Игорь Северянин (11)

ГРАД

 ДАРЮ Дорину-Николаеву

Качнуло небо гневом грома,
Метнулась молния — и град
В воде запрыгал у парома,
Как серебристый виноград.

Вспорхнула искорка мгновенья,
Когда июль дохнул зимой —
Для новых дум, для вдохновенья,
Для невозможности самой...

И поднял я бокал высоко,—
Блеснули мысли для наград...
Я пил вино, и в грезах сока
В моем бокале таял град

Игорь Северянин. Сочинения в 5-ти т. 
Санкт-Петербург: LOGOS, 1995.


ПРЕДГРОЗЯ

 ...Вы помните «Не знаю»
 Баратынский1

Хороша кума Матреша!
 Глазки — огоньки,
Зубки — жемчуг, косы — русы,
 Губки — лепестки.
Что ни шаг — совсем лебедка
 Взглянет — что весна;
Я зову ее Предгрозей —
 Так томит она.
Но строга она для парней,
 На нее не дунь...
А какая уж там строгость,
 Коль запел июнь.
Полдень дышит — полдень душит.
 Выйдешь на балкон
Да «запустишь» ради скуки
 Старый граммофон.
Понесутся на деревню
 «Фауст», «Трубадур»,—
Защекочет сердце девье
 Крылышком амур.
Глядь,— идет ко мне Предгрозя,
 В парк идет ко мне;
Тело вдруг захолодеет,
 Голова в огне.
— Милый кум...
 — Предгрозя... ластка!..—
 Спазмы душат речь...
О, и что это за радость,
 Радость наших встреч!
Сядет девушка, смеется,
 Взор мой жадно пьет.
О любви, о жгучей страсти
 Нам Июнь поет.
И поет ее сердечко,
 И поют глаза;
Грудь колышется волною,
 А в груди — гроза.
Разве тут до граммофона
 Глупой болтовни?
И усядемся мы рядом
 В липовой тени.
И молчим, молчим в истоме,
 Слушая, как лес
Нам поет о счастье жизни
 Призрачных чудес.
Мнится нам, что в этом небе
 Нам блестят лучи,
Грезим мы, что в этих ивах
 Нам журчат ключи.
Счастлив я, внимая струям
 Голубой реки,
Гладя пальцы загорелой,
 Милой мне руки.
Хорошо и любо,— вижу,
 Вижу по глазам,
Что нашептывают сказки
 Верящим цветам.
И склоняется головка
 Девушки моей
Ближе все ко мне, и жарче
 Песнь ее очей.
Ручкой теплою, любовно
 Голову мою
Гладит долго, поверяя
 Мне беду свою:
«Бедность точит, бедность губит,
 Полон рот забот;
Разве тут похорошеешь
 От ярма работ?
Летом все же перебьешься,
 А зимой что есть?
По нужде идешь на место,—
 То-то вот и есть».
Мне взгрустнется поневоле,
 Но бессилен я:
Ничего я не имею,
 Бедная моя.
Любишь ты свою деревню,—
 Верю я тебе.
Дочь природы, дочь простора,
 Покорись судьбе.
А она уже смеется,
 Слезку с глаз смахнув,
И ласкается, улыбкой
 Сердце обманув.
Я прижмусь к ней,— затрепещет,
 Нежит и пьянит,
И губами ищет губы,
 И томит, томит.
Расцелую губки, глазки,
 Шейку, волоса,—
И ищи потом гребенки
 Целых два часа.
...Солнце село, и туманы
 Грезят над рекой...
И бежит Предгрозя парком
 Что есть сия, домой;
И бежит, мелькая в липах,
 С криком: «Не скучай —
Я приду к тебе поутру,
 А пока — прощай!..»

Игорь Северянин. Сочинения в 5-ти т. 
Санкт-Петербург: LOGOS, 1995.


МОЯ ДАЧА

Моя зеленая избушка —
В старинном парке над рекой.
Какое здесь уединенье!
Какая глушь! Какой покой!

Немного в сторону — плотина
У мрачной мельницы; за ней
Сонлива бедная деревня
Без веры в бодрость лучших дней.

Где в парк ворота — словно призрак,
Стоит заброшенный дворец.
Он обветшал, напоминая
Без драгоценностей ларец.

Мой парк угрюм: в нем много тени;
Сильны столетние дубы;
Разросся он; в траве дорожки;
По сторонам растут грибы.

Мой парк красив: белеют урны;
Видны с искусственных террас
Река, избушки, царский домик...
Так хорошо в вечерний час.

Сидел на пристани я ветхой,
Ловя мечтанье тихих струй,
И посылал сухою веткой
Тебе, далекой, поцелуй.

Сидел я долго-долго-долго
От всех вдали и в тишине,
Вдруг ты, пластичная как Волга,
Прошла по правой стороне.

Мы увидались бессловесно,
Мы содрогнулись — каждый врозь.
Ты улыбалась мне прелестно,
Я целовал тебя насквозь.

И я смотрел тебе вдогонку,
Пока не скрылась ты в лесу,
Подобно чистому ребенку,
С мечтою: «все перенесу»...

День засыпал, поля морозя
С чуть зеленеющей травой...
Ты вновь прошла, моя Предгрозя,
И вновь кивала головой.

Кто идет? какой пикантный шаг!
Это ты ко мне идешь!
Ты отдашься мне на ландышах
И, как ландыш, расцветешь!

Будут ласки небывалые,
Будут лепеты без слов...
О, мечты мои удалые,
Сколько зреет вам цветов!

Ты — дитя простонародия,
Много звезд в моей судьбе...
Но тебе — моя мелодия
И любовь моя — тебе!

 1

Природа всегда молчалива,
Ее красота в немоте.
И рыжик, и ландыш, и слива
Безмолвно стремятся к мечте.
Их губят то птицы, то черви,
То люди их губят; но злак
Лазурит спокойствие в нерве,
Не зная словесных клоак.
Как жили бы люди красиво,
Какой бы светились мечтой,
Когда бы (скажу для курсива):
Их Бог одарил немотой.
Безмолвие только — стыдливо,
Стыдливость близка Красоте.
Природа всегда молчалива,
И счастье ее — в немоте.

 2

Постой... Что чирикает чижик,
Летящий над зрелым овсом? —
— И слива, и ландыш, и рыжик
Всегда, и везде, и во всем:
И в осах, и в синих стрекозах,
И в реках, и в травах, и в пнях,
И в сочно пасущихся козах,
И в борзо-бегущих конях,
И в зареве грядковых ягод,
И в нимфах заклятых прудов,
И в палитре сияющих радуг,
И в дымных домах городов...
Природа всегда бессловесна,
И звуки ее — не слова.
Деревьям, поверь; неизвестно —
Чем грезит и дышит трава...
Мечтанья алеющих ягод
Неясны пчеле и грибам.
Мгновенье им кажется за год;
Все в мире приходит к гробам.

 3

Я слышу, над зарослью речек,
Где ночь — бирюзы голубей,
Как внемлет ажурный кузнечик
Словам голубых голубей:
«И рыжик, и слива, и ландыш
Безмолвно стремятся к мечте.
Им миг ослепительный дан лишь,
Проходит их жизнь в немоте.
Но слушай! В природе есть громы,
И бури, и штормы, и дождь.
Вторгаются вихри в хоромы
Спокойно мечтающих рощ,
И губят, и душат былинки,
Листву, насекомых, цветы,
Срывая с цветов пелеринки,—
Но мы беззаботны, как ты.
Мы все, будет время, погибнем,—
Закон изменения форм.
Пусть гимну ответствует гимном
Нам злом угрожающий шторм.
Она справедлива — стихия,—
Умрет, что должно умереть.
Налеты ее огневые
Повсюду: и в прошлом, и впредь.
Восславим грозовые вихри:
Миры освежает гроза.
И если б стихии затихли,
Бог, в горе, закрыл бы глаза.
Но помни: Бессмертное — живо!
Стремись к величавой мечте!
Величье всегда молчаливо
И сила его — в немоте!»

Игорь Северянин. Сочинения в 5-ти т. 
Санкт-Петербург: LOGOS, 1995.


ПРЕЛЮДИЯ

Лунные тени — тени печали —
Бродят бесшумной стопой.
В черном как горе земли покрывале
Призрачной робкой тропой.

Многих любовно и нежно качали,
Чутко давали отсвет...
Лунные тени, тени печали,
Мой повторят силуэт!