательными процессами или трудом, но он существует и в сфере социального поведения. Причем здесь, как и в других сферах бытия, он имеет как социально-идеологические, так и психодинамические детерминанты.

Общий уровень социальной ответственности личности зависит в первую очередь от ее общей – коллективистической или индивидуалистической – направленности: коллективистически ориентированная личность склонна принимать на себя большую ответственность за общее дело, теснее идентифицироваться с групповыми ценностями и т.д. Но мировоззренческая направленность личности не предопределяет типичных для нее способов деятельности и самореализации, зависящих от ее информационно-регуляторных и энерго-мотивационных потенциалов [14]. У одних людей отчетливо выражены "бойцовские" качества, потребность изменять окружающий мир, преодолевать препятствия и т.д. Другие склонны скорее к адаптивно-приспособительной деятельности, легко подстраиваясь или перестраиваясь в соответствии с требованием среды. Третьи не умеют ни того, ни другого, из конфликтных ситуаций они чаще "уходят в себя", с помощью механизмов психологической защиты.

Эти диспозиционные синдромы в отличие от морально-политических черт, характеризуют типичные для личности способы разрешения конфликтов, безотносительно к их содержанию. Человек, который постоянно что-то "преодолевает", может быть и коллективистом и эгоистом. Его энергия будет в одних случаях полезна, а в других вредна. Адаптивный характер отличается конформностью, но одновременно восприимчивостью к потребностям и интересам других и т.д. Человек с выраженной реакцией "ухода", теряющийся в конфликтных ситуациях, сплошь и рядом оказывается непоколебимо твердым в глубинных принципах: он не пытается ни изменить ситуацию, ни приспособиться к ней, не идет на компромиссы, сохраняя благодаря этому внутреннюю независимость.

Существенным фактором, определяющим характер активности и ответственности личности, является ее локус контроля. Понятие это обозначает, во-первых, представления субъекта о том, как вообще управляется мир (философским воплощением экстернальности можно считать механистический детерминизм, а интернальности – волюнтаризм) ; во-вторых, характерное для него чувство личного контроля (насколько он считает себя хозяином собственной жизни); в-третьих, связанную с этим склонность к само- или внешнеобвинительности при неудачах.

Локус контроля тесно связан с многими другими психическими свойствами личности. Интерналы отличаются повышенным чувством социальной ответственности, более развитым сознанием смысла и целей жизни. У них сильнее выражены черты общительности, открытости, самоконтроля, принятия своего "Я", эмоциональной устойчивости. Экстерналам, напротив, больше свойственны подозрительность, тревожность, конформность, догматизм, авторитарность, беспринципность и агрессивность. Интерналы обладают большей способностью отсрочить получение непосредственного удовольствия ради достижения долгосрочной цели, проявляют значительно большую стойкость в стрессовых ситуациях и в условиях группового давления. Поскольку интернальность ассоциируется с самостоятельностью, ее считают положительным, ценным качеством.

В представлении людей "идеальный человек", как правило, наделяется более высоким уровнем интернальности, чем тот, которым обладают, по их самооценке, они сами. Напротив, "средний человек" кажется им более экстернальным. Иными словами, индивид склонен считать себя недостаточно самостоятельным по сравнению с идеалом, но более самостоятельным, чем другие. В этом проявляется типичная атрибутивная ошибка.

Однако люди интернального типа не только кажутся другим, но нередко и чувствуют себя счастливее, нежели экстерналы. Но, как и в других случаях, самочувствие человека зависит здесь как от свойств его личности, так и от жизненной ситуации.

По данным К.Муздыбаева [15], интерналам в принципе свойствен более высокий уровень ответственности за выполнение трудовых обязанностей, но реальная зависимость здесь сложнее: интерналы, лишенные возможности самоорганизации и самоконтроля, работают хуже экстерналов.

Таким образом, и в сфере массового материального производства важно учитывать индивидуальные особенности людей, не усреднять их, уповая на среднестатистические показатели, а искать и находить дифференцированные способы стимулирования труда.

Но человек делает выбор и принимает (или не принимает) на себя ответственность не только в труде, где существует более или менее определенное распределение прав и обязанностей, а во многих других, менее регламентированных и психологически сложных ситуациях. Каково при этом соотношение внутренних (собственные нравственные принципы) и внешних (давление среды) факторов и как человек реагирует на допущенные им нравственные ошибки?

Ситуации такого рода были драматично и жестко промоделированы в экспериментах американских психологов Ф.Зимбардо и С.Милгрэма. Чтобы не нарушать логику изложения, представляется целесообразным сначала познакомить читателя с содержанием этих экспериментов, а потом уже высказать свои соображения по этому поводу.

"Тюремный эксперимент" Ф.Зимбардо состоял в следующем [16].

Летом 1970 г. в газете города Стэнфорда, где расположен один из лучших американских университетов, появилось объявление: "Для психологического исследования тюремной жизни требуются мужчины-студенты. Продолжительность работы – 1-2 недели, плата – 15 долларов в день". Из предложивших свои услуги с помощью серий тестов были тщательно отобраны 24 молодых человека, здоровые, интеллектуально развитые, не имевшие в своем прошлом опыте ни преступности, ни наркомании, ни психических отклонений. Методом жребия они были разделены на "тюремщиков" и "заключенных". Две недели спустя стэнфордская полиция, согласившаяся помочь ученым, арестовала "заключенных" и доставила их в наручниках в "тюрьму", оборудованную на психологическом факультете Стэнфордского университета. "Тюремщики" раздели их догола, подвергли унизительной процедуре обыска, выдали тюремную одежду и разместили по камерам. Подробных инструкций "тюремщики" не получили. Им сказали лишь, что они должны относиться к делу серьезно, поддерживать порядок и добиваться послушания "заключенных".